Секреты обольщения

Розалин села за туалетный столик, и горничная принялась расчесывать ее волосы. Она же смотрела в зеркало. Ее лицо еще хранило легкий румянец возбуждения после вечера. Она получила от него удовольствие. Она разговаривала и смеялась и не чувствовала себя нежеланной и неуместной в этой компании.

Розалин очнулась от раздумья и заметила, что горничная удалилась, а щетка для волос осталась лежать на туалетном столике.

– Ты глубоко задумалась, Роуз. Чем были заняты твои мысли, пока ты смотрелась в зеркало?

Застигнутая врасплох, Роуз обернулась. В дверях, соединявших их гардеробные, стоял Кайл. Она могла бы поклясться, что сегодня вечером он куда-то уходил, но сейчас галстука на нем не было, а рубашка была расстегнута у ворота, открывая шею.

– Вела беседу сама с собой, – ответила Роуз. – И кое-что поняла для себя.

– Думаю, что-то хорошее. У тебя довольный вид. И таинственный.

– Да, думаю, кое-что хорошее.

– Надеюсь, это значит, что обед прошел удачно? – Он протянул к ней руку: – Пойдем, расскажешь мне.

Роуз приняла предложенную руку, и Кайл повел ее в свою спальню. Она села на край кровати и, пока муж слушал, лежа на своей половине постели, описывала обед. В его взгляде Роуз читала полное внимание к своим словам.

То, что он разделял ее радость, растрогало ее. С момента их размолвки между ними возникло отчуждение, хоть и слабое, но все же заметное. Теперь же оно исчезло.

Это настолько тронуло Роуз, что она сочла возможным посвятить Кайла в свои мысли и дальнейшие планы.

– Право, я никак не ожидала такого благородства и широты взглядов от гостей Алексии. Я не думала, что они могут быть добры. Даже принимая во внимание план Алексии и то, что наш брак мог изменить их мнение и прекратить болтовню о том аукционе, я, по правде говоря, не думала, что они позволят мне снова высоко держать голову.

– Я рад, что ты заблуждалась на этот счет. Именно это ты поняла сегодня, разглядывая свое отражение, когда я вошел?

– Да. И гораздо больше. Я поняла, что утратила право держать голову высоко. Моя гордость стала для меня стальным щитом. Этот щит позволял мне стоять прямо, но внутри у меня царил хаос и я испытывала чувство вины за грехи моих родных. Оглядываясь теперь даже на эту интрижку, я с трудом узнаю женщину, способную так обманываться. То была не Розалин Лонгуорт, какой она казалась мне два года назад, и не сегодняшняя Розалин. Та женщина теперь для меня незнакомка, которая считала, что перед ней только ужасный выбор, и воображала, что заслуживает лучшего.

Кайл выглядел задумчивым. Он играл каймой ее ночной рубашки, лежавшей на покрывале, едва дотрагиваясь до нее кончиками пальцев.

– Я воспользовался случаем сделать тебе предложение, пока ты еще не оправилась.

– Это неправда. Не говори так.

Ему показалось, что ее последняя фраза относится и к нему тоже. То, как он выразил свою мысль об их браке, привело ее в ужас.

– Когда ты сделал мне предложение, я уже начала приходить в себя. Я говорю правду.

– Возможно, так и есть. Но я не сожалею о том, что действовал так стремительно и был так настойчив, и никогда не стану сожалеть, Розалин.

Это было странное заявление и настолько честное, что ее это взволновало. Но она решила на время отложить анализ его слов и мотивов. Сейчас она видела в его глазах только честность и благородство, а это предоставляло возможность истолковать его намерения наилучшим образом.

Розалин видела во взгляде мужа теплоту, и теплота эта шла изнутри и соответствовала ее собственным чувствам покоя и радости в моменты их духовной близости. Желание тоже сжигало ее, вызывая трепет во всем теле, столь же сильный, как и те ощущения, которые вызывали в ней его ласки, прикосновения его руки, блуждавшей вверх и вниз по ее обнаженной ноге.

И все же она видела в его глазах и что-то еще.

Гордость. Не собой, а ею. Прежде она никогда этого не замечала. То ли этого не было, то ли она была слепа.

– Я рада, что ты не жалеешь об этом, Кайл. Я всегда считала, что твое предложение было немного глуповатым, потому что в результате этой сделки ты получал всего-навсего хорошенькое личико.

– Не стану лгать и говорить, что твоя красота не сыграла никакой роли в моем намерении жениться на тебе или не была предметом моей гордости. И все же теперь не это перевешивает все остальное.

Он с обольстительной улыбкой потянул ленту, стягивавшую вырез ее ночной рубашки.

– Я вовсе не хочу сказать, что твоя красота больше не играет никакой роли.

Розалин смущенно засмеялась и отстранила его руку. Кайл принялся ласкать ее ногу по всей длине.

Радость опьянила Розалин и сделала дерзкой и отважной. У нее было ощущение, что в течение года ей приходилось тянуть воз, а теперь она освободилась от этого ярма. Это вовсе не походило на то чувство, что она испытала когда-то на холме. Она не избавилась от своего бремени с помощью фантазии о том, что станет другой личностью. Она осталась Розалин Лонгуорт, а этот умный человек, этот необычный мужчина находил ее интересной.

Радость затопила Розалин, заполнила ее сердце, а на глаза навернулись слезы.

Сама она никогда бы не сумела найти путь к себе. Она никогда бы не догадалась, как избавиться от этого груза. Судьба оказалась милостивой к ней, когда послала ей этого человека и позволила ему вмешаться в ее жизнь.

Розалин сняла ночную рубашку и осталась обнаженной. Кайл некоторое время смотрел на нее, наконец приподнялся и дотянулся до Розалин.

Она взяла его руку и подвинулась ближе, потом толкнула его вниз, чтобы он лег на спину. И тотчас же оседлала его, оказавшись сидящей верхом на его бедрах.

– Я столько получила от тебя, Кайл, ты столько мне дал вдобавок к обещанному спасению! Женщина, что сейчас перед тобой, не так эгоистична и не так сосредоточена на самой себе, как та, на которой ты женился.

Он потянулся к ней и провел руками по ее телу медленным и долгим движением и повторил эту ласку дважды.

– Не делай из меня святого. Я получаю не меньше, чем даю. Уверяю тебя.

– Хотела бы я знать, насколько это верно. Думаю, сегодня ночью я это узнаю.

Она принялась раздевать его.

Он не помогал ей и только отвечал на ее действия неотразимой улыбкой.

– Я думаю, что после того как обрету некоторый опыт, дело пойдет на лад, – сказала Роуз.

– Ты сможешь практиковаться столько, сколько пожелаешь.

Она уже поняла это. Несмотря на ее неумелость, ему все это доставляло удовольствие.

– Что теперь, Розалин? – спросил Кайл, когда жена избавила его от одежды:

Роуз уже отчаянно, страстно желала его. Ей хотелось продвинуться вперед, приподняться, принять его в свое тело и испытать всю полноту наслаждения и восхитительное восхождение к вершинам экстаза.

– Скажи мне ты, Кайл.

Глаза его потемнели, на губах блуждала смутная улыбка.

– Дотронься до меня. Поцелуй меня.

Он не имел в виду поцелуй в губы или в грудь. Внезапно Роуз почувствовала себя не такой дерзкой и гораздо более невежественной, чем раньше.

Он понял. Розалин не заметила разочарования в его улыбке, когда вдруг замерла, а он потянул ее к себе.

Она отклонилась, оказавшись вне пределов досягаемости. Потом провела пальцем по всей длине его фаллоса и обвела вокруг кончика.

Она и прежде дотрагивалась до него. В этом не было ничего нового, если не считать ее позы и того, что он смотрел на ее руки, и того, как он отвечал на ее прикосновения. Розалин же находила это на удивление волнующим. Она вся трепетала, а он даже не ласкал ее.

Розалин все легче становилось доставлять ему наслаждение.

Уже не раздумывая, она наклонилась и поцеловала.

– Встань на колени здесь.

«Здесь» означало на высоте его плеч. Его пальцы нежно поглаживали источник ее вожделения, затем Кайл приник к нему губами. Роуз вцепилась в изголовье кровати, чтобы сохранить равновесие. Новые ласки и поцелуи, прикосновения языка и губ посылали новые волны наслаждения и восторга по всему ее телу.