Горизонт событий

Когда Марк вернулся к вертолету, Борланд с Клинчем уже разложили на куске брезента все орудия труда, с помощью которых предстояло провести полевой ремонт машины. За беседой работа быстро спорилась.

— Значит, ты вовсе не мстить попер? — произнес Борланд. — Тогда, в Баре.

— Я совсем на дурака похож?

— Только чуть-чуть.

— Когда я увидел нож, который принес тот крендель, мне все сразу стало понятно. Что Консул — свой человек.

— И ты пошел его выручать.

— Не совсем, — сказал Кунченко. — Я понял, что дальше вы с «Долгом» в случае чего справитесь без меня и особо горевать не станете. Так что я решил попытаться сгонять на базу и забрать оттуда «Тайкун», чтобы всем нам легче жилось. Все остальное стало простым следствием успеха этой задумки.

— Майор, ты ступил дальше некуда. Тебя бы там прибили на раз-два. Не хочу показаться нескромным, потому что обычно я своей скромностью горжусь до небес, но Ми-28 быстро бы указал тебе твою ошибку, если бы я его не отвлек. Причем отвлекать-то его я пошел не из-за твоего героизма.

Клинч вытер лоб тряпкой, которой до этого протирал автоген.

— Так моя ошибка состояла только в этом? — спросил он. — Что я решил жизнью рискнуть?

— Ну… — Борланд постарался подобрать слова. — Это уже как бы показатель оригинального мышления.

Майор, сделав паузу, встал и отряхнул грязь с ботинок.

— Вообразим себе ситуацию, — сказал он. — Ты — генерал армии, чья задача — добраться до определенного рубежа и произвести диверсию. У тебя есть все ресурсы, но вероятность успеха очень маленькая, поскольку враг силен и не дремлет. Затем ты обнаруживаешь по ходу дела возможность получить в свое распоряжение одну единицу воздушной техники, с которой твои шансы на успех существенно возрастают. Все, что тебе для этого надо, — рискнуть жизнью одного солдата. Ты бы согласился?

Борланд думал недолго и ответил:

— Пожалуй, согласился бы.

— Вот и я так считаю. Просто этот солдат — я сам. Это никакой разницы не делает. А у вас была задача, и вы должны были ее выполнить, никуда не дергаясь. По морде бы тебе настучать за своеволие. За то, что пошел меня прикрывать. Но зато нам удалось вытащить Консула, так что я тебя прощаю.

— Как-то резво ты «вертушку» увел. Пришел, увидел, наследил.

— Ничуть не резво. Глок принял меры предосторожности и заминировал некоторые узлы. Мне понадобилось время, чтобы избавиться от этого балласта.

— Ты что, сумел обнаружить всю взрывчатку?

— Борланд, не держи меня за пацана. Неужто я не знаю, где на моем вертолете можно встромить гранату так, чтобы я не заметил? Да я в этих местах посмотрел в первую очередь.

— И это все?

— Не все. Передатчик координат на основе мощного маяка я тоже нашел и выбросил на фиг из кабины. Что до взлета, то он у меня никогда много времени не занимал. Кто-то успел даже пострелять мне вслед, но я не обратил внимания.

Почесав нос, Борланд принялся счищать болотную тину с левого крыла вертолета.

— Ты удивительный человек, майор, — сказал он.

Кунченко только рукой махнул.

— Вот все вы такие, гражданские жертвы стереотипов, — вздохнул он. — Полковник, списывающий целые роты и посылающий солдат на гибель, вас не удивляет. А майор, добровольно выполняющий задачу, которую обычно поручают другому, кажется вам кем-то нереальным.

— Ты не думал сделать карьеру где-то за пределами Зоны?

— Думал. Не сделаю.

— Почему? Слишком добр?

— Слишком зол. У меня есть персональный бзик в плане субординации. Я не могу поручать людям опасные задания, которые не способен выполнить сам. И напротив: в жизни не подчинюсь приказу какого-то жирного чмошника просто потому, что он мой прямой или посредственный начальник, если он не может справиться с этой задачей лично, хотя бы теоретически.

— Как же ты до майора дослужился?

— Постоянным подавлением чувства собственного величия в одних случаях и его раздуванием в других. А еще кропотливой работой на летных испытаниях.

Борланд закончил чистить крылья. Клинч придирчиво осмотрел работу и одобрительно кивнул.

— Молодец, — сказал он. — Оружейные пилоны не трогал?

— Нет, как ты и просил.

— Я сам их вычищу. Чертово болото, хрен отдерешь эту траву… Ты заметил, сколько у нас теперь вооружения? — Кунченко с восхищением стукнул по крылу. — Мне в жизни столько таскать не приходилось. Обычно хватало пушки, одного блока «наров» и шести «вихрей», а в остальном я всегда беру подвесные баки топлива. Но ребята Глока понавешали здесь тонны на две с половиной. Одних только самонаводящихся двенадцать штук — спрашивается, зачем? Не иначе как для Сафрона хлопотали.

— Это что за коробка?

— Контейнер ложных мишеней. Инфракрасное противодействие.

— Все, понял.

— А на противоположном крыле — две «иглы». Так что можем принимать гостей, хоть сверхзвуковых.

— Боезапаса хватит на прорыв?

— Умеешь ты зависающие вопросы задавать. Смотря какой прорыв. У нас почти ничего не использовано. Правда, я потратил на вивисектора один крупный «нар» из пяти и расстрелял почти всю пушку на вертолет научников, но у нас есть запасные патронные ящики, так что мы сейчас перезарядимся.

— А наших усилий хватит?

— Фотик-мыльницу когда-нибудь пленкой заправлял?

— Э-э…

— Здесь то же самое. Обычная лента. Три снаряда вставил — и готово. Остальные сами будут подаваться из коробки.

— Кстати, о вертолете научников, — сказал подошедший Марк, бросая оставшуюся проволоку на брезент. — Пилоты наверняка успели сообщить о нападении.

— И что с того?

— Глок сможет найти нас.

— Я не думаю, что он выделит хотя бы один вертолет на наше уничтожение, — возразил майор. — Ему нужно укреплять север. И скажи спасибо, что «Тайкун» способен стрелять одиночными. Иначе тебя бы порвало вместе с остальными коммандос.

Борланд долго тер лоб и наконец понял, что за мысль не давала ему покоя.

— Клинч, а на Ми-38 стояли какие-нибудь хитрые радиоприборы? По тому же перехвату частот, например.

— Стояли, конечно. Как раз на нем и стояли.

— Тогда еще одна загадка разрешилась, — удовлетворенно сказал Борланд, изучая странный гибрид молотка и пожарного ведра, лежащий среди инструментов. — Я все не мог понять, как Сажин сумел поймать на свою рацию переговоры наемников. А теперь понял — он же говорил, что в этот момент над его башней пролетал научный вертолет. Видимо, рация сработала на какой-то сигнал, передаваемый с воздуха, поймала искажение эфира или еще что-то в этом роде.

— Все может быть.

Марк прислонился к фюзеляжу, о чем-то думая. Борланд кинул в него мелкий камушек. Поймав вопрошающий взгляд, он спросил:

— А твоя история? Как ты здесь оказался снова?

Клинч, до этого изучавший ствол пушки, выпрямился.

— Так вы друг друга знаете? — произнес он.

— Пили пиво пару лет назад, — ответил Борланд.

— Ничего особенного, — сказал Марк, залезая в кабину. — Меня нашли, когда я выходил из супермаркета. Привезли сюда, не позволив зайти домой, где стоял ужин на круглом столе, накрытом зеленой скатертью. Вместо этого приволокли в Зону и дали работу в научном отделе.

— Тебя заставили?

— Могли заставить, но сделали иначе. Я согласился участвовать в исследованиях добровольно при условии, что мне будет позволено иногда видеться с гражданской женой.

— И как? Позволили?

— Да, — ответил Марк. — Раз в три месяца я бываю дома на двое суток.

— Хреново как-то получилось, — покачал головой Борланд. — Ты заслуживал покой.

— Все нормально, — сказал Марк, постукивая по ручке управления. — Эта работа не хуже других. Мне ведь за нее еще и платили, и даже больше, чем на предыдущем месте.

Борланд долго смотрел на него, ничего не произнося.

— Ты все это время был в Зоне, — наконец сказал он. — А я ничего не знал… Клинч! Ты что мне втирал про Консула? Взрослый мужик, много лет топчет Зону. Так? Что ж ты мне лапшу на уши вешал?