Секреты обольщения

Теперь наслаждение правило ею. Наслаждение и ненасытный голод. Острые и почти мучительные ощущения делали ее слабой и беспомощной. Она слышала собственные крики, просила Кайла остановиться и продолжать, и все это на одном дыхании.

И каким-то образом ему удавалось и то и другое.

Роуз казалось, что она теряет сознание. В теле совсем не оставалось сил. И никаких чувств, кроме ненасытного желания, и голода, и жажды получить облегчение.

Наконец Кайл отпустил ее, уложил на спину и вошел в нее.

Розалин вынырнула из своего забвения, лишь когда он задвигался внутри ее.

– Не слишком скоро? – спросил Кайл.

– Нет. Я подумала, что большего мне не выдержать. Я уже не способна ничего воспринимать.

Его движения были медленными, и они снова в полной мере пробудили ее желание. Теперь они казались более целенаправленными. Сконцентрированными и физически ощутимыми. Сознание Роуз снова затуманилось, но Кайла она ощущала отчетливо и полностью.

Трепет ее тела сосредоточился на его движениях и давлении. Его толчки отдавались и вибрировали глубоко в ее недрах, а их сила и скорость все увеличивались, и она ощущала их там, где их тела были соединены. Розалин уже не могла вынести этого, потому что не верила, что подобное наслаждение возможно.

Разрядка принесла мрак и забвение. Но даже когда Розалин лежала в полном изнеможении, отголоски наслаждения все еще струились в ней и требовали нового соединения, на этот раз полного спокойствия и душевного мира.

Когда она проснулась, день был уже в разгаре. Наступил по меньшей мере полдень, судя по тому, как струился свет сквозь шторы.

Роуз села на постели и увидела Кайла в кресле у окна: он смотрел на нее. Он уже был одет, но комната не хранила признаков того, что здесь побывали слуги: не было кофе, комната оставалась не прибранной, и огонь в камине погас – остались лишь угли.

Кресло Кайла находилось в тени. Он заметил, что Розалин проснулась, и выпрямился, но не заговорил с ней.

– Почему ты здесь? – спросила она.

– Ждал твоего пробуждения, любовался тобой спящей.

– Похоже, это продолжалось долго. Кажется, я проспала половину дня. Это на меня не похоже, но, надеюсь, я заслуживаю прощения.

– Ты спала не так уж долго. Я и сам встал не более часа назад.

– Ты тоже заслуживаешь прощения.

Однако он не поддержал ее игривого тона и намеков на прошедшую ночь. Вместо этого Кайл поднялся с места.

– Я не очень много спал.

Он подошел к кровати, и Розалин увидела то, что скрывали окутывавшие его кресло тени. Какой бы счастливой ни была их ночь, теперь от этого счастья не осталось и следа. И суровое и трезвое выражение лица мужа встревожило ее.

Кайл присел на край кровати и повернулся так, чтобы видеть ее.

– Я должен тебе кое-что сказать. Мне это тяжело, но не хочу, чтобы ты узнала об этом от кого-то другого.

– Известие касается моего брата? Да? – как во сне выговорила Роуз.

Кайл кивнул:

– Его уже доставили в Англию. Об этом стало известно.

Розалин натянула на себя простыни.

– В то единственное утро, когда я проснулась в безмятежном настроении, не беспокоясь ни о чем, меня приветствует подобная новость!

Кайл нежно провел рукой по ее лицу. Его ласка принесла ей некоторое успокоение, но все же ужас не отступал.

– Об этом уже напечатано в газетах?

– Нет. Пока еще нет.

– Тогда откуда ты узнал?

– Мне сказали вчера вечером.

Вчера вечером! Он приветствовал ее улыбкой, когда она вернулась из гостей, и слушал ее болтовню об успехе вечера. Это был незначительный успех, как ему было отлично известно, раз уже разнеслись слухи о поимке ее брата.

– Ты скрыл это от меня!

– Мы ничего бы не выиграли, если бы ты узнала об этом: чуть раньше.

– Понимаю, Кайл. Ты хотел, чтобы я в полной мере еще немного насладилась свободой, прежде чем возвращусь в свою темницу, когда разразится скандал.

– Что-то в этом роде.

Он встал. В его синих глазах она видела сочувствие, но и решимость.

– Мы знали, что когда-нибудь этот день наступит, но ты это переживешь. Я позабочусь обо всем. Теперь же тебе следует удалиться от света, пока мне не станет известно, как обстоят дела. Если тебя навестит кто-нибудь, не принадлежащий к членам твоей семьи, не принимай. Сошлись на нездоровье.

– Это даже не будет ложью. Я уже страдаю душевной болью. Бедный Тим!

Кайл вдруг посуровел, как бывало всегда, когда речь заходила о ее брате.

– Я обещал, что наш брак оградит тебя от самого худшего, Розалин, и позабочусь о тебе. Что бы ни случилось, помни, что это моя единственная задача.

Его решимость успокоила ее. Утешила. Беспокойство за брата отчасти рассеялось, и она сдалась на милость Кайла, в котором чувствовала силу и уверенность.

Ее затопили воспоминания о прошлой ночи. В ней запульсировало эхо радости и наслаждения. И похоже, Кайл его услышал или почувствовал. В спальню вернулось доверие, и Роуз наполнила надежда.

– Должно быть, Кайл, прошлой ночью тебе было трудно притворяться, будто ничего не случилось. Особенно еще и потому, что и тебя это сильно затронуло. И все же я рада, что ты это сделал. С твоей стороны было так благородно пощадить меня хоть на несколько часов.

– Это вовсе не было трудно, Роуз. Я слишком пленен тобой, потому не думал о том, что нас ожидает, когда мы встанем с постели. – Он заглянул ей в глаза. – И если мы разделили это пиршество, то оно насытило не только мое тело, дорогая.

Он наклонился и поцеловал ее, потом вышел из комнаты.

У дверей спальни Кайл остановился, прислушался к звукам из-за двери, но плача, которого ожидал после своего ухода, не услышал. Мужество, с которым Роуз приняла весть о том, что нависавший над ней меч пал, поразило его. Ее внутренняя сила все еще поддерживала ее. Но Кайл знал что скоро придут слезы. И попытался не рисовать в воображении картину ожидавшего ее несчастья. Он чувствовал его как свое собственное, будто эта скорбь без предела перелилась из ее в его сердце.

Он не мог ее избавить от боли за Тимоти. Он мог только позаботиться о том, чтобы удерживать ее подальше от предстоящего суда.

Кайл спустился вниз и приказал приготовить ему лошадь. Прежде чем покинуть дом, он отправил письмо лорду Хейдену с сообщением о том, что Лонгуорта поймали. Не стоило допускать, чтобы лорда Хейдена подвергли допросу.

Часом позже Кайл входил в кофейню на Стрэнде. Он тотчас же заметил Норбери, игравшего в шахматы за большим столом. Виконт приветствовал его сдержанным кивком.

Кайл сел на стул у широкого окна и погрузился в ожидание. Получасом позже Норбери покончил с шахматной партией. Ничуть не удовлетворенный результатом, он встал и направился к его столику. Сел на стул, заказал кофе и принялся изучать лицо Кайла.

– С вашей стороны было разумно прийти, – сказал Норбери.

Когда Кайл проснулся нынче утром, его уже ожидало письмо от виконта.

Должно быть, он писал его вчера поздно ночью.

Кайл не сказал Роуз об этом послании. В самом деле бывают моменты, когда полная честность не самое лучшее.

– Вы должны извиниться, – сказал Норбери.

– Перед вами? Вы оскорбили меня и мою жену. И для нас обоих было бы разумнее избегать подобных встреч.

– Я организовал здесь партию в шахматы и не склонен менять свои планы ради таких, как вы. – Норбери размешивал сахар в своем кофе с точностью и медлительностью, достойными ритуала. – Следует обсудить дело с ее братом, а иначе я стану с вами разговаривать в дальнейшем только через своего поверенного.

– Мне нечего сказать о ее брате.

– Как бы не так! Мы будем настаивать на том, чтобы процесс состоялся как можно скорее. И вам придется на нем выступить и представить кое-какие факты.

Кайл оглядел кофейню. Как правило, такие заведения носили демократический характер, но эта предназначалась для людей богатых и имеющих положение в обществе. Об этом свидетельствовали диваны и мягкие стулья, а также имеющиеся в продаже дорогие сигары. Кайл предпочитал кофейню Кендалла на Флит-стрит, где встречались гражданские инженеры и деловые люди.