Поздние цветы

— Это все, что я хотела знать. — Кровь отхлынула от лица. — Спасибо, Грэхем, — прошептала Мишель и встала с кресла.

— Спокойно, — проговорил Грэхем, положил руки ей на плечи и заставил снова сесть. — Ты не спросила меня, почему.

— Я знаю, почему.

Она отвела взгляд.

— Тогда в чем причина твоего визита?

— Мне не следовало приходить.

— Почему ты не спросила меня, как бы я воспринял признание Зака, что он влюблен в тебя?

Кровь зашумела у нее в ушах.

— Сейчас у тебя есть шанс. Продолжай. Могу заверить тебя, что ответ мог бы быть другим.

— Не понимаю, почему он мог бы быть другим. Ведь приложимы те же правила.

У Мишель дрожал голос.

— Правила? Я думал, мы говорим о любви.

— Мы семья, Грэхем.

— Правильно.

— Но если он и Линетт любят друг друга, ты дашь им благословение?

— Да, но, как я говорил минуту назад, это дало бы моему воображению большой толчок. Потому что он всегда сходил с ума по одному человеку в нашей семье.

— От-от-куда ты знаешь?

Она едва могла дышать.

— Мишель, — он ласково сжал ей руку, — конечно, ты не обязана говорить мне. В тот вечер, когда Зак услышал, что ты обручилась с Робом, что-то в нем умерло.

Она застонала.

— Он так отчаянно старался быть достойным тебя и надеялся, что у него есть еще много времени. Шерилин и я боялись, что он уже никогда не будет снова счастлив. Так я думал, пока несколько недель назад не привез ему из аптеки лекарство. Его взгляд, когда он сказал, что ты согласилась быть его сиделкой, пронзил меня. Потому что я знал, что означает этот взгляд.

Грэхем встал и поднял ее, потом долго смотрел ей в глаза.

— А ты его любишь?

— Да, — слезы брызнули из глаз. — Я не думала, что смогу снова полюбить. Но когда Зак на похоронах подошел ко мне и был таким понимающим… Я испытывала чувство вины… Слишком рано было думать о другом мужчине, особенно о брате невестки. Поэтому я избегала его эти два года.

— А сейчас он говорит о своих чувствах? — каким-то странным голосом спросил Грэхем.

— Да.

— Ты отказала ему, потому что думала, что Шерилин и я не одобрим?..

— Отчасти и поэтому, — горько заплакала она. — Когда он попросил меня подумать об этом, я ответила, что он заслуживает молодой жены, которая может подарить ему детей.

— Он хочет тебя, Мишель, — печально сказал Грэхем.

— Майк Фрэнсис помог мне понять это. Он многое объяснил, и до меня дошло, откуда в Заке это чувство.

— Ты поэтому уезжала в субботу?

— Да.

— Все становится понятным, — кивнул Грэхем.

— Что ты имеешь в виду?

— Зак так беспокоился. Он хотел вернуться в Карлсбад вечером в субботу. И тогда же он позвонил Гэйл, чтобы узнать, долго ли ты намерена там быть. А в воскресенье утром на спортивной странице в газете фотография: ты в объятиях Майка.

— Все, что я делала, всегда обижало его.

Мишель закрыла лицо руками.

— Но что ты собираешься делать дальше?

— Поеду в Карлсбад, — она вытерла глаза, — и буду заботиться о нем оставшуюся неделю. И неважно, нравится ему это или нет. В воскресенье он сказал мне, что больше не нуждается в сиделке. А вчера во второй половине дня я получила от него по почте чек. Он прогнал меня, Грэхем. Боюсь, у него сложилось впечатление, что мне нужен мужчина постарше.

— Но ты ведь хочешь открыть ему глаза?

У Грэхема вздулись желваки.

— Если он даст мне шанс, — дрожащим голосом произнесла она. — Проблема в том, что я оставила свой ключ на кухонном столе в его доме. Он может не впустить меня.

— Вот. — Грэхем достал из кармана связку ключей и вручил ей один. — У тебя есть мое разрешение открыть замок и войти. Сделай все, чтобы его сердце стучало в такт с твоим.

В половине пятого Мишель подъезжала к дому Зака. У нее не было пульта, и она не могла открыть гараж, поэтому поехала на стоянку для гостей в тупике. Взяв сумку и пакет с продуктами, которые купила по дороге, Мишель направилась к черному ходу и вошла в дом.

— Зак? — крикнула она, давая знать о себе.

Мол, это не чужой вломился в дом.

Никакого ответа. Она крикнула еще раз. По-прежнему тишина.

Собрав всю отвагу, она направилась в его спальню. Ни там, ни в ванной никаких признаков его присутствия. На краю неубранной постели валялись рубашки и тренировочные брюки. Полотенце брошено на пол.

Она пошла в свою спальню, чтобы распаковать вещи. Потом поспешила на кухню и разложила купленные продукты. Две пустые коробки из-под пиццы и пластмассовые баночки из-под салата стояли на кухонном столе. Свидетельство того, что он ел в ее отсутствие.

Несомненно, он пошел на прогулку. Она принялась готовить ужин. Открыв холодильник, Мишель увидела, что он не притронулся к сэндвичам, которые она приготовила для него.

Убрав кухню, она поставила диск с песнями Фрэнка Синатры, потом раздвинула шторы и двери в гостиной, чтобы в дом залетал ветер с океана.

Под пение Синатры она вычистила ванну. Потом постелила чистые простыни на его постель. Закончив со спальней, отправилась в прачечную.

Пробило семь часов, а он все не возвращался. Наверное, Зак не гулял по берегу, а куда-то уехал на своем грузовике вопреки запрету доктора.

Конечно, так и есть. Она заглянула в гараж — пусто.

Мишель поела одна и убрала оставшуюся еду. В полночь она закрыла стеклянные двери и задернула шторы.

С ноющим сердцем прилегла на кушетку, включила телевизор. Должен же он наконец приехать.

По своему сотовому она позвонила семье. Не знают ли они, где он может быть? Шерилин ответила, что последний раз разговаривала с ним вечером во вторник. В конце разговора Шерилин и Мишель пришли к заключению, что, наверное, Зак ночевал у кого-то из друзей.

Пообещав сообщить, если что-нибудь узнает, Мишель позвонила ему в офис. Даг сказал, что ни он, ни Мики не видели Зака, только разговаривали с ним по телефону. Насколько они знают, босс появится не раньше следующей недели. Попрощавшись, Мишель запаниковала. Может быть, он сам вчера поехал к врачу: начались трудности с дыханием? И сейчас он находится в больнице?

Дрожащими руками она набрала номер справочной больницы и попросила соединить ее с доктором Теббсом. Она рассказала о своих страхах, и женщина на другом конце провода велела ей подождать у телефона. Через несколько минут она ей сообщила, что доктор после последнего визита не видел Зака.

Она почувствовала некоторое облегчение. Женщина из справочной напомнила, что Зак будет у них в пятницу.

Что делать дальше, она не знала. Надо просто чем-то заняться. Если сидеть на террасе, то можно пропустить его. Поэтому Мишель устроилась в гостиной с новым романом. Минут десять она заставляла себя читать. Потом отложила книгу.

Пошла в кухню, достала из холодильника содовую и в этот момент услышала, как открывается дверь гаража. Слава небесам! Недавно часы проиграли два часа. А ей казалось, что он никогда не вернется!

Вдруг он рассердится, что она ворвалась в дом, а он ничего об этом не знает? От страха сердце дико бухало в груди. И сейчас уже поздно признаваться, что проще всего было бы позвонить ему на мобильник. Она сберегла бы себя от долгих часов страданий. Но ей хотелось удивить его. Сейчас она обнаружила, что уже жалеет об этом.

Зак с кем-то разговаривал. Он не один! Мишель почувствовала разочарование. Не зная, чего ожидать, она ухватилась за край рабочего стола на кухне. Вероятно, он видел ее машину в тупике аллеи. Если он привез домой подружку, его ожидает шок: Мишель сейчас явно здесь некстати. Но шок ждал ее.

Двое черноволосых мужчин одного роста и мощного сложения в легких деловых костюмах вошли в гостиную. Они выглядели неправдоподобно похожими, широкие в кости, с четкими линиями челюстей.

Ошеломленная Мишель прижала руку ко рту, чтобы сдержать крик.

Но Зак, должно быть, услышал, потому что дернул головой в ее сторону. Второй мужчина тоже повернулся, чтобы посмотреть, что увидел Зак, и снял солнечные очки. Черные глаза нашли, что искали. С более, близкого расстояния она заметила очевидное различие между ним и его зеленоглазым сыном — лет двадцать пять.