Танцуй со мной

— О, ну если мы говорим о твоем имидже… —она очень удачно изобразила облегчение, — тогда ладно. Если под угрозой твой имидж, я буду держаться подальше от воды.

— Благодарная киноиндустрия радостно вздохнула, — заверил он.

Майкл оперся на локоть и взглянул на нее. Странно, подумала Алексис, почему от улыбки бывает ощущение, будто тебя видят насквозь? Она закрыла глаза. Никто еще не улыбался ей так. Даже Патрик.

Она почувствовала прикосновение на своем лбу. Он водил пальцем по собравшимся там складкам.

— Не хмурься, — говорил знакомый хрипловатый насмешливый голос. — А то такой и останешься. — И он коснулся кончиком пальца ее нижней губы.

Алексис почувствовала странную сладкую дрожь внутри. Знала, что нужно остановить его, но чувствовала себя так уютно, так спокойно… Она вздохнула от удовольствия и опустилась на мшистую землю. Глаза медленно открылись, и в их глубине мерцал вопрос.

Майкл, улыбаясь, склонился над ней. Сильные пальцы начали перебирать ее волосы, заставляя их струиться по тыльной стороне ладони. Похоже, он весь погрузился в это занятие, подумала вдруг Алексис. Похоже, он счастлив.Горькие морщинки у его рта разгладились. В глазах смех, покой… и что-то еще, чему Алексис не знала названия.

Он нагнул голову и потерся губами о ее губы.

Алексис взглянула на него. Он был слишком близко, у самых глаз. У нее возникло ощущение опасности и — настоящей нежности. Алексис напомнила себе, что это, скорее всего, не более чем еще один прием из богатого арсенала, но напоминание не оказало заметного действия на ее учащенное дыхание.

Он коснулся ее щеки, осторожно убирая прядь волос. Едва ли сознавая, что делает, Алексис потянулась и положила руки ему на плечи.

Будто получив долгожданный знак, Майкл притянул ее к себе. Его рот впился крепко и жадно. Дыхание вдруг стало невозможным, но и ненужным. Алексис потеряла контроль над собой.

Как прошлой ночью, подумала она, немного испуганная собственной смелостью. И все же не так, как прошлой ночью — тогда она не понимала, что делает, а теперь понимала все каждой дрожащей клеточкой своего тела. Руки у него были железные, а рот — непередаваемо нежен. А отчаянно стремилась к нему — она.

Он прошептал ее имя. Одна рука ласкала ее спину между лопатками, пока все ее чувства не пришли в неистовство. Ей и присниться никогда не могло, что простое прикосновение может прожигать кожу насквозь.

Он медленно нащупал полоску нежной кожи между джинсами и футболкой. Алексис задохнулась. Он нагнулся и прижался губами к тонкой талии. Она кожей чувствовала его улыбку. Потом он потянул футболку вверх. Как во сне Алексис подняла руки, и он стащил футболку через голову.

Майкл снова целовал ее рот, медленно исследуя языком. Она отвечала на поцелуй, а в это время опытная рука освобождала ее от одежды. Алексис едва ли замечала это. Ей до боли хотелось быть ближе, ближе. Когда он поднял голову, она протестующе всхлипнула.

— Все хорошо, — успокоил он. Прошептал, хотя услышать их было некому. Он снова улыбнулся, и Алексис отметила, что в улыбке сквозила печаль. — У нас много времени.

Он закрыл ей глаза поцелуями. Потом очень медленно его губы спустились по щеке, по изогнувшейся шее, к ключицам. Она почувствовала, как сноровистые пальцы расстегнули лифчик, а губы все не переставали целовать. Протест замер в ее горле, когда губы отправились ниже. Когда он втянул в рот один округлившийся сосок, Алексис вскрикнула.

Все ее тело содрогнулось. Пальцы впились в склоненные плечи. Она почувствовала, как участилось дыхание. Внезапно его движения стали жадными. Осторожная ласка сменилась желанием опытного мужчины, желанием таким же острым, как ее собственное.

Алексис осознала перемену в нем и радостно потянулась навстречу. Он уже не играл. Пальцы, посылавшие золотые спирали чувства в девственные груди, стали вдруг неуклюжими, даже грубоватыми. Алексис вздрогнула. И притянула его ближе. Он застонал, поворачивая ее голову навстречу поцелую. Она запустила руки под распахнутую рубашку и прошлась чувствительными пальцами по его позвоночнику. Майкл порывисто вздохнул, прервав поцелуй.

Он наклонил голову, упершись лбом в ее лоб. Алексис чувствовала, как он пытается совладать с собой — дыхание замедлилось, напряжение покидало его.

Он сказал приглушенным голосом:

— Нехорошо это.

Она отдернула руки, будто их хлестнули плетью.

— Нет. Нет, не делай этого. — Он чуть отвел голову, печально глядя на нее. Взял ее руку и поднес к губам. — Не отдаляйся от меня. Я никогда не хотел… — Он осекся.

Алексис отвернулась и уставилась в пенящийся поток. Если держать глаза открытыми пошире, он может и не заметить выступивших на них слез стыда. Все ее тело протестующе ныло.

— Заниматься любовью со мной? — холодно поинтересовалась она, но голос звучал тоненько.

— Дьявол! — Мгновение он выглядел угрожающе. Она вжалась в землю. — Не смотри так, — сказал он мягче. — Я никогда не причиню тебе боли. Неужели ты не понимаешь?

Неужели ты не понимаешь, что уже причинил? Она не сказала этого вслух, но слова повисли в воздухе между ними. Он вдруг залился темной краской. Резко поднявшись, он сел, обхватив колени, и устремил взгляд к противоположному берегу реки.

— Послушай, Алексис, ты очень… — он помедлил, — юная.

Имелось в виду «неискушенная». Значит, она была права. Он отвернулся, потому что она не была Роузи Харви или кем-то в том же роде.

Алексис села и стала поспешно одеваться, радуясь, что он не смотрит. Вряд ли она сейчас вынесла бы его взгляд.

Он сказал голосом, какого она еще не слышала:

— Алексис, ты не знаешь меня.

Она в это время натягивала футболку.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она сквозь складки трикотажа.

Майкл сделал беспомощный жест.

— Милая моя, только что ты готова была заняться любовью со мной. А сколько мы знаем друг друга? Неужели ты не понимаешь, что тебе нужен не я? Сработал рекламный механизм: Микки Слейн Лиходей, с которым каждая женщина мечтает провести ночь — или день — у водопада. — Голос звучал грубо.

Алексис поморщилась. Она готова была горячо протестовать, объяснять, что только краем уха слышала о Микки Слейне прежде и, уж конечно, не лелеяла мечту провести ночь с ним или с кем бы то ни было; и вдруг до нее дошло, что это вовсе не оправдание. Потому что если не ослепление кинозвездой, то какого же черта она готова была — как он справедливо отметил — заняться с ним любовью несколько минут назад? Она содрогнулась от этой мысли.

Патрик никогда не возбуждал в ней такого неистового желания. А она ведь думала, что любит его. Он бывал так же настойчив, как Майкл, — в некотором роде даже более настойчив. Может быть, он хотел ее больше. Но она-то могла сохранять рассудок настолько, чтобы напоминать им обоим о его жене и семье.

Алексис уронила голову на ладони.

— Это какое-то наваждение, — пробормотала она.

— Не говори так, — быстро произнес Майкл. — Это моя вина. Я знал, что делал, — Господи, должен был знать по крайней мере — и позволил себе зайти так далеко. Извини. Но ничего ведь не случилось, и ты в полном порядке.

Ничего не случилось!Алексис отвернулась и встала на ноги. Она не подозревала, что можно испытывать такую боль.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — резко и холодно заметила она. — Ты вовремя спохватился, потому что собирается дождь.

Майкл тоже встал и протянул руку. Алексис инстинктивно отпрянула.

Он вздохнул и посмотрел на небо. Солнце еще стояло высоко, но на западе быстро собирались тучи.

— Думаю, ты права. Нам лучше вернуться, — сказал он.

Майкл натянул джинсы, а Алексис, стараясь не смотреть в его сторону, собрала остатки еды.

— Дай мне это, — произнес он.

Ей удалось передать сумку, почти не коснувшись его руки. Он криво улыбнулся, но не сказал ничего, пропустив девушку вперед, на тропу к замку.

Пройдя большую часть пути, они увидели другую пару, поднимающуюся навстречу.