Страница 33 из 86
Безусловно, у Масуда была хорошо поставлена разведка (в добыче информации участвовало все население — от мала до велика), и местные жители постоянно докладывали ему о передвижениях советских и правительственных войск, но чтобы советские генералы и офицеры снабжали его информацией, такие случаи нам неизвестны. Хотя в июле 1997 года в одном из интервью Ахмад Шах говорил: «Многие советские генералы были в контакте с нами. Вы знаете, наши люди были и в рядах органах госбезопасности. Я, например, заранее знал о многих планах, которые готовились против меня. Информация поступала регулярно, и информаторы работали исправно. Вот что я должен сказать. Те, кто занимал большие должности в Комитете госбезопасности и Советской Армии, помогали нам не за большие деньги, как это принято считать у вас, они просто поняли, эти русские, что Бабрак Кармаль обманул и русских, и афганцев и дальнейшая война бессмысленна, а что касается среднего офицерского звена, то многим из них приходилось хорошо платить». Ахмад Шах обещал назвать когда-нибудь их имена, но так и не назвал.
На наш взгляд, он здесь немного лукавил, но подобные заявления позволяли Масуду не терять присутствие духа в самых отчаянных ситуациях и поддерживать имидж непобедимого полководца.
Как бы то ни было, но факт остается фактом — накануне операции Ахмад Шах заблаговременно вывел из Панджшера местное население и большинство своих боевых отрядов, разместив их в зеленой зоне Чарикара, Андараба, Ниджраба, Хосто-о-Фаранга и других районах северных провинций ДРА, а также укрыл в рокадных ущельях, примыкающих к Панджшеру. Генералы и офицеры 40-й армии на основании данных разведки предупреждали об этом генерал-полковника В.А.Меримского (из ОГ МО СССР в ДРА), который координировал боевые действия, но он оставил без внимания эти предупреждения. Хотя справедливости ради надо сказать, что сам он тоже не вправе был отменить операцию...
Боевые действия начались тогда, когда в ущелье фактически основных сил мятежников уже не было (остались дежурные силы на заставах и постах), и потому ожидаемого ущерба формированиям ИОАП авиационные и огневые удары не нанесли, хотя долиной войска овладели сравнительно легко. Этим объяснялось незначительное сопротивление, которое мятежники оказали войскам в Панджшере. Как уже отмечалось, основные потери были из-за подрывов на минных полях и при прочесывании местности, когда подразделения попадали в засады.
В последующем Ахмад Шах насмехался над советскими генералами и офицерами, говоря, что все они бездарные, хотя и признавал, что русские солдаты — бесстрашные воины. Что же касается всей структуры вооруженных сил, тактики ведения боя, использования оружия, то здесь, по его мнению, было очень много непростительных ошибок. Он считал, что Советская Армия не была готова к партизанской войне в горных условиях.
Широкая пропаганда своего «успеха» в операции существенно подняла авторитет Ахмад Шаха у населения, позволила ему сосредоточить внимание на дальнейшем расширении зоны своего контроля в северных провинциях ДРА.
Здесь, в труднодоступных горных районах, он создал новые базы и базовые районы в ущельях Хилау и Варсадж, подчинив себе мелкие отряды мятежников, в том числе из других исламских партий. Ему удалось разгромить группировку ИПА главаря Абдул Каюма. Вскоре Ахмад Шах не только восстановил, но и значительно укрепил группировку подконтрольных вооруженных формирований, усилив свое влияние. Это обеспечило ему рост поставок оружия, боеприпасов и военного снаряжения из США и Пакистана.
Борьба Ахмад Шаха в 1985–1986 годах
Боевые действия советскими войсками против Масуда велись и в 1985 году. Было проведено две операции, правда, меньшего масштаба, чем в мае 1984 года. Ахмад Шах терял людей и оружие, но быстро восстанавливал боеспособность своих отрядов, продолжая борьбу против режима НДПА. Высокогорные условия не позволили советским и правительственным войскам в полной мере использовать боевую технику, нанести ему решительное и окончательное поражение. Имея в своем распоряжении несравненно меньшие силы и средства, Масуд сумел не только удержать под своим контролем Панджшер, но и не допустить разгрома отрядов моджахедов и обеспечить защиту населения. И это заставляло более ответственно подходить к личности самого Ахмад Шаха.
Рассказывает генерал Мухаммад Шариф Акрам: «В начале восьмидесятых годов я был направлен на учебу во Фрунзенское высшее авиационное училище. Проучился я там три с половиной года, налетал более ста часов на вертолетах Ми-8 и Ми-25. Поcле выпуска из училища получил звание лейтенанта. По возвращении в Кабул был направлен на службу в штаб ВВС и ПВО, но задержался я там недолго. Через три месяца, не сделав ни одного боевого вылета, я покинул военную службу и стал пробираться в расположение отрядов Ахмад Шаха. Конечно, я мог бы, как это делали некоторые летчики, угнать вертолет и приземлиться в Пакистане, но этот путь для меня был неприемлем по морально-этическим принципам.
Добраться к Ахмад Шаху оказалось делом непростым, все подступы к ущелью Панджшер были плотно перекрыты советскими и афганскими войсками. Пришлось сначала ехать в кишлак Нахрин провинции Баглан, долго ждать там удобного случая, а потом пробираться в Ишкамыш провинции Тахар. Там, высоко в горах, в ущелье Хосто-о-Фаранг тогда располагался штаб Ахмад Шаха.
Однажды, дожидаясь Масуда, я сидел в небольшой штабной комнате. Здесь же находились другие люди, которые, коротая время, бурно обсуждали свои дела и заботы. Неожиданно все притихли. В комнату легким шагом вошел Ахмад Шах. Он огляделся, потом увидев меня, подошел, поприветствовал и поинтересовался, как я провел время в Советском Союзе. Тут же пошутил: “Что, хочешь искупить вину?” Я рассказал ему все без утайки. Масуд разрешил мне остаться. Правда, сначала никаких конкретных поручений мне он не давал, какое-то время присматривался ко мне, хотя мы были знакомы с ним с детства. Потом я постепенно начал приобщаться к тыловому обеспечению вооруженных отрядов. Я занимался организацией поставок продуктов питания, амуниции, снаряжения и т. д. Со временем Масуд стал оказывать мне все больше и больше доверия и ставить все более сложные задачи.
Масуд во время наших бесед всегда очень заинтересованно и детально расспрашивал меня о жизни в Советском Союзе. Особенно его интересовали вопросы: “В каких условиях живут простые люди?”, “Какие отношения складываются между гражданами?”, “В каком положении находятся старики и женщины?”, “Как народ относится к руководителям страны?”, “Как обстоят дела в отношении религии?” и многое другое. Я как мог рассказывал ему о всех сторонах жизни в Советском Союзе, так как сохранил о годах учебе во Фрунзе самые благоприятные воспоминания.
Масуд живо интересовался военной тематикой, в центре его внимания была организация и ведение оборонительных действий, возведение оборонительных укреплений и сооружений. “Панджшерский лев” не проходил специальной военной подготовки, но очень много читал книг по военному искусству и тактике, организации и ведению партизанской борьбы.
Определенное влияние на Масуда оказывали семейные военные традиции. Отец Масуда был кадровым военным, получил чин полковника еще в королевской армии при Захир Шахе. Он часто менял место службы, поэтому воспитанием сына в большей степени занималась мать. Может быть, по этой причине Масуд пошел сначала учиться по гражданской линии. Во времена “джихада” Масуду пришлось усиленно заниматься военным самообразованием. Он не упускал ни одного шанса, чтобы не углубить свои знания в военном деле. До поступления в Политехнический институт он закончил в Кабуле французский лицей, был знаком с историей Франции, знал и очень ценил ее военного лидера Шарля де Голля, поэтому специально заказывал его мемуары, книги по военному искусству. Изучал он труды и опыт других видных полководцев, включая советских военачальников и командиров партизанских соединений времен Второй мировой войны. Систематизировав знания, Масуд передавал их своим ближайшим помощникам и полевым командирам, проводил занятия с рядовыми моджахедами».