Когда цветет пустыня

Ведь это Любовь, разве нет?

Это слово слетело так легко с языка, словно бабочка, словно лепесток цветка, унесенный ветром. Ее чувства были такими сильными, такими глубокими, что причиняли ей боль. Любовь — самое дорогое сокровище в мире. О ней все говорят. Все о ней мечтают. Все хотят найти ее. Но они забывают, что любовь — самая мощная сила на земле. Она может как подарить любящему самое большое счастье, так и сделать жизнь человека бессмысленной.

Любовь. Так естественно было произнести это слово. Люк, любимый. Она полюбила его уже давно, очень давно, но не позволяла этому чувству раскрыться, расцвести. Ей потребовалось столько времени, столько мужества, столько испытаний, чтобы найти любовь, которая так долго была рядом. Неужели все преграды, которые она воздвигла на пути к счастью разрушились за одну ночь? В это было так трудно поверить!

Сторм встречала гостей на веранде. На ней было простое белое платье из льна, перехваченное в талии собственноручно изготовленным серебряным поясом с агатами и бирюзой.

Роберт Блумфилд, седой мужчина с проницательными темными глазами и умным лицом, тепло поприветствовал Сторм:

— Сторм, дорогая! Как ты?

Это была не просто вежливость. Его действительно волновало состояние Сторм. Он знал ее всю жизнь. Жалел ее, потому что девочке пришлось расти без матери в жестоком мире мужчин. Эйтол был его другом, но Роберт считал, что тот оберегает ее, как хрупкое экзотическое растение, в то время как Сторм была сильной и прекрасной, как роза пустыни. Он видел, что девушка нервничает. Если она решит опротестовать завещание, Роберт будет представлять ее интересы.

Сторм подставила щеку для поцелуя.

— Сегодня получше. Спасибо, Роберт. Надеюсь, эти постоянные перелеты не утомили тебя?

— Вовсе нет, милая. — Он повернулся к Люку, которым так восхищался до того момента, как… — Я не хотел затруднять Люка. Я мог бы и сам добраться до дома. Знаю, как он занят в такое время.

Работа на ранчо никогда не прекращалась. С рассвета до заката люди работали. Иногда ночью. Семь дней в неделю.

Люк ослепительно улыбнулся.

— Вы меня нисколько не затруднили.

Но когда он перевел взгляд на Сторм, улыбка испарилась. Глаза его вспыхнули странным огнем. Прошло несколько часов с тех пор, как он оставил ее спящей в постели, а Люк все еще чувствовал себя словно в дурмане. Он ощущал ее аромат. Сторм околдовала его.

— С тобой все в порядке? А то мне надо идти.

Сторм не могла скрыть разочарование в голосе.

— Ты не останешься на ланч, Люк? Я так бы этого хотела.

— Я тоже, — вставил Роберт Блумфилд. — Нам нужно многое обсудить.

— Я бы с удовольствием, но у меня правда нет времени, — извинился Люк. — На севере начались дожди. Ожидается наводнение, которое может затронуть и нас.

— Поэтому все заняты укреплением плотины? — понимающе кивнул Блумфилд. — Но может, ты подъедешь попозже, Люк?

Люк теребил свою широкополую шляпу.

— Я постараюсь вернуться до твоего отъезда, Роберт.

— Ты не хочешь послушать папино завещание? — Сторм умоляюще посмотрела на Люка. — Я уверена, он упомянул тебя в нем.

— Может быть, — пожал плечами Люк. — Завещание касается только тебя, Сторм. Я не член семьи.

— Но и не простой управляющий! Пожалуйста, Люк. Ты мне нужен.

Этого Роберт Блумфилд никогда не ожидал услышать из уст Сторм. Он стоял совершенно ошеломленный. Сторм и Люк всегда враждовали. Конечно, виноват в этом был Эйтол. Ему следовало жениться во второй раз и родить собственного сына.

Люк потер подбородок.

— Дайте мне час, — наконец сказал он. — Или, может, чуть больше.

— Хорошо, — согласился Роберт Блумфилд, хотя такой ответ его не обрадовал.

Они пообедали, потом вышли в сад. Блумфилду сад всегда казался странным. В то время, когда мода диктовала сажать экзотические растения из дальних стран, дизайнер решил создать сад в австралийском стиле, сад, повторяющий природную растительность этих мест. Мать Эйтола была влюблена в этот сад и проводила в нем много времени. Он помнил, как хозяйка «Излучины реки» велела выкопать пруд и посадить в нем лилии, которые росли по всему Квинсленду как сорные растения. Только эти сорняки были самым прекрасным, что ему доводилось видеть в жизни.

В этом саду не было газонов и клумб с яркими цветами, как в собственном саду Роберта в Брисбене. Сад в поместье повторял естественный пейзаж пустыни, окружавшей его. Только несколько экзотических растений росло здесь, и то лишь те, что могли выдержать суровые условия жизни в пустыне. Но даже эти цветы, казалось, пахли сильнее, чем в других местах, подумал Роберт, вдыхая сладкий аромат.

Прогулка немного отвлекла его от грустных мыслей о том, что им предстояло. Вскоре после их возвращения в дом приехал Люк. Он успел принять душ и переодеться в синюю футболку и светлые джинсы. Его яркие волосы потемнели от воды. Молодой человек выглядел очень хорошо. Блумфилд рассматривал его через стол, за которым раньше всегда сидел Эйтол. Правильные черты лица, необычный цвет волос. Он был представителем нового поколения. У Люка Брэнигана острый ум, способность убеждать и достаточно жесткости, чтобы управлять ранчо Макфэрлинов.

Только одно «но». Он не был сыном Макфэрлина. Не был наследником. Наследницей была Сторм. И новости, которые он должен ей сообщить, ее не обрадуют.

Все было так, как Сторм себе представляла. Они с Люком сидели рядом в кожаных креслах и слушали последнюю волю Майора. Очень ценная картина — пейзаж известного колониального художника — отошла одной из любовниц Эйтола. Он никогда не рассказывал о ней, слишком много значила для него память об умершей жене, но теперь он отблагодарил ее за годы, проведенные вместе. Благотворительным организациям достались большие суммы денег, коллекция первых изданий книг досталась Роберту Блумфилду, великолепный серебряный сервиз для чая и кофе Майор оставил жене Роберта Джиллиан, которая была подружкой невесты на свадьбе Эйтола.

А потом раздался удар грома.

Сторм испытала такой шок, что не могла пошевелиться. Ее отец жестоко пошутил над ней. Посмеялся! Всю жизнь он позволял ей верить, что она унаследует «Излучину реки», а теперь Роберт спокойным голосом заявляет, что отец разделил все поровну между ней и Люком.

— Я не верю, — прошептала девушка.

В комнате внезапно стало душно.

— То, что досталось Люку, называется «пожизненное право владения». Это значит, что…

— Я знаю, что это значит! — воскликнула Сторм. — Это значит, что половина ранчо принадлежит Люку, пока он жив!

— А потом переходит к тебе при условии, что ты переживешь его, или к твоим наследникам, — закончил Блумфилд. Ему было очень не по себе.

— Боже милостивый! — выдохнул Люк. — Зачем он это сделал?

Сторм резко повернулась к нему, зеленые глаза сверкали.

— Разве ты не понял? Он не доверял мне. Любой мужчина будет лучше, чем женщина. А такой мужчина, как ты, оказался просто даром небесным.

— Не обвиняй меня во всем, Сторм, — сказал Люк, отпивая глоток воды из стакана.

— Я не обвиняю тебя! — воскликнула Сторм и тут же поняла, что именно это она и делает. — Но у нас проблема, Люк. Как мы разделим поместье? Прибыли?

Блумфилд кашлянул, привлекая их внимание.

— Фактически, Сторм, если Люк продолжает управлять ранчо, а он должен делать это, вся прибыль достается ему.

Это было уже слишком. Сторм вскочила. Щеки ее вспыхнули.

— Что? Это невозможно! Господи, он, должно быть, ненавидел меня!

Люк пристально посмотрел на Сторм.

— Сядь, Сторм, — велел он резко. — Это завещание только на благо ранчо. Но ты не обязана выполнять волю отца. Если тебе так хочется, можешь опротестовать завещание.

Сторм была на грани истерики.

— Господь всемогущий! — упала она в кресло и закрыла лицо руками. — Люди начнут шептаться, что ты был незаконным сыном Майора!

Повисла тишина. Люк пронзил девушку взглядом.

— Я не слышал то, что ты только что сказала, — угрожающе прошептал он.