Горизонт событий

— Зачем? Обучать наемников сталкерскому делу?

— Хотя бы просто для безопасности.

— Может, и дал. Может, тот сталкер был как раз из них. Не справился с обороной и поплатился за это. Теперь уже не узнаем. Спасибо за помощь!

— Был рад помочь, — сказал Уотсон, но уходить не собирался. Помолчав, спросил: — Если удастся пробиться через заслон, то что тогда?

Анубис пожал плечами, глядя на раскинувшийся справа «трамплин».

— Дальше Припять, — ответил он. — И «монолитовцы».

— Другой фронт?

— Не думаю. «Монолиту» незачем устраивать сплошную линию обороны. Не забывай, они не наемники, для них Припять стала родным городом. Скорее всего они залягут в выборочных точках, чтобы простреливать все пути. Так смогут вынести всех наших бойцов точными уколами. Эрагон именно такую оборону и использовал, когда проход к центру освободился. Я надеюсь, никого из наших живьем не поймают.

— Что случится, если поймают? — спросил Уотсон.

По изменившимся глазам Анубиса он понял, что не хочет знать ответ на этот вопрос. Лидер клана сделал глубокий вдох.

— Эрагон — бывший генерал не буду говорить какой структуры, — начал он. — Потому что он опозорил ее настолько, что я не хочу лишними деталями бросать на нее тень. Как и упоминанием его настоящей фамилии. Скажу лишь, что в Коалиции он никогда не работал, как считают некоторые. Он такой же кандидат на пожизненную решетку или смертную казнь, как и любой другой в клане «Монолит».

— Что он такого сделал? — осторожно спросил Уотсон.

— Как сам утверждал на суде — сбрасывал напряжение.

Уотсон потер лоб, рассеянно прислушиваясь к равномерному урчанию мотора. Анубис отвернулся на секунду, собираясь с мыслями.

— Эрагон в бытность военным очень любил женщин, — продолжал он. — Больше, чем следовало. Настолько больше, что не мог пропустить ни одной, с которой имел шансы предаться утехам. Даже если она вовсе этого и не желала.

— Значит, в этом все дело, — пробормотал Уотсон, но Анубис его прервал:

— Он перерезал им горло ножами.

— Что? — вырвалось у Уотсона. Он смотрел в глаза Анубису, надеясь увидеть в них злую шутку, но встретил лишь холод.

— Генерал не просто убивал своих жертв, — сказал Анубис. — Эрагон уродовал им лица до неузнаваемости. Затем вырезал на лбу аббревиатуру подразделения, в котором служил своей Родине. Если впадал в раж, то кромсал и все тело. А добивал девушек уже после.

Уотсон долго хранил молчание.

— И этот человек работает в Зоне? — не поверил он. — Да еще и на руководящем посту?

— А кого прикажешь назначать на должность главаря полувоенной банды убийц? — задал встречный вопрос Анубис. — Глок вытащил Эрагона чуть ли не из здания суда. Между тем Эрагон совсем не горит желанием здесь находиться. Но понимает, что после такого обвинения ему деваться некуда. В качестве компенсации пристрастился к личной казни собственных провинившихся людей. Ножом, разумеется.

— Что же, Кунченко допустил беззаботное проживание генерала? Мне по описанию Фармера показалось, что он не лишен воинской чести.

— Не надо так усердно трясти майора, — поморщился Анубис. — Клинч как раз старался не допустить наличия в Зоне откровенного отребья. Но тут он ничего поделать не мог. Глок прямо приказал ему смириться с участием Эрагона в общем деле.

— Я не понимаю, — все еще возражал Уотсон. — Да, Зона и все такое… Но у вас же есть здесь свои правила. Или хотя бы порядки, традиции, обычаи. Минимум морали, в конце концов! Неужели на Эрагона управы не нашлось? Та же Арена…

— Дружище, ты какими категориями мыслишь? — резко спросил Анубис. — Арена — это следствие социального голода сталкеров. Как и все традиции и прочие кодексы. Они нужны, чтобы удерживать в узде новобранцев и создавать впечатление, что даже у самого мелкого винтика системы есть власть. Хотя бы в пределах, в которых можно напустить ржавчины на другой винтик, сцепившись на глазах у публики, да еще и заработать при этом. Зрителям тоже хорошо — имеют и хлеба, и зрелищ. Нет никаких понятий о чести, этике, морали, а есть только деньги. Деньги в мире и деньги на войне. Порочная философия и поиски смысла жизни там, где его нет. Ты думаешь, между «Долгом» и «Свободой» есть принципиальная разница? Мы все здесь повязаны и питаемся из общей кормушки. Разделение кланов было нужно, чтобы создать иллюзию выбора и подобие цивилизации, основу для нового общества. А в обществе как обычно: прикрывай своих и стреляй в чужих. Ты можешь присоединиться к кому угодно, хоть к «Монолиту», или вообще стать одиночкой — все равно твоя жизнь в Зоне сведется к одному дню, повторяющемуся в незначительных вариациях. Везде торговцы, задания, вознаграждение, аномалии, артефакты и заблуждения. Приказы матом в лицо или же приказы вежливым прошением. Кнут или пряник, а результат один: ты вкалываешь на систему, на коммерческий проект «Зона», созданный людьми, созданный искусственно на территории аномальных явлений, к которым люди уже никакого отношения не имели. Работаешь по указке, развлекаешься по указке. Все везде одно и то же, и это никогда не менялось. И чтобы ты чувствовал себя не быдлом, а мужчиной, тебе дают такие мелкие игрушки, как Арена. Как рейтинги достижений в твоем КПК. Чтобы не ходил на промысел артефактов, как на работу, а испытывал естественную тягу к приключениям, горел духом соревнования, стремился вырваться вперед на крысиных бегах всех разновидностей. И эта схема действительно работает.

— И ты сам во всем этом участвуешь? — с горечью спросил Уотсон.

— Я не имел отношения к этому делу, — опроверг Анубис. — Все было устроено, заведено и пущено в ход еще до меня. Сам я как раз происхожу из вольных сталкеров, сделал карьеру в «Долге» с самых низов, под началом Воронина и Ястреба — военных мужланов до мозга костей. Теперь, волею судьбы, я возглавляю клан, но не могу ничего изменить. Чего ты от меня ждешь? Чтобы я отказался от финансирования, расформировал всю группировку и переобулся в народные мстители, пошел воевать против разной сволочи? Так Коалиция приручит «Свободу» или учредит новый клан. А нас прижмет к земле.

— Но ты же думал об этом? — не унимался Уотсон. — Хотел сломать систему?

— А что мы, по-твоему, сейчас делаем? — спросил Анубис, глядя на Уотсона как на новорожденного ребенка. — Хотим сломать систему. Уничтожить Монолит. Не будет Монолита — не станет и Зоны. У меня при всем желании не было шанса провести хоть какую-то реформу. Да в них уже и смысла нет. Мы в жизни не делали ничего глобальнее, чем сейчас. Нам предстоит добиться успеха или погибнуть. А что до выяснений отношений по-мужски, то хотел бы я посмотреть, как начнет ржать Клинч, если я предложу ему вызвать на Арену, скажем, Глока, чтобы через кулачный бой выяснить, на чьей стороне истина.

— Но ты же можешь вызвать Эрагона? — задал вопрос Уотсон. — Не как лидер одного клана вызывает лидера другого, а просто как человек человека. Или просто навязать ему бой силой. Без оглядки на звания, без политики. Не ради истины. Сам же говоришь, теперь уже нет никакой разницы.

Предводитель «Долга» отвернулся, мрачно глядя на возвышающиеся впереди военные склады.

— Сможешь? — повторил Уотсон.

Анубис молчал.

Глава 16. «Тайкун»

Марк загнул плоскогубцами края проволоки, встал и перевел дух, чувствуя, как колотится сердце. Только что он закончил с расстановкой систем защиты периметра. На это ушло восемь противопехотных мин, пять датчиков движения и множество фотоэлементов, прикрепленных к стволам деревьев. Все это добро, как и многое другое, нашлось в грузовом отделении «Тайкуна». Напоследок сталкер расставил несколько растяжек, изготовленных при помощи всех имеющихся ручных гранат и пары мотков черной проволоки. Также имелась в наличии небольшая пулеметная турель, ее Марк поставил на островок, на который его вытащил майор после приземления с парашютом. Пулемет честно в единственную сторону, с которой можно было бы залететь в тесную болотную рощу, в которой находился Ка-54.