Страница 47 из 108
После ареста Сухомлинова начались неустанные заботы о нем высших сановников и даже самой императорской четы. Уже на следующий день к Хвостову явились ходатаи, говорившие, что «несчастный старик» арестован необоснованно, и что государь, конечно же, будет «огорчен такой мерой». Министр разъяснил им, что императору уже все известно, а арест Сухомлинова произведен правильно.
Хвостов замечал, что и на императора постоянно оказывалось давление. При Всеподданнейших докладах министра он всегда интересовался ходом расследования и всякий раз спрашивал, нужна ли такая крайняя мера к старику, который «никуда не убежит».
Воздействие на Хвостова шло и со стороны императрицы. Однажды премьер-министр Б. В. Штюрмер сказал ему, что императрица крайне встревожена тем, что Сухомлинов содержится в крепости и посоветовал доложить ей об этом деле. На следующий день Александра Федоровна приняла министра юстиции. Когда она не смогла убедить Хвостова в прекращении дела, то сказала: «Ну, если бы в тюрьму, а то в крепость, где постоянно заключаются враги царя». Министр сумел убедить ее, что в крепости для него гораздо лучше. Тогда императрица стала указывать на невозможность совершения военным министром тяжкого преступления. «Может быть, вас обманывают», — сказала она. Хвостов ответил, что он хорошо знает людей, которые ведут следствие, и что собраны неопровержимые улики виновности Сухомлинова.
На одном из Всеподданнейших докладов министра Хвостова, происходившем в ставке, государь, отойдя к окну и глядя в него, неожиданно произнес: «Повелеваю вам прекратить дело Сухомлинова». Александр Алексеевич промолчал. Император повторил свое повеление и спросил его, почему он молчит. Тогда Хвостов ответил: «Думаю, как бы лучше исполнить волю Вашего Величества. Прекращение дела Сухомлинова безусловно вредно для государства и династии. Но если Ваше Величество настаиваете на том, то я сделал бы так: я бы прекратил дело по собственному почину. Не сомневаюсь, что скоро вред такой меры станет очевидным. Тогда Ваше Величество можете меня уволить, как неугодного министра юстиции, а имя Ваше не будет к этому прикосновенно».
После такого ответа государь отказался от выраженного им намерения прекратить уголовное преследование Сухомлинова. Тем не менее, именно после этой встречи с императором карьерный рост Александра Алексеевича фактически прекратился и он постепенно стал терять позиции.
Вскоре, 7 июля 1916 года, Хвостов был освобожден от занимаемой должности и неожиданно для себя назначен министром внутренних дел. Но это решение, как позже и сам понял Александр Алексеевич, скорее всего было сделано только лишь для того, чтобы подсластить пилюлю и без шума отправить его в отставку. Уже через два месяца Хвостов оставил и пост министра внутренних дел, сохранив за собой только должности сенатора и члена Государственного совета. 1 января 1917 года он был произведен в действительные тайные советники, но это уже ничего не решало…
После низвержения императора Хвостов покинул Санкт- Петербург и поселился в своем имении в Елецком уезде Орловской губернии. Его допрашивала Чрезвычайная следственная комиссия, и он, как и многие другие царские сановники, готовился к худшему. До предъявления обвинения тогда дело не дошло, но поволноваться ему и всей семье пришлось изрядно, особенно после того, как были расстреляны министры юстиции И. Г. Щегловитов, Н. А. Добровольский и некоторые другие коллеги Александра Алексеевича. Однако в этот, очень суровый период жизни, он сумел взять себя в руки. Проживая в Ельце он писал мемуары, активно занимался домашним хозяйством. Но, к сожалению, ничего не проходит бесследно — 23 ноября 1922 года Александр Алексеевич Хвостов скончался.
Иван Григорьевич Щегловитов (1861–1918)
«СУД ПРЕВРАЩЕН В „КАПИЩЕ БЕЗЗАКОНИЯ“
Щегловитова ввели в Екатерининский зал. Там, сконфуженный и растерянный, красный от холода, а возможно, и от волнения, высокий ростом, он был похож на затравленного зверя.
Ему предложили стул, он сел. Кто-то дал папиросу, он закурил. Находившиеся в зале люди с любопытством разглядывали некогда грозного министра юстиции и руководителя царской прокуратуры, но теперь он никому не был страшен.
Иван Григорьевич Щегловитов происходил из потомственных дворян Черниговской губернии, где у его отца было имение и полторы тысячи десятин земли. Он родился 13 февраля 1861 года. Двадцати лет, окончив с золотой медалью Императорское училище правоведения, начал службу при прокуроре Санкт-Петербургского окружного суда в чине титулярного советника. Через некоторое время молодого чиновника направили в распоряжение следователя 9-го участка города Санкт-Петербурга. На новом месте Иван Григорьевич освоился быстро, и вскоре ему доверили самостоятельно производить следственные действия. Правда, занимался он этим хлопотным делом недолго. В конце года его перевели кандидатом на судебные должности, но теперь уже в более высокую инстанцию — при прокуроре судебной палаты. Прослужив полгода, как теперь сказали бы, "на побегушках", он занял место секретаря при прокуроре палаты. Его годовое содержание, включающее жалованье, столовые и квартирные, составляло вполне приличную сумму в полторы тысячи рублей.
Трудоспособный, усидчивый, умный, хорошо знающий законодательство, особенно уголовное, Иван Григорьевич обратил на себя внимание начальства. Бывший тогда прокурором Санкт-Петербургской судебной палаты Н. В. Муравьев, строгий и требовательный к подчиненным, быстро оценил блестящие способности своего сотрудника и старался держать его при себе. Когда Министерству юстиции потребовались толковые чиновники для проверки работы прокуроров и судебных следователей в Витебской губернии, Муравьев в числе других направил туда и Щегловитова. Справился тот со своими обязанностями превосходно.
Спустя два года после начала службы определением департамента герольдии Правительствующего сената от 19 октября 1883 года Иван Григорьевич произведен в коллежские асессоры. Вскоре после этого он назначается исполняющим должность смотрителя здания Петербургских судебных установлений, а в начале февраля 1884 года возвращается к исполнению своих основных обязанностей — секретаря при прокуроре судебной палаты. Тогда же Н. В. Муравьев представил молодого юриста к награждению орденом Святого Станислава 3-й степени, что для двадцатитрехлетнего чиновника было большой честью. Он получил его 6 июня 1884 года.
Когда Н. В. Муравьев перешел на должность прокурора судебной палаты в Москву, Щегловитову была предоставлена первая самостоятельная должность товарища прокурора Нижегородского окружного суда. В городе на Волге он провел два года, а весной 1887 года возвратился в столицу, где занял должность товарища прокурора Санкт-Петербургского окружного суда. Здесь он прослужил три года. Ему приходилось выполнять разные поручения, но на всю жизнь ему запомнилось одно из первых: присутствие при казни "первомартовцев" — А. И. Ульянова и его товарищей, покушавшихся на жизнь императора Александра III и приговоренных за это к повешению. Позднее Щегловитов рассказывал, что воспринял это поручение как "чрезвычайно тяжелое". Ночевать накануне ему пришлось в Шлиссельбургской крепости, и всю ночь он не мог сомкнуть глаз. Утром, надеясь получить телеграмму о высочайшем помиловании, придумывал всяческие отговорки, чтобы только оттянуть казнь. И только после настойчивых требований коменданта крепости и жандармского офицера казнь состоялась.
Постепенно Щегловитов приобретает опыт и быстро преодолевает одну ступень служебной лестницы за другой. В ноябре 1887 года он становится надворным советником. В эти же годы активно сотрудничает в газетах и журналах, публикуя статьи на правовые темы. Только в "Юридическом вестнике" за пять лет появились пятнадцать его статей. Тематика публикаций была самая разнообразная, что свидетельствовало о широкой юридической эрудиции автора: "Сопротивление и неповиновение властям", "Права прибрежных владельцев в отношении судовых пристаней", "О праве судебных следователей направлять дела к прокурорскому надзору без производства следствия", "Участие потерпевшего от преступления в уголовном преследовании", "Уголовно-частный порядок преследования по Судебным уставам" и другие.