Ее тайный дневник

Ответа не последовало. Хоть бы Миранда кашлянула или повернулась, ну подала хоть какой-нибудь знак. Но она лежала неподвижно, словно застыла, и его охватил такой ужас, что он стал искать жилку на запястье. Пульс прощупывался, еле слышный, но Тернер вздохнул с облегчением.

Он устало зевнул, глаза закрывались, но нет — он не имеет права спать! Он должен быть с ней. Должен видеть ее, слышать ее дыхание — да просто следить за тем, как падает свет на ее бледную кожу.

— Здесь слишком темно. — Он поднялся на ноги. — Словно в склепе.

Порывшись в ящиках шкафов и комода, он нашел свечи и зажег их, но светлее не стало. Тогда он подошел к двери, распахнул ее и крикнул:

— Мама! Оливия! Кто-нибудь!

На его крик моментально сбежались все слуги, ожидавшие самого страшного.

— Мне нужны еще свечи, — уставшим и упавшим голосом произнес Тернер.

Горничные кинулись выполнять приказ.

— Но здесь светло. — Оливия заглянула в комнату и остолбенела от страха — Миранда, ее лучшая, самая близкая подруга с детских лет, неподвижно лежала на кровати. — Она очнется?

Девушка еле сдерживала слезы.

— С ней все будет хорошо! — резко ответил Тернер. — Для этого сюда необходимо только принести побольше свечей.

Оливия кашлянула и тихо произнесла:

— Я бы хотела войти и сказать ей напоследок… что-нибудь.

— Она не умирает! — взорвался Тернер. — Слышишь меня? Она не умрет. И не смей говорить такое. Тебе не придется с ней прощаться.

— Но если это случится… — у Оливии по щекам покатились слезы, — я не переживу этого.

Тернер сорвался. Он почти что отшвырнул сестру к стене.

— Она будет жить! И, ради Бога, прекрати истерику, — негромко, но угрожающим тоном сказал он.

Сестра судорожно закивала.

Тернер отпустил ее, затем посмотрел на свои руки, словно это были чужие, не принадлежащие ему предметы.

— Господи! Что со мной происходит?

— Не волнуйся, прошу тебя. — Оливия коснулась его плеча. — Вполне понятно, что ты вне себя.

— Ничего не понятно. Миранде нужен я. Моя выдержка. Я должен быть сильным за нас двоих. — Он снова сел около жены. — Все, что касается меня, совсем не важно. Важно только одно — Миранда.

В комнату с красными от слез глазами вошла служанка — она принесла свечи.

— Зажгите все до одной, — приказал Тернер. — Я хочу, чтобы здесь было светло, как днем. — Он повернулся к Миранде и погладил ее по лбу. — Она всегда любила солнечные дни… — Он в ужасе осекся и взглянул на сестру. — Я хочу сказать… она любит солнечные дни.

Оливия, больше не в силах видеть брата в таком плачевном состоянии, тихо вышла.

Спустя несколько часов появилась леди Радленд с маленьким свертком в мягком розовом одеяле на руках.

— Я принесла тебе твою дочь.

Тернер поднял голову. Он совершенно забыл о существовании этого крохотного человечка.

— Она такая маленькая! — не веря своим глазам, произнес он.

Мать улыбнулась:

— Новорожденные обычно невысокого роста.

— Я знаю, но… посмотри на нее.

Он дотронулся до ручки крохи указательным пальцем. Малюсенькие пальчики схватили палец с удивившей его силой. На исстрадавшемся лице Тернера отразилось изумление от встречи с новой жизнью.

— Я могу ее подержать?

— Конечно. — Леди Радленд пристроила сверток в его руках. — Она твоя.

— Моя? — Он посмотрел на розовое личико и дотронулся до носа. — Здравствуй! Добро пожаловать в этот мир, киска.

— Киска? — удивилась леди Радленд. — Какое смешное прозвище!

Тернер покачал головой:

— Совсем не смешное, а очень подходящее. — Он взглянул на мать: — А сколько времени она будет такой маленькой?

— О, я, право, не знаю. Еще немного. — Леди Радленд подошла к окну и откинула шторы. — Скоро взойдет солнце. Оливия говорит, что ты приказал, чтобы в комнате было светло.

Тернер молча кивнул — он не мог отвести глаз от своей дочки.

Мать подошла к нему:

— Тернер… да у нее действительно карие глаза.

— Да?

Он внимательно посмотрел на малышку — глаза были закрыты.

— Я так и знал.

— Ну, она не захотела разочаровывать своего папу в первый же день жизни.

— Или свою маму.

Тернер посмотрел на Миранду, по-прежнему мертвенно-бледную, и прижал к груди драгоценное живое существо.

А леди Радленд посмотрела в голубые глаза сына, такие же, как у нее, и сказала:

— Мне кажется, Миранда надеялась, что глаза у девочки будут голубыми.

— Она получит то, что хотела, — хрипло произнес он. — Ей только надо подождать следующего ребенка.

Леди Радленд закусила губу.

— Конечно, дорогой. Ты уже подумал об имени?

Тернер удивленно взглянул на мать:

— Я… Нет. Не успел об этом подумать.

— Мы с Оливией выбрали несколько красивых имен. Как тебе нравится Джулианна? Или Клэр? Я предложила Фиону, но твоей сестре это имя не понравилось.

— Миранда никогда не позволит, чтобы ее дочь назвали Фионой. Она всегда ненавидела Фиону Беннет.

— А, ту девочку, которая живет недалеко от Хавербрейкса? Я и не знала.

— Мама, я не назову ее никак, не посоветовавшись с Мирандой.

— Конечно, дорогой. — Леди Радленд потупила глаза. — Я… оставлю тебя с твоей семьей.

Тернер смотрел то на жену, то на дочь.

— Это твоя мама, — шептал он. — Она очень устала. У нее ушло много сил, чтобы ты появилась на свет. Не могу понять почему. Ты ведь не очень большая. — Он коснулся крошечного пальчика. — Она, по-моему, тебя еще не видела. Я знаю, что ей хотелось бы на тебя посмотреть. Она взяла бы тебя на руки и поцеловала. Знаешь почему? — Он смахнул слезу. — Потому что она тебя любит, вот почему. Готов поспорить, что она любит тебя даже больше, чем меня. А я думаю, что меня она почти не любит, потому что я не всегда вел себя как следует.

Он бросил взгляд на Миранду — она так и не очнулась — и добавил:

— Мужчины могут быть ослами. Мы глупые и неразумные и часто не замечаем благодати, которая прямо у нас под носом. — Он улыбнулся дочери. — Но я вижу тебя. Я вижу твою маму, и я надеюсь, что ее великодушное сердце простит меня в последний раз. Я уверен. У твоей мамы щедрая душа.

Младенец гукнул, и Тернер расплылся в улыбке.

— Вижу, что ты со мной согласна. Ты очень умная, хотя тебе всего один день от роду. Но почему меня это должно удивлять? Ты вся в маму!

Девочка зачмокала губками.

— Считаешь, что я тоже умный? Ты льстишь мне, киска. — И прошептал, глядя на Миранду: — Только мы оба можем знать, каким глупым я был.

Младенец пискнул, и Тернер пришел к убеждению, Что его дочь, должно быть, самый талантливый ребенок на Британских островах.

— Хочешь познакомиться со своей мамой, киска? Почему бы вам обеим не представиться друг другу? — Он впервые держал младенца на руках, и движения его был и неловкими, но ему все же удалось уложить дочь около Миранды. — Вот так. Ммм, здесь тепло, правда? Я бы хотел поменяться с тобой местами. У твоей мамы очень нежная кожа. — Он протянул руку и потрогал детскую щечку. — Хотя и не такая нежная, как твоя. Ты, малышка, проста чудо!

Девочка беспокойно задвигалась, потом издала вопль.

— О Боже!

Тернер растерялся. Он поднял ее и пристроил у себя на плече, старательно поддерживая головку, как делала его мать.

— Тихо, тихо. Успокойся. Вот так.

Уговоры не помогли — ребенок завопил прямо ему в ухо.

В дверь постучали, и леди Радленд заглянула в спальню:

— Тернер, мне забрать ее?

Он отрицательно помотал головой, не желая расставаться с дочкой.

— Знаешь, мне кажется, она хочет есть. В соседней комнате уже ждет кормилица.

— Ах да. — Со смущенным видом он передал ребенка матери. — Держи.

Он остался один с Мирандой. Та не пошевелилась, лишь грудь у нее чуть-чуть поднималась и опускалась.

— Уже утро, дорогая, — сказал он, снова взяв ее руку в свою. — Пора проснуться. Хорошо? Сделай это для меня. Я страшно устал, но я не смогу уйти, пока ты не проснешься.