Моя половинка

– Одно другому не...

– Не мешает? – Темные глаза Гила злобно блеснули. – Я тебе ясно сказал: ты должна присутствовать на встрече сегодня утром. Хотя... – Он вызывающе оглядел ее. – Я должен признать, ты едва ли способна была бы прибавить сил нашей стороне. Ты смотрела уже на себя в зеркало?

– Что, прости?..

– Ты выглядишь такой измочаленой... обессиленной, – продолжал кричать Гил. – Для нашего рекламного агентства ты делаешь мерзкую рекламу. Тебе бы не удалось продать за доллар собственную персону, не говоря уж о чьем-то товаре.

Оливия пристально смотрела на него, а обида и негодование слезами застилали ей глаза. Она не могла проронить ни слова. Повернувшись, она хотела с достоинством удалиться, но он схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

Возможно, он все же позволил бы ей уйти, если бы она не сопротивлялась. Однако его тяжелая рука лежала на плече Оливии, и это послужило последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она неистово замахала кулаками. Несколько секунд шла борьба, пока наконец Гил не сжал ее запястья и не прислонил ее к стене, лишив возможности сопротивляться.

Оливия дышала тяжело, отрывисто, в висках бешено стучала кровь. Она смотрела в лицо Гилу, заметив, как побелели от напряжения его скулы. Они не знали, сколько времени простояли так, глядя друг на друга в упор, затем вдруг выражение лица Гила изменилось. Он все еще злился – Оливии это было ясно, но теперь в его чертах проглядывало что-то новое. Он неотрывно смотрел на ее губы и вдруг, совершенно неожиданно, прильнул к ним жарким поцелуем.

Шли секунды... минуты – Оливия потеряла ощущение времени. Она чувствовала лишь одно – жгучее желание, которое разбудил в ней поцелуй Гила, и этот сладостный огонь захватил все ее существо.

Его руки ласкали, прижимали ее к себе все теснее, возбуждали так, что она была уже не в состоянии справиться с охватившими ее чувствами. Еще секунда, и она готова была рвать на нем рубашку в порыве страсти.

Но неожиданно он оторвал свои губы от ее губ, его руки безвольно опустились. Открыв глаза, она увидела его взгляд, устремленный на нее, но выражение его лица стало недоверчивым и осуждающим. Со стоном Оливия вновь закрыла глаза, всей душой желая, чтобы последних мгновений вообще не было и чтобы это странное выражение лица Гила исчезло, когда она вновь откроет глаза.

Когда она все же открыла их, его взгляд был далеким и отчужденным.

Оливия подавила рыдания, услышав немедленно последовавший злобный выпад:

– Ты плачешь? С чего бы это?

Мгновенно у нее возникло желание влепить ему пощечину за издевательский и насмешливый тон. Рука Оливии была уже на полпути к его щеке, когда ее перехватил Гил, сжав запястье, словно клещами.

– Не делай этого, – совершенно спокойно сказал он. – У меня реакция вдвое быстрее твоей. И вообще, лучше пойди оденься.

– Одеться? – Оливия была настолько ошеломлена происшедшим, что едва понимала слова Гила.

– Не собираешься же ты идти на работу в таком виде, – усмехнулся он, скользнув взглядом по ее фигуре.

Оливия еще плотнее запахнула полы халата.

– Конечно нет, но...

– Что значит «но»?

– Ты что, считаешь, что я смогу работать с тобой после всего случившегося?

– Ты подаешь мне заявление об уходе?

– Еще чего! Не дождешься!

Если она уйдет, то потеряет право наследовать все акции Вивьен.

– Ну, тогда что же ты предлагаешь? – Глаза Гила насмешливо блестели, ожидая ее ответа.

Оливия проклинала свое свойство краснеть, когда не надо.

– Может быть, пойдем на компромисс?

– Ты уже достаточно назаключала компромиссов... с совестью, – сухо бросил Гил.

– Я хочу работать на своем прежнем месте!

– Нет!

Безоговорочный отказ дал ясно понять, что предложение Оливии даже не подлежит обсуждению. Она беспомощно смотрела на Гила.

– Но неужели ты действительно хочешь, чтобы я работала у тебя?

Гил одарил ее долгим холодным взглядом.

– Хочу или не хочу – не имеет никакого значения, Оливия. Я всегда готов поставить служебные интересы выше личных, вот и все. Предлагаю, чтобы и ты вела себя подобным образом, и тогда, вероятно, такие представления, как сейчас, у нас не будут повторяться. – С этими словами он взялся за ручку двери. – Я жду тебя в офисе через час. Не опаздывай, крошка-кузина.

Оливия слышала, как удалялись его шаги по коридору, затем опустилась на пол и горько заплакала. Никогда в жизни она не была так унижена. Впрочем, был один раз подобный случай, и виновником являлся тот же самый человек.

Она ненавидит его! Ненавидит! Но даже ругая Гила самыми последними словами, она понимала, что это ложь. Если бы она ненавидела его, то не ответила бы на его поцелуй, никогда бы не мечтала о близости с ним!

Оливия отодвинула от себя папку с документами и сладко потянулась. Она устала, но чувствовала себя довольной. Доклад был наконец закончен и ляжет на стол Гилу завтра утром. Она подготовила материалы и проект рекламной кампании, которую «Бофор» планировал провести для одной крупной американской фирмы, производящей безалкогольные напитки, начиная с определения объектов усилий и кончая подбором журналов и телевизионных программ для размещения собственно рекламы. Сначала Оливия противилась этому поручению, но вскоре нашла его очень интересным.

Она надеялась, что Гилу понравится ее доклад. По причинам, которые она не смогла бы объяснить до конца, для нее было важно его одобрение.

Оливия боялась встретиться лицом к лицу с Гилом, больше того – она просто дрожала от страха с того самого утра, когда он нагрянул в ее квартиру. Она в тот день все же вышла на работу, понимая, что в противном случае совсем потеряет контроль над собой. Она не знала, как будет вести себя Гил, и отнеслась настороженно к ледяной вежливости, с которой он встретил ее.

В течение нескольких дней она поняла, какой он отличный специалист в области рекламы: при блестящем уме он соединял в себе точность бизнесмена с тонким вкусом художника. Оливия должна была признать, пусть и неохотно, что начинает восхищаться его знаниями и талантом.

В кабинете Гила, по соседству, резко зазвонил телефон. Оливия вскочила и поспешила туда. Растерявшись, она не знала поначалу, какой из двух аппаратов звонит, потом догадалась – личный телефон.

– Да. Что вам угодно? Это офис исполнительного директора.

– Я знаю, что это телефон исполнительного директора, – раздался тягучий женский голос с сильным американским акцентом. – Я хочу говорить лично с Гилбертом.

Легкий нажим на имени намекал на взаимоотношения, которые давно уже перешли за рамки официальных.

Оливии сразу же не понравились и фамильярный тон, и жеманное высокомерие незнакомки.

– Боюсь, он уже ушел домой, – коротко бросила она.

– Уже? – голос прозвучал недоверчиво.

– У нас сейчас уже половина восьмого вечера, – пояснила Оливия.

– Для Гилберта это пустяк. Здесь он нередко засиживался за своим рабочим столом до полуночи. Вообще-то мы с ним почти сутками не вылезали из офиса.

– Мы? – не сдержала удивленного возгласа Оливия.

Она была готова откусить себе язык, едва это слово слетело с ее губ. Интересно, какие оно может иметь последствия?..

В трубке забулькал грубоватый смех.

– Все в интересах служебного долга, заверяю вас. Я – Сусанна Уитлоу. Несколько лет была личным секретарем Гила в «Россаро эдвертайзинг».

Служебный долг – как же, сердито думала Оливия. Вовсе не своим служебным рвением она пытается произвести на меня впечатление, наоборот, своими фамильярными отношениями с Гилом. А может быть, интимными?

– А с кем я говорю?

– Я – Оливия Бофор.

Наступило короткое молчание, казалось, заряженное напряжением, и Оливия почти физически чувствовала, как по телефонной линии неслись к ней флюиды неприязни от бывшей секретарши Гила. Когда американка заговорила снова, то в ее голосе появились металлические нотки.

– А! Крошка-кузина! Та самая, что теперь работает у Гила?