Страница 48 из 108
В январе 1890 года Щегловитов получает очередную награду — орден Святой Анны 3-й степени, а в декабре назначается за обер-прокурорский стол в Правительствующем сенате. В следующем году Н. А. Манасеин переводит его в аппарат Министерства юстиции на должность заведующего уголовным отделом законодательного отделения. Благодаря своим личным качествам, старательности, основательности во всем, за что бы он ни брался, а также блестящим способностям и великолепной теоретической подготовке Иван Григорьевич сумел в 1893 году занять место юрисконсульта министерства. Оно считалось престижным, к тому же хорошо оплачивалось. Публицист И. В. Гессен писал, что юрисконсультская часть относилась к "привилегированной, аристократической" службе в министерстве. "Это был настоящий питомник министров и их товарищей", — сообщал он.
Щегловитов продолжал активно сотрудничать в юридических периодических изданиях и стал, в частности, одним из лучших авторов в возобновленном Н. В. Муравьевым "Журнале Министерства юстиции", а позднее и в газете "Право".
В 1894 году Щегловитов был назначен прокурором Санкт-Петербургского окружного суда, а в следующем году — товарищем прокурора столичной судебной палаты. Здесь он получил чин статского советника и сумел проявить себя не только хорошим организатором работы, но и блестящим судебным оратором. Одну из самых ярких обвинительных речей он произнес по крупному уголовному процессу — о подлоге духовного завещания миллионера Грибанова.
Иван Григорьевич был одним из самых эрудированных юристов того времени. С 1889 года он действительный член Юридического общества при Санкт-Петербургском университете. Вскоре его избрали членом ревизионной комиссии, а затем секретарем общества. Одним из первых Щегловитов понял всю ценность судебной фотографии для расследования преступлений и дал этому научное обоснование. В 1891 году он прочитал в Юридическом обществе доклад "Фотографическая экспертиза документов", и вскоре он был опубликован в третьем номере журнала "Юридическая летопись". На доклад и статью в печати появились многочисленные отклики, в частности, в "Судебной газете". В следующем году Щегловитов печатает в "Северном вестнике" еще одну статью — "Судебная фотография", которую также не обошли своим вниманием критики. Теорию он успешно совмещал с практикой — в бытность свою прокурором в Петербурге учредил там первую судебно-фотографическую лабораторию.
В 1897 году И. Г. Щегловитов становится товарищем обер-прокурора уголовного кассационного департамента Правительствующего сената. С 1900 по 1903 год он последовательно занимает должности вице-директора первого департамента Министерства юстиции и члена консультации при министерстве, выслуживает чин действительного статского советника. Его познания в области уголовного права и судопроизводства были настолько обширны и основательны, что он по праву считался лучшим криминалистом России. Иван Григорьевич участвовал в образованной под председательством министра юстиции Н. В. Муравьева Комиссии по пересмотру Судебных уставов, в многочисленных совещаниях по правовым вопросам, разрабатывал законопроекты по переустройству карательных учреждений Сахалина, об отмене ссылки и прочее. Большую организаторскую работу проделал он по подготовке Конгресса криминалистов в Петербурге в 1902 году, с этой целью посетил Париж и внимательно ознакомился там с деятельностью Центрального союза криминалистов.
Современники отмечали, что в те годы Щегловитов "чтил Судебные уставы и возражал против нажима на суд". Именно по его инициативе министр юстиции издал даже циркуляр о праве присяжных заседателей ходатайствовать об облегчении участи осужденных. В молодости Щегловитов "не чужд был и свободолюбивых речей". И. В. Гессен отмечает такой примечательный факт. 15 апреля 1902 года, в день убийства министра внутренних дел Д. С. Сипягина, он был в театре и в одном из антрактов встретил бывшего тогда вице-директором департамента Министерства юстиции Щегловитова. "Поздоровавшись и не выпуская моей руки, — писал Гессен, — он увлек меня в сторону и спросил: "Ну, что скажете?" Я ответил: "Конечно, это ужасно". Не давая мне окончить фразы, он торопливо перебил: "Ужасно, ужасно! Но поделом вору и мука"".
6 апреля 1903 года Щегловитов занял высокий пост обер-прокурора уголовного кассационного департамента Правительствующего сената. Ему приходилось давать заключения по самым разнообразным делам, причем их содержательная часть всегда отличалась высоким профессионализмом, основательностью и глубиной, что отмечал даже такой требовательный юрист как А. Ф. Кони. Последнему, например, очень понравилось заключение Щегловитова по делу Семенова, в котором обер-прокурор убедительно разъяснил, что в уголовном процессе слова "виновен" и "совершил" не синонимы.
Обремененный многочисленными служебными делами, зачастую довольно сложными, требующими напряжения всех сил, Иван Григорьевич продолжал разрабатывать теоретические вопросы уголовного права, судопроизводства и судоустройства. Одна за другой в печати появляются его заметки, статьи и сообщения, многие из которых он выпускает затем отдельными изданиями.
В 1903 году Щегловитов в качестве профессора стал читать лекции в Императорском училище правоведения, сначала по теории и практике уголовного судопроизводства, а позднее — об основных началах судоустройства. По материалам своих лекций он издал двухтомный "Курс русского судоустройства".
Будучи обер-прокурором Правительствующего сената, Щегловитов успешно выполнил ряд ответственных поручений первостепенной важности, чем обратил на себя внимание Высочайшего двора. Ему было доверено выполнение прокурорских обязанностей в Особом присутствии Правительствующего сената по так называемому Делу о злодеянии, жертвой коего пал великий князь Сергей Александрович. Расследованием дела занимался судебный следователь по особо важным делам Московского окружного суда Головня. Наблюдал за производством следствия обер-прокурор Щегловитов. Обвинительный акт был составлен Щегловитовым 23 марта 1905 года. Само событие было изложено так: "4 февраля 1905 года в Москве, в то время, когда его императорское высочество великий князь Сергей Александрович проезжал в карете из Николаевского дворца на Тверскую, на Сенатской площади, на расстоянии 55 шагов от Никольских ворот, неизвестный злоумышленник бросил в карету бомбу. Взрывом Сергей Александрович был убит, а сидевшему на козлах кучеру Андрею Рудинкину, который скончался через несколько дней, были причинены многочисленные тяжкие повреждения".
Неизвестным злоумышленником оказался И. П. Каляев, член Боевой организации партии социалистов-революционеров.
Дело слушалось в Особом присутствии Правительствующего сената 5 апреля 1905 года под председательством П. А. Дейера. Обвинение поддерживал Щегловитов. Подсудимого защищали присяжные поверенные М. А. Мандельштам и В. А. Жданов, произнесший одну из лучших своих речей. В три часа пополудни был вынесен приговор. Каляев осуждался на смертную казнь через повешение. Выслушав приговор, он заявил: "Я счастлив вашим приговором и надеюсь, что вы исполните его надо мною так же открыто и всенародно, как я исполнил приговор партии. Учитесь мужественно смотреть в глаза надвигающейся революции". Казнь состоялась в ночь на 10 мая 1905 года в Шлиссельбургской крепости.
Вскоре после окончания дела Щегловитов вернулся в Министерство юстиции. Высочайшим указом от 22 апреля 1905 года он назначается директором первого департамента. Иван Григорьевич с восторгом воспринял известие о подписании государем Манифеста от 17 октября 1905 года и искренне приветствовал начавшееся в империи преобразование государственного аппарата, созыв Первой Государственной думы. Он даже участвовал в выработке некоторых законодательных актов, последовавших вслед за Манифестом, — в частности, указа от 21 октября, "даровавшего" облегчение всем государственным преступникам, или, как их стали тогда называть, "пострадавшим за деятельность в предшествующий период".