Страница 20 из 65
Поразмыслив, Носэ спросил:
– В сцене похорон Намбы появилась его жена, которую я прежде не видел. Ты говорила, что это «анима».
– Да.
– Та женщина – я? В смысле, я – любящий Намбу?
– Да, женское внутри вас.
– Можно еще кофе? Выходит, мне нужно позаботиться о Намбе?
– О! Проснулась любовь,- рассмеялась Паприка и налила в чашку Носэ «Блю Маунтин».
Тот ухмыльнулся:
– Скажешь тоже. Просто Скэнобу может расправиться с ним. Он явно что-то замышляет.- И Носэ поведал Паприке о разговоре в гостиничном баре в присутствии президента компании. Паприка многозначительно улыбнулась:
– Я думаю, ответ на это тоже отыщется во сне.
– Кстати, я что – уже здоров?
– Да, лечение окончено.
От Носэ не ускользнула печаль в глазах Паприки. Он принял это на свой счет – в него не раз влюблялись молоденькие девушки.
– Все благодаря вашей силе воли и ясной голове,- сказала Паприка.- Но это еще не все: необходимо решить проблему человеческих взаимоотношений. Непременно. И выяснить причину смерти Торатакэ. Это важно. Нельзя оставлять проблемы нерешенными. Справитесь?
– Хорошо, попробую. Позвоню Синохаре. Кажется, он мне симпатизирует. Несколько раз звонил, приглашал на встречи одноклассников.
– Те, над кем издевались, помнят это всю жизнь. Те же, кто издевался сам, не помнят ничего. Как правило.
Носэ взгрустнулось от мысли, что он расстается с Паприкой. Уже в дверях он оглянулся, и взгляды их встретились.
– Мне кажется, я не смогу тебя забыть.
– Это называется «эмпатия». Когда пациент начинает испытывать любовь к врачу,- сказала Паприка, стряхивая пылинку с лацкана пиджака.- Но так бывает и с врачами. Я тоже не смогу забыть вас – вы особенный,- продолжала она, опустив глаза.- Я сейчас ужасно выгляжу, но… не могли бы вы меня поцеловать на прощание?
16
– Носэ сделал пожертвование на целых десять миллионов,- выложила Ацуко, едва войдя в кабинет директора Симы. Тот мгновением раньше положил телефонную трубку и расплылся в улыбке.
– Вот как? Богатей! Ну что, лечение прошло успешно? – Он встал из-за стола, чтобы усадить Ацуко в кресло, а сам, как обычно, присел на край дивана.
– Считаю, что он почти здоров.
– Вообще он доволен. Однако быстро же тебе удалось его вылечить. Еще бы – Паприка! – Сима слегка запнулся. Потом начал издалека, подбираясь к беспокоившей теме: – Как ты его лечила? Мне это очень интересно.
– Ну,- улыбнулась Ацуко, догадавшись, к чему он клонит,- во время сеансов между нами сложились хорошие отношения. Его беспокоил лишь невроз тревожности, поэтому я только анализировала сны. Не переживайте, того, что было с вами, с ним не повторилось. Разве что поцеловались на прощание.
– Что? Поцеловались? – простонал в отчаянии Торатаро Сима.- Как тогда со мной? Во сне?
– Нет, по-настоящему. Господин Носэ такой привлекательный, что я поддалась обратной эмпатии.
– Как ты могла?
– Извините.
Какой-то миг они демонстративно щерились друг другу, а потом рассмеялись. Но даже улыбкой Симе не удалось скрыть гримасу ревности.
– Господин директор.- Ацуко переменила позу.- Я хочу поговорить с вами о прошлом заседании попечительского совета.
– Ты об этом? – Лицо Симы помрачнело, и он посмотрел на Ацуко с раскаяньем.- Прости меня, старика, что доставил вам с Токидой неприятности. Даже не думал, что все так обернется. С другой стороны, хорошо, что мы провели заседание, как ты и советовала, незамедлительно.
Сима с трудом переносил склоки и старался избегать бесед на такие темы.
– Я понимаю, что эти разговоры вам не по душе,- продолжала Ацуко. Она словно бы просила прощения.- Но мы просто обязаны обсудить, как поступить в сложившейся ситуации.
– Да, конечно. Не только Цумура – теперь еще и Какимото. Разумеется, все члены совета и, конечно же, Инуи уже в курсе дела.
– Простите меня.
Нобуэ Какимото помешалась и начала буянить. Ее поместили под наблюдение в отдельную палату. Ответственность ложилась на Ацуко только потому, что Нобуэ была ее помощницей. Она прекрасно понимала, что на следующем совете с нее непременно спросят за слабый контроль над подчиненными.
– Родителям сообщили?
– Да.- Ацуко потупилась.- Думаю, это временное помешательство, поэтому про болезнь не сказали. Объяснили, что у нее накопилась усталость и ей требуется отдых.
Нобуэ Какимото снимала комнату в пригороде Токио, а ее родители жили в Аомори*. Ацуко подняла голову и добавила:
* Аомори – самая северная префектура на главном японском острове Хонсю, одноименный город расположен километрах в семистах от Токио.
– Я сама возьмусь за нее. Она у меня мигом поправится.
– Уж постарайся.- Директор умоляюще посмотрел на нее.- Не хотелось бы слышать упреки в твой адрес.
– Будьте покойны,- заверила его Ацуко, а сама подумала: "Попрошу-ка я Токиду по-быстрому сделать анализ изображения памяти из рефлектора Нобуэ«.- И вот еще что, господин директор. По поводу нового инспектора на место Ямабэ.
– Ты о поручении господину Инуи?
– Хотелось бы, чтоб вы сами подобрали кандидата. Я… как-то не доверяю вашему заместителю.
Сима хмыкнул, и его лоб прорезала глубокая морщина.
– Сдается мне, он помышляет не только занять мое кресло, но еще и выставить из института тебя и Токиду. И когда? В самый ответственный для института момент, накануне решения о вашей с Токидой Нобелевке.
– Учитель! – Так Ацуко обращалась к Симе в студенчестве и теперь подалась всем телом к нему.- Кажется, господин Инуи когда-то был главным претендентом на эту премию?
– Да, лет двадцать назад. Разработал эффективный способ лечения психосоматического расстройства, выявленного тогда у многих пациентов. Успех открывал ему прямую дорогу к Нобелевке. Однако в те времена в медицинских кругах немногие понимали истинную значимость психотерапии. В конце концов лауреатом стал английский исследователь, применивший метод Инуи в своей теории.- Пока Сима говорил, до него постепенно доходило, на что намекала Ацуко.- Так вот, с тех пор он какой-то нетерпимый, особенно к чужим. Отстаивает справедливость, врачебную этику, нравственность ученых чуть ли не с религиозным фанатизмом.- Сима поднялся с дивана.- А в последнее время стал просто невыносим. Возможно, его бесит то, что премию получить можете вы.
Ацуко уже думала об этом. Она еще ближе придвинулась к Симе и, сознавая всю силу своей молодости, а также какое действие оказывает на пожилых мужчин аромат «Пуазона», произнесла раздельно, пытаясь отчетливо донести до его сознания простую мысль:
– Воспаленное чувство справедливости господина Инуи очень опасно. К тому же его душит ревность. Не мне вам говорить, каким вздорным он стал.
– Да, ты права,- ответил Торатаро Сима. Но его взгляд был пуст, словно директор был под гипнозом.- В последнее время у него какое-то дьявольское лицо.
– Токида заказывает у «Гикэна» ничтожно мало БИСов, но объемы закупок завышаются так, что Кацураги постоянно твердит об их «непомерности». Это мошенничество!
– Ты права,- опять согласился Сима и резко откинулся.- Выходит, Кацураги с ними заодно?
– Несомненно, это их козни. А цель – заманить Токиду в западню. Хорошо, если бухгалтерские книги проверит аудитор, которому можно доверять.
Сима задумался. Ацуко стало стыдно, что она заронила сомнения в непорочную душу доброго Торатаро Симы. Но в этом кабинете ее просто переполняла энергия, и она продолжила:
– Налицо заговор. Похоже, его жертвами стали и Цумура, и Какимото. Сдается мне, кто-то покопался и в рефлекторе, и в коллекторе. Сейчас это проверяют.- Ацуко мягко тронула руку директора.- Сэнсэй, надеюсь, вы с нами?
– Да, конечно.- Сима встал и, пошатываясь, добрел до окна. Он был в смятении.- Давай подумаем. Да-да! И все хорошенько взвесим.
Уставившись в окно, директор что-то забурчал себе под нос, глубоко уйдя в свои мысли. Ацуко поклонилась его спине и на прощание сказала: