Страница 33 из 55
Как только мы приехали в нашу квартиру на Найтбридж, Карим с Асадом уехали в посольство Саудовской Аравии, чтобы выяснить подробности происходящего. Мы же, женщины, стали просматривать газеты, которые Карим купил в аэропорту.
Я содрогалась, читая их: все первые страницы газет были заполнены описанием тех испытаний, которые этим двум британским медсестрам предстояло пройти. Подробно разбирались все аспекты саудовской системы правосудия и подвергались жестокой критике. Создавалось впечатление, что всех больше всего возмущает то, что наше «примитивное» общество оставляет за семьями жертв право последнего и решающего слова в назначении наказания обвиняемым.
В Саудовской Аравии, если совершается убийство, то семья жертвы имеет право требовать, чтобы убийцу казнили таким же образом, каким была убита жертва, или любым другим по усмотрению семьи. И действительно, было немало случаев, когда семьи в Саудовской Аравии настаивали приговорить преступника к такому же умерщвлению, от которого погиб член их семьи. Например, до смерти заколоть ножом или даже переехать машиной. Однако большинство саудовских граждан признают традиционную смертную казнь через обезглавливание.
У семьи жертвы есть альтернатива: она может выбрать выплату дийи со стороны обвиняемого в убийстве, так называемые «кровные деньги», в обмен на сохранение ему жизни. Когда-то верблюды выступали в роли «кровных денег», сегодня выкуп производится в саудовских риалах или долларах. Существуют специальные расценки в зависимости от тяжести преступления от 120 000 до 3 000 000 саудовских риалов ($45 000 до $80 000). Конечно, если жертва — женщина, то сумма дийи уменьшается в два раза.
В данном случае две медсестры обвиняются в убийстве третьей женщины. И сейчас в британских газетах писали, что к семье убитой согласно саудовскому закону обратились с предложением принять выплату дийи за их родственницу. Брат убитой Фрэнк Гилфорд пришел в ярость при мысли, что жизнь его сестры можно купить и оплатить, и гневно отказался их принять.
Я разделяю гнев Фрэнка Гилфорда. Я тоже отвергла бы предложение выкупа. Как можно оценивать жизнь человека в денежных знаках? Если бы только саудовские мужчины так же любили и ценили своих женщин, как это делают западные, размышляла я, вспомнив и сравнив реакцию Фрэнка Гилфорда с тем, что произошло недавно в Саудовской Аравии.
Вся эта история напомнила мне вопиющий случай, когда пьяный иностранец врезался в автомобиль, в котором ехали две женщины — обе саудовские женщины погибли. Было совершено сразу два серьезных преступления: пьянство за рулем и убийство, и поэтому иностранца тут же заключили в тюрьму. Несомненно, его должны были приговорить к смертной казни согласно строгим законам Саудовской Аравии. Его единственной надеждой было уговорить их мужа принять от него дийи. В противном случае ему грозило обезглавливание.
Хотя подобные дела, рассматриваемые в суде Саудовской Аравии, показали, что большинство из пострадавших сторон предпочитают меру наказания кизас, «око за око», адвокат виновного подготовил предложение выплаты дийи семье погибших.
Когда дело слушалось в саудовском суде, никто так не был шокирован реакцией мужа погибших, как иностранец и его адвокат. Муж двух погибших женщин встал перед судьей и сказал: «Ваша честь, обращаюсь к вам с просьбой освободить обвиняемого. Я не требую смертного приговора для него и отказываюсь от денег. Две погибшие женщины были моими женами, на которых я женился в молодости и которые уже так состарились, что больше были не нужны мне. — Мужчина посмотрел на заключенного и улыбнулся: — Я рад, что избавился от них, поскольку теперь вместо них могу взять себе в жены двух молодых женщин».
По закону у саудовского судьи не было выбора, кроме как освободить иностранного счастливчика. Впоследствии сообщалось, что этот муж даже поблагодарил иностранца, говоря, что он уже давно хотел развестись с ними, но ему страшно не хотелось платить за развод большие деньги.
Я снова и снова думала о том, какие счастливые женщины в других странах. Саудовские женщины даже и рассчитывать не могут на любовь и уважение.
Мои мысли снова вернулись к судьбе британских медсестер. Теперь, когда им предъявлено официальное обвинение и впереди маячит смертная казнь, общественный интерес достиг своей кульминации. Хотя в Саудовской Аравии неоднократно женщин-мусульманок приговаривали к смертной казни через обезглавливание, еще ни одна западная женщина не подвергалась такому страшному наказанию.
Отношения между правительствами Саудовской Аравии и Британии становились все более напряженными. Британцы были потрясены тем, что две их соотечественницы могут потерять головы от руки саудовского палача, саудовцы же, в свою очередь, были рассержены критикой их судебной системы британцами.
Худа прервала мои размышления. Она оторвалась от газеты, которую читала:
— Англичанам нечего волноваться по поводу самой казни. Саид аль-Сайяф, наш официальный исполнитель смертной казни, является очень профессиональным палачом. Мой муж однажды был свидетелем процедуры обезглавливания и говорил, что работа Саида заслуживает самой высшей похвалы. Этим британкам очень повезло с палачом — у него большой опыт. — При этом Худа прищелкнула языком. — Секунда — и головы нет, они даже не успеют ничего осознать. И ничего не почувствуют, никакой боли.
Сара в ужасе посмотрела на Худу.
Прижав руку к груди, я сидела словно парализованная. Я тоже кое-что знала о палаче Саиде аль-Саяфе, так как видела его как-то по телевидению, когда у него брали интервью. Забыть его невозможно. Веселая манера поведения Саида еще больше подчеркивала чудовищность его работы, и никогда я не забуду его ужасных слов. Работая палачом с молодых лет, он неоднократно пускал в ход свой меч, а теперь он к тому же еще и обучает этому ремеслу одного из своих сыновей, чтобы тот впоследствии мог заменить отца на этом поприще. Для обезглавливания, как рассказывал Саид, он использует специальный меч, подаренный ему принцем Ахмадом бен Абдул Азиз Аль Саудом.
Саид также исполняет приговоры за меньшие преступления, такие как воровство. Я помню, как Саид объяснял, что для отсечения рук ворам он использует острые ножи, так как таким большим орудием казни, как меч, трудно точно попасть в нужное место на тонком запястье.
Во время интервью Саид со смехом признался, что больше предпочитает рубить головы, чем руки. Он также выразил свое полное разочарование тем, что процветающая экономика Саудовской Аравии способствует снижению преступности в стране. Слишком мало преступников, а значит, мало работы. Затем последовал его рассказ о нескольких самых запомнившихся ему казнях. Конечно, отрубив более шестисот голов и шестидесяти рук, ему было о чем поведать.
Самая ужасающая из них — мне никогда ее не забыть — повествовала о двух осужденных мужчинах, сообщниках по преступлению, которых должны были казнить вместе. Это было еще до того, как начали завязывать осужденным глаза во время казни. В результате второй преступник наблюдал за казнью: меч Саида вошел в шею его товарища, и отрубленная голова того упала к его ногам. В ужасе второй преступник поднял голову и увидел, что Саид уже готовит меч, чтобы отсечь его голову. Он потерял сознание. Вызвали врача, который, осмотрев его, заявил, что он не дышит. Когда тело его друга унесли, чтобы предать земле, потерявший сознание вдруг очнулся. Снова послали за палачом. Осужденный начал молить о пощаде.
Я никогда не забуду мерзкую улыбку на лице палача, который хихикнул при воспоминании об этих случаях, составляющих, вероятно, лучшие минуты его жизни. Конечно же, Саид не поддался на мольбу, и осужденный тут же лишился головы.
Снова раздался голос Худы:
— Я уверена, что британки виновны в убийстве. И они должны заплатить за преступление против Аллаха.
Сара с ее добрым сердцем, не веря ушам своим, посмотрела на Худу:
— Худа, ты ведь на самом деле так не думаешь.
— Почему же не думаю? Если граждане Саудовской Аравии совершают преступление в Англии или в Америке, разве им не приходится отвечать за свои преступления? — Худа щелкнула пальцами и закончила: — Разве наши мусульманские законы ничего не значат?