Белокурая судьба

Бена Мастерманна нисколько не уязвляло вполне определенное мнение окружающих по поводу этого неравного во всех смыслах брака. Теоретически Шерил не годилась ему в супруги ни по возрасту, ни по статусу, ни по уму. Но она была красивым трофеем, а именно это Бен более прочего и ценил в своей супруге. Выходя с ней в свет, он обманывал себя иллюзией собственной молодости. И хоть сам Бен был весьма моложав и импозантен, но в глазах окружающих их пара была не более чем примитивным союзом стареющего богатея и безмозглой, но очаровательной содержанки.

Шерил сознавала, что она нелюбима… То есть Бен, конечно, баловал ее на свой манер. И любил довольно энергично и почти еженощно, угождая чувству собственного превосходства. Но она знала, что перед своей первой женой, Барбарой, родившей ему двоих сыновей, Бен благоговел и порой даже трусил, а когда ее не стало, горевал не меньше мальчишек. Вторую жену, хоть и имелись у них довольно сложные отношения, так как Валери была женщиной весьма независимой и самостоятельной, супруг по-настоящему уважал. Вероятно, именно по этой причине их брак и распался, так как с возрастом Бен стал признавать единственный способ взаимоотношений в семье, при котором он стоит надо всем, не сталкиваясь с сопротивлением.

Бен встретил Шерил на одном благотворительном мероприятии, которые в изобилии проводятся на Золотом побережье Квинсленда. Потом они пересеклись на пляже, где Бен смог оценить будущую спутницу в миниатюрном купальнике, затем в платье для коктейля — в одном из казино. Так, приценившись друг к другу, они сошлись для более интимного общения. Бена подбило на женитьбу то обстоятельство, что Шерил постоянно одаряли вниманием молодые и подтянутые мужчины. Владея ею, он как бы утер всем этим выскочкам нос. Для Бена это было немаловажным.

Сложности начались, когда он ввел Шерил в семью и представил своим сыновьям. Чак поначалу повел себя как хороший, воспитанный мальчик, который не хотел причинять неудобства своему папе, за что папа и выделял его, назначив любимчиком. Тогда как непримиримый Карл использовал любой маломальский повод, чтобы противопоставить свой каприз отцовскому требованию.

Так и случилось на этот раз.

Карл категорически не желал признавать Шерил и в конце концов подговорил милашку Чака, так что и тот воспылал к мачехе нелюбовью.

Для Шерил жизнь под одной крышей со стареющим сластолюбцем и его молодыми привлекательными сыновьями стала настоящей пыткой. Чувственная женщина испытывала влечение к кому угодно, только не к собственному супругу. Она отчаянно старалась произвести благоприятное впечатление на Чарльза и мятежного Карла, который хоть и был намного моложе ее, но возбуждал женщину своими вечными дерзостями, за которые неизменно был укоряем отцом.

Наконец благоразумие покинуло отчаявшуюся женщину. Она поняла, что вожделеет самого юного Мастерманна, и стала беззастенчиво соблазнять его своими откровенными нарядам и призывными взглядами. Однако все, что раньше гарантированно срабатывало и приносило плоды, теперь отзывалось обратным результатом. Линк презирал ее. Шерил чувствовала это, но ничего не могла с собой поделать. И если от Чарльза она могла рассчитывать на унизительное сочувствие, то Карл не расщедривался даже на такую малость. Он просто не замечал ее.

В истерике Шерил решила, что стареет, что больше не является сексуально привлекательной женщиной, что в тридцать два жизнь кончилась и ей нечего больше терять.

Хотя объективно выглядела Шерил намного моложе своих лет, поскольку неутомимо ухаживала за своим телом, балуя его самыми дорогостоящими косметическими процедурами в самых элитных салонах Сиднея и Мельбурна, на что стареющий супруг денег не жалел.

Известие о намерении Карла покинуть «Гилгарру» застало Шерил врасплох. Она внушила себе, что должна во что бы то ни стало удержать парня, тем более что и отец не приветствовал идею Линка уехать. Она постаралась сделать это единственным известным ей способом, но лишь дала Карлу еще один повод для презрительного взгляда.

«Гилгарра» тосковала без младшего Мастер-манна. Чарльз был хорошей сменой Бену в кресле хозяина, но ему недоставало одержимости и несгибаемости духа Карла Линкольна-Мастерманна. Втайне Бен всегда надеялся на то, что старость он встретит в окружении многодетных семейств своих сыновей, которые всегда будут при нем. Правда, свои сентиментальные фантазии на сей счет он никогда не озвучивал…

Шерил бессмысленно смотрела унылым взглядом в окно лимузина, в котором ехала вместе с супругом на очередной благотворительный вечер, на сей раз организованный местной больницей. На вечер их сопровождал Чак, которого отец стремился постепенно вводить в круг своих влиятельных знакомых. Шерил не следила за ходом их беседы и насторожилась, лишь когда Чарльз произнес обожаемое ею имя.

— …Мне это не нужно, отец, — сдерживая раздражение, проговорил Чарльз. — Разве недостаточно того, что я работаю как вол? Я не Линк и не собираюсь никому ничего доказывать. Меня и так все устраивает.

— Черт возьми, тебя, видишь ли, все устраивает! — гневно вспылил отец. — А ты подумал, как такое стало возможным? И ты действительно не Линк. Какой бы занозой тот ни был, он, по крайней мере, способен на поступок. Хотя, сдается мне, он сознательно бросил «Гилгарру» не в лучший для фермы момент. Уверен, он просто набивает себе цену… Тебе наверняка известно, что этот шельмец задумал. На что он собрался тратить деньги из наследства Линкольнов? Отвечай!

— Ты сам знаешь, что из «Гилгарры» он просто так не уйдет. По завещанию половина фермы его, — отозвался Чак.

— Что значит — половина?! — взревел Бен. — Меня вы, значит, уже похоронили?! Может быть, Шерил родит мне еще одного сына! Тем более мы постоянно работаем над этим, — хвастливо заметил он, потрепав жену за колено.

Оба, Шерил и Чак, брезгливо поморщились, каждый исходя из собственных представлений о пристойности, однако Бен Мастерманн, кажется, этого не заметил, а если и заметил, то не придал значения, как не обращал внимания на любое проявление инакомыслия в своей семье.

— И если это случится, в чем лично я не сомневаюсь, — продолжал Бен, — то я позабочусь о том, чтобы Линк не получил ничего, на что рассчитывает в «Гилгарре». Можешь так и передать своему братцу. Полагаю, он свой выбор сделал.

— Даже если и так, отец, ты прекрасно знаешь, что Линк оставил «Гилгарру» не потому, что ему безразлична судьба имения. Просто ты поставил его в такие условия, в каких он не мог поступить иначе, — тускло отозвался Чарльз.

— Это какие же такие условия? — ехидно осведомился отец.

— Ты всю жизнь демонстративно выделял меня своим расположением в ущерб ему, — нехотя пробормотал старший сын.

— Зато ваша матушка всегда предпочитала Карла. За это ты на нее почему-то не в обиде, — едко упрекнул Бен.

— Потому что это не так. Не пытайся внушить мне, будто мама меня не любила. Я в состоянии судить, поскольку был достаточно взрослым, когда ее не стало. Зато ты делал все, чтобы столкнуть нас лбами, заставить соперничать из-за твоего благорасположения. Разумеется, мама старалась оберегать Линка, ведь он из-за твоих игр всегда оказывался в меньшинстве, а мне тогда ума недоставало понять, что ты грубо меня используешь.

— Что-то ты сегодня разговорился, — проворчал Бен. — Все вы такие, трусливо помалкиваете, когда отец в силе, но стоит ему ослабеть, используете любую возможность, чтобы свести счеты.

— Ну, во-первых, если уж речь идет о Линке, то он и в детстве не имел привычки трусливо помалкивать; а во-вторых, не так уж ты и слаб, отец. Да, для «Гилгарры» настали не самые лучшие времена. Но это периодически случается с любым хозяйством. И Линк не совершил никакого предательства, чтобы заявлять об основании для лишения родного сына наследства. Тебя просто злит, что он почувствовал в себе силы все делать самому, сказать свое слово в индустрии.

— Это мы еще посмотрим, как у него получится сказать свое слово!

— Время рассудит, — подытожил Чак, — тем более что Линк пошел не самым простым путем. Он приобрел неблагополучную ферму Кэллаханов «Цветущий шиповник» в долине Хантер.