Страница 35 из 92
Это обязательство, видимо, давалось по образцу крестоцеловальных записей поступавших на службу дворян и должностных лиц — губных и земских старост и целовальников. В них присягавшие обещали служить «не щадя головы своей, до смерти; и в Крым, и в Литву, и в Немцы, и в иные никоторые государства не отъехати; и из городы, и ис полков, и ис посылок без государева указу и без отпуску не съехать, и города не здати, и в полкех воевод не покинуть, и с их государевы изменники не ссылатися, и не на какие прелести не прельститца, прямити, и добра во всем хотети вправду, безо всякие хитрости и до своего живота». Как указывал Штаден, помимо обязательства верной службы, опричники, согласно присяге, «никогда не должны были говорить ни слова с теми, которые в земщине, и не сочетаться с земскими браком». Как именно устанавливалась благонадёжность кандидата, неведомо; неизвестно и количество не прошедших проверку. Список чинов «государева двора», куда, несомненно, вошли многие опричники, включает 661 человека, то есть лучшую, отборную часть опричного воинства. Среди них выделялись окольничий Василий Иванович Умной Колычёв, думный дворянин Василий Зюзин, дьяк Петр Совин, царский рында Богдан Бельский. Однако большую часть составляли обычные московские служилые, получавшие рядовое по тем временам жалованье в 5–15 рублей:
«…По 8 рублев.
Тимошка Ондреев сын Волжинский. Игнашко Звягин сын Воейков. Гриша Булгаков сын Болотников. Ивашко Васильев сын Бунаков. Офонка Иванов сын Волжинской. Иванец Гутманов сын Бастанов. Таврило Федоров сын Качалов. Микифорец Микитин сын Бабкин. Курбат Иванов Вырубов. Иванец Леонтьев сын Вырубов. Куземка Власьев сын Лехчанов. Микула Федоров сын Лехчанов. Гриша Юрьев сын Маматов. Ондрюша Чюдинов сын Бунков. Романец Григорьев сын Бабкин. Митка Иванов сын Вырубов.
По 7 рублев.
Путилец Иванов сын Волжинской. Семейка Смирного сын Вырубов. Петруша Федоров сын Дубасов. Фетко Иванов сын Дубасов. Бархат Иванов сын Кокорев. Тимошка Муратов сын Скобелцын. Марко Девятого сын Скобелцын. Черемисинко Иванов сын Култашов. Федосейко Гаврилов сын Востинской. Ивашко Васильев сын Овцын. Богдан Михайлов сын Щупликов. Рудак Иванов сын Чертков. Митя Шадрин. Гость Богданов сын Култашов.
По 6 рублев.
Меркурко Утешев сын Микулин. Меншичко Иванов сын Мокеев. Казаринко Данилов сын Белского. Фетко Наумов сын Мокеев. Михалко Микитин сын Култашов. Офоня Васильев сын Култашов. Ивашко Григорьев сын Мокеев. Степанко Андреев сын Култашов. Самойлик Злоказов сын Скобелцын. Казаринко Петров сын Семенова Култашов. Ондрюша Данилов сын Скобелцын. Ивашко Ондреев сын Хрипунов. Федор Родивонов сын Фефилов. Шарап Борисов сын Оладьин. Петруша Ортемьев сын Смолин. Дружина Нечаев сын Лихачов. Позняк Ондреев сын Малцов. Оладья Михайлов сын Брюхов. Иванец Федоров сын Култашов. Елизарей Михайлов сын Коситцкой. Семой Григорьев сын Кобылской. Урак Костянтинов. Лобан Остафьев сын Вырубов».
Присмотревшись к именам, можно заметить, что отбор людей в опричнину часто осуществлялся «по родству», то есть на службу принимались родственники тех, кто уже служил и, очевидно, успел зарекомендовать себя. Не случайно среди опричников встречаются имена Безобразовых, Воейковых, Канчеевых, Головленковых и представителей многих других родов, служивших целыми семьями: отцы, братья, племянники и дядья; одних только новгородских дворян Култашевых в списке насчитывается 32 человека. Кроме того, как обратил внимание В. Б. Кобрин, царь Иван охотно брал в опричники людей, слабо связанных с коренным населением России: татарских и черкасских мурз, немцев, выходцев из Литвы (из «литвы дворовой» происходили князья Вяземские, Д. А. Друцкий, А. Д. Зборовский, Пивовы). Зато новгородцы и псковичи, всё время находившиеся у царя под подозрением, в составе «государева двора» отсутствовали.
Однако даже эти не слишком знатные и богатые «дети боярские» входили в состав «государева двора» и тем самым отличались от ещё более мелких провинциальных дворян, служивших в составе своих сотен «с городом». Конечно, их можно называть опричниками, но для большинства из них служба не сильно отличалась от исполнения прежних обязанностей: явка на смотры, выход вместе со своей сотней на «береговую службу» против татар или в поход на «ливонские» или «свейские немцы». К вышеназванному добавлялись хлопоты по получению поместья и соответствующего жалованья (в случае, если предстояло переселение). Правда, дополнительно приходилось выбивать с ослушников налоги или рубить новгородских и тверских «изменников» — так на то государева воля…
Но не они определяли «лицо» и политику опричнины, тем более что провинциальные служилые не могли долго оставаться в столице и после боевых походов должны были отправляться в свои поместья. Царь же не мог постоянно менять контингент своей охраны. Поэтому «настоящими» опричниками можно считать тот относительно небольшой отряд в 500–800 человек, который постоянно находился в распоряжении государя. Если не учитывать узкий круг опричного руководства, о котором речь шла в предыдущей главе, то в эту компанию попадали дворяне с относительно высокими денежными окладами от ста до десяти рублей. В число четырнадцати человек, получавших по 50 рублей годового жалованья, входил молодой костромич Борис Фёдоров сын Годунов. По 40 рублей получали 15 человек, 35 рублей — один человек, по 30 рублей — 15 человек, 28 рублей — один человек, по 25 рублей — 13 человек, по 20 рублей — десять человек, по 17 рублей — восемь человек; по 15 рублей — две группы, в 42 и 59 человек; по 14 рублей — 26 человек; по 13 рублей — две группы, в 16 и 63 человека; по 11 рублей — две группы, в шесть и 54 человека; по десять рублей — две группы, в 25 и 14 человек; по девять рублей — две группы, в шесть и 47 человек; по восемь рублей — две группы, в восемь и 16 человек; по семь рублей — две группы, в пять и 14 человек; по шесть рублей — 22 человека, по 5,5 рубля — три человека; по три рубля — две группы, в семь и 11 человек; по 4,5 рубля — 11 человек, четыре рубля — один человек, по 3,5 рубля — семь человек, по три рубля — три человека.
Среди них находились те, кто постоянно был у царя на глазах: его «бараши»-шатёрничие и служители «с постелек», стольники и стряпчие, рынды «у рогатины», «с саадаком» и «с доспехом» и их помощники-«поддатни», сторожа и жильцы в «государевом стану», стрелецкие головы, гонцы. Они несли обычные дежурства при дворе, участвовали в придворных церемониях и церковных службах, воевали, заботились о своих вотчинах, семействах и душе. Они же при исполнении опричных обязанностей рубили и обезглавливали людей, разрывали их верёвками, травили медведями и собаками; громили их дома и поместья, избивая хозяев, челядь и скотину; устраивали на дорогах засады, грабили и насиловали жён и детей казнённых. А потом и сами они порой попадали в опалу — по причине «падения» покровителя-родственника или по собственной оплошности, услужливо раскрытой государю вчерашними «братьями». Конечно, они обязывались не иметь дела с земскими, включая собственных родителей; но можно ли было избежать таких контактов на «посылках», в приказах, живя по соседству в уездах или находясь в полках в походе?
На основании тщательного обследования сохранившихся источников В. Б. Кобрину удалось составить список опричников. В нём насчитывается 277 человек, представлявших собой верхушку опричного двора Ивана Грозного, то есть тех, кто непосредственно окружали государя в московском опричном дворце, Александровской слободе и других резиденциях, были его телохранителями, гвардейцами и «убийцами» (так их именовал Шлихтинг), кого царь использовал в качестве исполнителей своих поручений {7} . Время стёрло их лица, голоса, мысли и чувства; в нашем распоряжении нет ни портретов, ни писем, дневников и тому подобных документов, обычно позволяющих историку заглянуть во внутренний мир человека прошлого. В данном случае это общее правило, из которого есть всего несколько исключений.