Вариант 19

Подполковник курил в коридоре. Катя чувствовала аромат хорошего табака. Под присмотром, под надзором. Ничего не решили, ничего не прояснили. Разве что поднатужились и его толстое генеральское превосходительство абсолютно из себя вывели. И что генерал так разорался?

- Я ему про мальчиков кровавых сказал, - прошептал Прот.

Катя дернула подбородком. Резковат сегодня парень, в лоб режет, и даже не скрывает, что окружающие у него как на ладони. Впрочем, нервишки сегодня у всех на приделе.

- Про мальчиков? Хм... В личном, так сказать, смысле? При всех ляпнул? Едва ли его превосходительство к тебе особой благожелательностью проникнется.

- Обойдусь. Я про "мальчиков кровавых в глазах" красиво прорек. Не все поняли. Кто понял, промолчит. И вообще, этот жирный боров пьян. Меня церковным огарком обозвал, а сам дышит, как босяк.

- Перегар - это нормально. В традициях русского офицерства, - пробормотала Катя.

Багровая физиономия генерала казалась ей смутно знакомой. Нужно было лучше фотографии рассматривать. В памяти фото руководства Добрармии слилось в единую череду благообразных одухотворенных лиц. Впрочем, так же, как и физиономии советской армейской верхушки. Фото на экране монитора похожи друг на друга, не запомнишь даже, кто бритый, кто бородатый. Ну и черт с ними.

- А он... действительно маньяк? Надо же...

- Нет, - Прот устало улыбнулся. - Пьяница он. Про "кровавых" это я так, для выразительности. Хотя молоденьких он действительно любит.

- Я вас совсем не розумею, - робко пошептала Вита. - Вы про що вообще говорите?

- Да не важно, - мальчик вяло махнул кистью. Сквозь загар ярко выступили царапины и хрупкие костяшки пальцев. - Все это не важно. Катя, я плохо сыграл. Неубедительно. Они меня за убогого держали, вот я и стал убогим. Пусть подавятся. Не удержался.

- Ничего-ничего, - пробормотала Катя. - Проскочили. В общем-то ты осознал, какого им хрена нужно было?

- По-моему, они всерьез надеялись, что я истину предреку, - Прот удобнее устроился, оперся затылком о плечо Виты. Девчонка не возражала. - Я, Екатерина Георгиевна, полагаю, что они в полнейшей растерянности, раз на блаженного надежду имеют. Смешно. Я, может, искры и в прошлом, и в будущем различаю, но разве до истины дотягиваюсь? Истину только ОН знает.

Катя кивнула:

- Каждому по способностям. Да не позволят нам боги надмировую истину во всей красе разглядеть. Ладно, прорвемся. Кормить-то нас здесь будут? Никакого уважения к пророкам и сопровождающим их лицам. Кстати, поп, что приезжал, он куда сгинул?

- Протоиерей Феофан? Он личность мою удостоверил и убег, - Прот грустно улыбнулся. - Он в епархии лицо известное. В монастырь к нам не раз наведывался, меня знает. Оттого и к руке приложиться не дал.

- Что, тоже по ганимедам слаб?

- Боже сохрани! Честный священник. Только в вере нестоек. Сомнения его мучают.

Катя замотала головой:

- Все-все! Это нас не касается. Лучше скажи, что там с нами дальше делать мыслят? Как думаешь?

- Полагаю, за дверь нас сразу не вышвырнут. И не расстреляют. Разочарованны, но еще попробуют меня испытать. Вера в чудо, она, Екатерина Георгиевна, стойка до смехотворности.

- Ты меня пока Катей именуй. Пожалуй, сейчас так естественнее звучит, - Катя покосилась на мальчика. А ведь нравится ему, паршивцу, в объятиях девочки сидеть. Жмурится совсем не по-юродивому. Витка-то, без задней мысли носом ему в макушку уткнулась.

В дверь коротко стукнули:

- Отдышались, дамы и господа?

Подполковник Макаров вошел в залу. Склонив голову к плечу, оглядел гостей устроившихся за маленьким столиком.

Катя посмотрела в чисто выбритое лицо подполковника, в покрасневшие от бессонницы глаза:

- Мы, Алексей Осипович, отдышались. Частично. Прот полагает, что не оправдал ваши ожидания. Крайне удручен мальчик. Вы уж снизойдите к его переутомлению. Людей много, все в погонах, все при оружии. Грозные такие, повелительные. Тут и взрослый перепугается. Нельзя ли мальчику поспать хоть немного? Приступы - состояние весьма изматывающее.

- К сожалению, могу дать времени только до вечера. С вами весьма высокопоставленные лица желают побеседовать. Недурно было бы без... истерик и тому подобного обойтись.

Прот молча ухватился за руку Кати.

Подполковник чуть заметно поморщился:

- Не трудитесь, я намек понял. Мадмуазели смогут при беседе присутствовать. Так, что не переигрывайте.

- Что это за намеки, господин подполковник? Уж не в симуляции ли вы мальчика подозреваете? - возмутилась Катя.

- С чего вы взяли, мадмуазель? Молодой человек существо не очень здоровое, нервическое, это и без доктора весьма заметно. Просто счастье, что ребенок обеспечен опорой и поддержкой в вашем лице. Надеюсь, вы мальчику и в дальнейшей помощи не откажете. Это, в конце концов, в наших общих интересах. Ну, а дальше видно будет.

Прот под боком у Кати шевельнулся:

- Вы, господин подполковник, в мои способности не верите, да?

- Я, молодой человек, давно ни во, что не верю. Мне по долгу службы не положено. Вы уж от старика много не требуйте. Не довелось мне чудес на своем веку встречать. Но я человек штабной, скучный и неромантичный. Мое дело вас руководству предоставить. Сейчас вас покормят, комнату удобную отведут. Только вы уж членовредительством не занимайтесь, покорнейше прошу. Это я к вам, Екатерина Георгиевна, обращаюсь.

- Не поверите, совершеннейшая случайность, - Катя покаянно ухватилась за измятую кофточку у горла. - Ой, некрасиво вышло! Я свои извинения мадам Артемовской хоть сейчас готова принести.

- В этом нет необходимости. Средства на лечение мы ей компенсируем. Только к охране прошу не приближаться. Напугаете-с, - подполковник небрежно кивнул и направился к двери.

- Господин подполковник! - Прот неуверенно встал. - Вы-то сами за руку меня не хотите взять?

Макаров приподнял бровь:

- Полагаете, имеет смысл? Я человек скромный, и без предсказаний вполне спокойно живу. Мне, знаете ли, смерть от коня своего пророчить не нужно. Я на автомобиле передвигаться предпочитаю.

- Как пожелаете-с. Я вам про будущее ничего не открою. Возможно, о прошлом что-то объясню.

Подполковник погладил свою гладкую макушку и с неожиданным мальчишечьим любопытством сказал:

- Давайте поэкспериментируем, Прот Владимирович. Только честно предупреждаю: я цыганкам с детства не верю. Вот такой материалист я скучный, даже в гипноз не уверовал. Желаете с таким неинтересным материалом попробовать?

- Я гипнотизеров никогда не видывал, - с сожалением признался Прот. - И цыганок боюсь. У них глаз недобрый. Только я, Алексей Осипович, к чудесам никакого отношения не имею. У меня просто голова больная. Но это не заразно, - мальчик протянул свою птичью лапку. - Рискнуть желаете?

- В качестве непосредственного знакомства? - подполковник усмехнулся. - Почему бы нет? Вы личность в определенных кругах весьма знаменитая.

Большая рука Макарова поглотила хрупкую кисть мальчика.

- А вы, Алексей Осипович, очень сдержанный человек. Двое детей, жена. Хорошо, что вы их подальше отправили, - Прот бормотал тихо, одними губами. - Старший у вас действительно излишне вспыльчив. Вам бы за ним последить не грех. Ну, даст бог, и супруга ваша с сыном справится. Не сомневайтесь, средств им пока хватает. С расчетом хозяйствуют...

Подполковник кивал, пряча улыбку в углах рта. Прот тоже улыбался, только не насмешливо, а скорее печально.

- ...благополучный вы человек, - бормотал Прот. - Службу... службу вы поменяете. Нет, вперед мне нельзя. Прошлое только. Да. Вы не жалейте ее. Анечка быстро ушла. Без боли. В сон, как в сказку. Все думала, как вам о том расскажет.

Макаров побледнел в одно мгновение. Казалось, высохшая кожа пергаментом облепила кости лица, хрустнула и осыпалась. Нет - просто болезненная гримаса, промелькнувшая на лице подполковника, молниеносно исчезла. Но и закрепить на скулах прежнюю доброжелательную полуулыбку Алексею Осиповичу никак не удавалось. То, что он выдернул свою ладонь из слабых пальцев мальчика, подполковник по-видимому не заметил. Прот, тоже словно не замечая, продолжал бормотать: