Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 23

— Почему я должен ненавидеть тебя?

— Может быть, ты думаешь, будто я сознательно дразню тебя или насмехаюсь над тобой? Это не так.

— Я знаю. Но ты должна все объяснить.

— Дэймон, это сильнее меня.

— Анна, ты не должна думать, будто я возненавижу тебя за твою откровенность. Что бы ты не скрывала, ты должна рассказать мне это, в противном случае мне трудно будет все вынести. Еще секунду назад ты была готова стать моей, а теперь заставляешь меня теряться в догадках. Если бы все дело было только в моих чувствах… Но здесь в игру вступает физиология, понимаешь? И как прикажешь с этим справляться? Я понимаю, мы должны сначала стать близки духовно и только потом уже разделить постель, но для меня по-прежнему остается секретом, как я могу добиться твоего доверия? Как твои прежние возлюбленные добивались тебя?

— Мои прежние возлюбленные? О ком ты?

— О тех, с кем ты фотографировалась для глянцевых журналов, с кем встречалась, с кем была в близких отношениях. Я имею в виду твоих прежних любовников.

— У меня не было любовников, Дэймон.

— Но ты встречалась со столькими мужчинами! О многих твоих романах писали в газетах.

— Встречалась, выходила в свет, позировала перед фотокамерами, но не любила ни одного из них.

— Ты — девственница?

— С каких пор это стало приравниваться к преступлению?

Дэймон ничего не ответил.

— Я поеду в отель одна, — гордо произнесла Анна.

— Анна…

— Согласись, я совсем не та женщина, какой ты меня представлял. Очень жаль было тебя разочаровывать, Дэймон. Я не соблазнительница, не содержанка, не женщина-вамп, я просто человек, с которым приходится считаться. Мне очень жаль, что ты потратил на меня столько времени.

Глава восьмая

Анна долго пробыла в ванной. Она плакала в душе, потом в постели, а после от усталости провалилась в забытье. Когда же девушка проснулась, ее голова нестерпимо болела, а тело казалось чужим. Она еле встала с кровати и побрела в ванную. Взглянув на свое отражение, Анна пришла в ужас от синяков под глазами и от опухших, красных век. Она готова была снова расплакаться, но ее виски и так пульсировали болью.

Анна решила не распускаться. Она присела на край ванны и закрыла глаза, стараясь расслабиться. Девушка не сразу расслышала стук в дверь. Когда она поняла, что стучат в дверь именно ее номера, она открыла глаза и осторожно поднялась.

На пороге стоял официант.

— Ваш заказ, — хмуро произнес он.

— Мне кажется, вы ошиблись, я не могла ничего заказывать. Я еще и проснуться-то толком не успела, как видите.

— Мне поручили доставить заказ в номер сто пятьдесят восемь.

— Да, это мой номер.

— Ну вот: апельсиновый сок, кофе, яичница, черный хлеб, рогалики… — монотонно перечислял служащий.

— Это точно не мой заказ, потому что, если бы я сейчас что-то и заказала, это был бы зеленый чай и пара таблеток аспирина, — чуть слышно прошептала Анна, покачиваясь на дрожащих ногах, а в довершение всего сказанного зевнула.

Официант нахмурился, но промолчал, зато заговорил другой человек:

— Да, выглядишь ты с утра не лучшим образом. Если бы редакторы «Вог» увидели тебя в таком виде, плакали бы твои многомиллионные контракты.

Анна увидела Дэймона, он шел к ее двери. Подойдя к официанту, он сказал:

— И все-таки это ее заказ. Спасибо, вы можете идти.

— Если я выгляжу не лучшим образом, то чувствую я себя вообще ужасно, в том числе и благодаря тебе.

— Не верь мне, это я из вредности сказал. Ты всегда будешь самой восхитительной женщиной на свете.

Анна улыбнулась, ей вспомнились похожие признания Джека Бейли, когда он был еще относительно трезв.

— Что смешного я сказал? — удивился Дэймон.

— Избавь мою больную голову от этих высокопарных комплиментов с утра пораньше.

— Я очень извиняюсь, что тебе плохо спалось. Если тебя это хоть сколько-нибудь утешит, я тоже так и не смог заснуть.

Она махнула на него рукой и пошла в глубь номера.

— У тебя сегодня выходной, не пытайся это отрицать, я точно знаю, — Дэймон жестом показал, что не станет слушать ее возражения. — Поэтому мы можем не спеша позавтракать и затем отправимся гулять по городу. Предлагаю путешествие на катере вокруг Манхэттена. Я навел справки, наш вояж займет не более трех часов. За это время ты успеешь прийти в себя, уверен, тебе понравятся восхитительные пейзажи и исторические достопримечательности острова.

Анна молча выслушала его план, а после спросила:

— Почему?

— Почему круиз? Или почему на катере? Может быть, ты хочешь на танкере или на линкоре?

— Не передергивай! Ты меня прекрасно понял, Дэймон. Ответь!

— Хочу посмотреть город вместе с тобой.

— Это ничего не изменит в моем к тебе отношении. Но все равно спасибо, что предложил.

— Анна, даже если я сейчас поцелую тебя, а ты поцелуешь меня, если мы будем целоваться весь день, я не стану принуждать тебя спать со мной по завершении этой прогулки. Ты ничем не будешь мне обязана, ты лишь сделаешь великое одолжение, если согласишься составить мне приятную компанию, — устало проговорил Дэймон и в полном соответствии с вышесказанным поцеловал Анну, а затем продолжил: — Я не знаю, что произошло в твоем прошлом, красавица, и не узнаю до тех пор, пока ты сама мне это не расскажешь. Но я понял одно: ты очень тяжело это переживаешь. И поэтому я не брошу тебя одну в трудный период твоей жизни. Я хочу быть уверенным, что с тобой все будет в порядке.

— Ты готов пойти на это, даже если я никогда не смогу ответить тебе взаимностью?

Дэймон не спешил с ответом, он пристально смотрел на Анну. Он и так сказал многое из того, за что потом, оставшись один, будет себя ругать.

— Дэймон, может статься, что я несостоятельна как женщина, может, я вообще фригидна. И возможно, я никогда не смогу это преодолеть.

— Это замечательное слово «никогда»! По-моему, «никогда не полюблю» звучит так же неправдоподобно, как и «всегда буду любить». Не человек властвует над вечностью, а она над ним. В наших силах строить свою жизнь здесь и сейчас. И я хочу быть с тобой здесь и сейчас, и еще сегодня на катере. В твоей власти согласиться или отказаться, я не стану тебя принуждать.

Анна внимательно выслушала Дэймона, но промолчала. Он казался серьезным и, похоже, верил в то, что говорит. Сама она не верила, но виду не подала. Анна чувствовала, она устала настолько, что у нее нет сил даже спорить и придираться к его словам. Девушка тяжело вздохнула, опустила глаза и рассеянно поковыряла вилкой в тарелке.

— Я думал, ты голодна. Этот завтрак в нью-йоркском стиле должен был прийтись тебе по душе.

— Я голодна. Я сейчас, только немного приду в себя. А ты почему не завтракаешь? Тут для меня одной много.

Дэймон ласково, но как-то уж слишком озабоченно посмотрел на Анну и задумчиво улыбнулся. Она вспомнила, что именно так она сама улыбалась больным детям, когда посещала хоспис. Девушке снова захотелось плакать, но она чудом сдержалась.

Сам Дэймон не во всем доверился Анне. Прежде он не считал нужным говорить ей про дочь, потому как не собирался затягивать с ней отношения дольше обычных для него двух-трех недель.

Теперь он не мог ни с того ни с сего заявить, что он является счастливым отцом девятилетней девочки, тем более после того, как узнал о взглядах Анны на мужчин с «багажом». И все же рано или поздно она должна узнать о Янти. Дэймон уже впустил Анну в свою душу, оставалось впустить ее в свою жизнь.

Дэймон ни на секунду не усомнился в признании Анны в том, что она девственница. Все подтверждало ее неискушенность в любовных делах. Дэймон решил, сексуальная зажатость — это куда меньшая проблема, чем сексуальная распущенность, встречающаяся повсеместно. И если уж ему суждено с кем-то обрести новое семейное счастье, то чем плоха Анна? Оставалось улучить момент и рассказать ей про дочь…

— Дэймон!

— Что?

— У тебя действительно нет никаких важных дел? Ты не обязан возиться со мной весь день, мы могли бы отложить экскурсию на другое время.