Персей и Саманта

Саманту раздирали противоречивые чувства.

— Если бы я была Софией, для меня было бы нестерпимо видеть, что ты живешь с другой женщиной. Это... это убило бы меня. Да я бы... выцарапала ей глаза!

Совершенно неожиданно для Сэм на губах Персея заиграла улыбка.

— Надо же, какое неистовство чувств! — Его низкий голос оборвался. — Поистине счастлив был бы мужчина, способный внушить подобную страсть. — Персей коснулся пальцем шрама на лице. — Знаешь, я подумал, что на следующей неделе полечу в Афины, чтобы узнать, нельзя ли это удалить.

Внезапная перемена темы, не говоря уже о его намерении пойти на операцию, ошеломила Сэм. Только София могла вдохновить Персея на такое решение...

Чувствуя необъяснимую обиду, Сэм повернулась и пошла обратно к дому, не обращая внимания на то, что подол платья намок и липнет к ногам.

Персей быстро нагнал ее.

— Если ты не хочешь оставаться здесь одна, можешь поехать в Афины вместе со мной, — предложил он.

Саманта начала злиться.

— Я уже большая девочка, Персей, и долгое время жила одна, — с вызовом заявила она.

— Как ни странно, я это заметил, — с нажимом произнес Персей. — Должен ли я понять, что, когда мы заключали наш контракт, ты не рассчитывала быть при мне нянькой?

— Ты намеренно не желаешь меня понимать!

— В таком случае объясни, почему мое решение удалить шрам так тебя расстроило.

— Оно меня не расстроило! — Сэм пошла быстрее, увеличивая расстояние между ними.

— Тогда почему же ты от меня убегаешь?

Вопрос Персея заставил Сэм почувствовать себя полной идиоткой, и она замедлила шаг.

— Посмотри на меня, Саманта. Если ты опасаешься за меня, тебе нечего бояться. Современная пластическая хирургия делает чудеса, доставляя пациенту минимум дискомфорта.

— Я это знаю. — Голос Сэм сорвался на тоненький писк.

— Так что же тебя беспокоит? Я добьюсь ответа, если даже нам придется остаться здесь на всю ночь.

Она наклонилась и подняла с песка маленькую ракушку.

— Ты вправе принимать любые решения, Персей. Естественно, София ненавидит твой шрам, потому что он — жестокое напоминание о том, что она когда-то сделала. — После минутного колебания Сэм продолжила: — Я только хотела сказать, что... что не могу тебя без него представить. Я посещала занятия по скульптуре и уверена: те статуи, которые знатоки мирового искусства называют наиболее прекрасными, как правило, не дотягивают до истинного великолепия, потому что у них отсутствует какой-либо недостаток, делающий их поистине уникальными.

Как только ее губы произнесли эти слова, в воздухе повисла звенящая тишина. Саманта прикусила язык — опять она ляпнула что-то не то и едва не дала Персею понять, что считает его физическим совершенством. Какая жалость, что в этот момент не появилось морское чудовище и не утащило ее в свою подземную пещеру!

— Любопытно, была бы ты такой храброй, если бы не наш контракт?

Сэм в ярости обернулась.

— При чем тут контракт? Ты привлекателен в глазах любой женщины, Персей.

— Так докажи это. Докажи, что мой шрам не отталкивает тебя.

Без малейшего колебания Сэм вскинула руки, обняла Персея за шею и принялась покрывать поцелуями его лицо. Персей что-то пробормотал по-гречески, но уже через несколько секунд его рот нашел ее губы, и у Сэм перехватило дыхание. Они слились в долгом, страстном поцелуе. Сколько он длился, Сэм не имела ни малейшего представления, потому что в могучих объятиях Персея забыла обо всем на свете. Колени ее подгибались, сердце неистово колотилось...

Внезапно Персей оттолкнул ее от себя, будто осознал, что целует не ту женщину.

Он потряс головой и, не взглянув на Сэм, направился к тому месту, где они оставили свои вещи. Саманта потерянно брела за ним. Не тешь себя надеждой, думала она. Персей всего-навсего поставил эксперимент, и теперь все кончено.

Все последующие дни она постоянно корила себя за горячность, с которой приняла его вызов. Поддерживать платонические отношения с Персеем стало для нее почти непосильной задачей — особенно когда они бывали наедине.

Единственное спасение Сэм находила в работе. С тех пор, как она приехала на остров, рабочие установили систему автополива и взрыхлили почву. Еще день или два, и все будет готово для посадки растений.

— Госпожа Костопулос! Телефон! — крикнула Ариадна, стоя в дверях.

Скорее всего, очередной деловой звонок Персею, решила Сэм. В последнее время звонки раздавались довольно часто, потому что Персей уделял все свое внимание организации похорон отца Софии.

Он настоял, чтобы Сэм находилась рядом и выполняла роль любимой и любящей жены, когда за ними наблюдали его соотечественники-островитяне.

Сэм, всей душой обожавшая Персея, играла эту роль так же естественно, как дышала. Слишком естественно. Она упивалась каждым поцелуем, каждой лаской, рассчитанной на то, чтобы дать понять людям, что у них самый настоящий медовый месяц и они не могут оторваться друг от друга.

Однако в столь опасной игре существовала и другая сторона: Сэм прекрасно понимала, что, изображая любовный фарс, Персей считал часы, которые оставались до тех пор, пока у него наконец появится законное право заключить в объятия Софию.

— Узнайте, пожалуйста, кто говорит! — крикнула она Ариадне.

— Это ваш муж. Персей.

Рано утром он вылетел в Афины якобы для того, чтобы наверстать упущенное на работе. Но Сэм нутром чувствовала, что у него назначена встреча с пластическим хирургом. Наверняка хочет сообщить о том, что задерживается, если все-таки решился на операцию.

С той памятной ночи на пляже между ними не было произнесено ни одного слова ни о его шраме, ни о женщине, которую он любил.

Завтракали они обычно у бассейна, потом Персей возил Саманту по острову и показывал ей достопримечательности. А по вечерам, прежде чем разойтись по своим комнатам, они отправлялись на пляж, чтобы перед сном насладиться купанием в ласковом морском прибое.

Персей рассказывал о своем детстве, а Саманта делилась с ним воспоминаниями о том, как росла в Нью-Йорке, о маме и ее болезни. Персей слушал с пониманием, ему тоже было знакомо это чувство тревоги за здоровье матери... Саманта взяла трубку.

— Персей? — Ей понадобилось сделать усилие, чтобы говорить ровно.

— Ты почему так тяжело дышишь? Бежала? — сказал Персей.

— Я была в саду, говорила с рабочими о том, чтобы до вечера уложить еще один слой почвы.

— Постарайся поскорее закончить. Я высылаю за тобой вертолет.

Ее сердце мучительно затрепетало.

— Значит, ты едешь в больницу?

Последовало недолгое молчание.

— Нет, Саманта. Ты убедила меня не делать пластическую операцию.

— Я убедила? — ошеломленно воскликнула Сэм, несказанно обрадовавшись тому, что имеет на него хоть какое-то влияние. — Но я думала...

— Я уже тебе говорил, — мягко перебил он, — ты слишком много думаешь. Я решил, что нам пора провести вечер в Афинах. Обещаю, ты получишь удовольствие. Надень что-нибудь соответствующее. Я буду ждать тебя в восемь.

Сэм так сильно закусила губу, что почувствовала вкус крови.

— Персей... спасибо за приглашение, но я неважно себя чувствую из-за сегодняшней жары. После ланча у меня разболелась голова, и даже таблетки не помогли, — солгала она, не испытывая никаких угрызений совести. — Ты не против, если мы поедем в другой раз?

На том конце провода повисла тишина. Потом Персей проговорил:

— Что ж, при мигрени тебе действительно лучше остаться дома. Жди меня, я скоро вернусь.

— Нет! — Она нервно перекрутила телефонный провод и, прищемив палец, поморщилась от боли. — Не стоит тебе срываться. Оставайся в Афинах и веселись. Навести друзей, ты ведь так давно их не видел...

Наверняка в Афинах тебя ждет не дождется какая-нибудь хорошенькая гречанка, с горечью подумала Сэм. А Персей, в который раз прочитав ее мысли, сухо произнес: