ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Идея была проста, как все гениальное, – насыпать неподалеку от Периметра, воспроизводя его абрис, вал из разнообразного мусора высотой метров десять. Доводы в пользу проекта звучали так. Любой, кто захочет проникнуть в Зону нелегально, будет вынужден подняться на гребень – и сразу станет заметен для систем наблюдения, установленных на Периметре. Поскольку вал будет состоять из мусора, в том числе радиоактивного, само прохождение его будет затруднено, что позволит миротворцам, несущим караульную службу на Периметре, вовремя среагировать и обезвредить нелегала. В качестве дополнительного аргумента указывалась забота об экологии: дескать, очистка Предзонника от старого хлама оздоровит регион, позволит с большей эффективностью развивать его инфраструктуру – ну это бред для европейских снобов, понятно.

Осознав выгоды, которые сулит даже не сам Вал, а многолетний процесс его возведения – ведь под строительный шумок можно организовать идеальные контрабандные каналы, – корпорации взялись за дело с большим размахом. На пиаре они давно съели стаю собак, а потому четыре года назад все средства массовой информации вдруг озаботились необходимостью реализации старого проекта. Грамотная обработка общественного мнения принесла плоды: Евросоюз поскрипел, но выдал карт-бланш, подкрепив инициативу суммой в сто миллионов евро, причем дополнительное финансирование брали на себя корпорации. Вообще со стороны это выглядело несколько безумно: мышам поручили построить мышеловку. Но кто в теме, тот сразу скажет: все правильно, иначе и быть не должно, время такое, не откатишь – не поедешь.

В настоящее время возведение Вала, прозванного в народе Великой чернобыльской стеной, находилось на завершающей стадии, но, как говорили раньше, «дата сдачи объекта переносится на неопределенный срок», и это тоже было всем выгодно. Впрочем, отдельные участки Предзонника уже были разделены неровной насыпью, которая имела особо устрашающий вид в тех местах, которые традиционно считались бандитскими.

Плюмбум к затее относился скептически. Не верилось ему, что Зона успокоилась надолго и можно превратить ее в парк культуры и отдыха. Весь опыт бывшего сталкера протестовал против такого представления, интуиция подсказывала: это затишье перед бурей, Зона подспудно накапливает энергию, которая раньше или позже прорвется, подобно колоссальному цунами разметав Периметр и Вал. Да и местные – не 1акие уж лохи, чтобы не найти лазеек сквозь гору мусора: в крайнем случае сделают подкоп до самого Периметра, не в первый раз.

И все-таки, когда впереди показался Вал, Плюмбум внутренне напрягся – он привычно воспринимал его как угрозу, а поскольку преодолевать эту свежеиспеченную гору мусора бывшему сталкеру еще не приходилось, то с ее приближением нарастал дискомфорт. Плюмбум очень не любил это состояние – когда Зона близка, а от него ничего не зависит. Но поделать сейчас ничего не мог. Оставалось только довериться юным сталкерам, которые, судя по всему, направлялись к Валу не в первый раз.

– Алекс! – позвал он. – Вы уже заходили в Зону с этой стороны?

– Нет, – откликнулся Гроза. – Мы никогда не повторяем маршруты ходок.

– Понимаю. Но это не внушает уверенности…

– Все продумано, господин Свинцов. Можете не опасаться. Здесь находится четвертый батальон миротворцев. Вооружение стандартное. Много стрелкового оружия. Пулеметы. Для борьбы с воздушными целями используется зенитный комплекс «Панцирь». Вещь серьезная, поэтому мы пойдем прямо на него.

– Прямо?! – удивился Плюмбум.

– У «Панциря» есть слепые зоны. Ими и воспользуемся… Всё! Начинаем работать. Включаю общую связь. Господа ученые! Сейчас мы начнем маневрировать. Прошу не паниковать. Все идет по плану. О маневрах постараюсь предупреждать. Боря, ты готов?

– Готов! – бодро откликнулся Молния.

У Плюмбума резко пересохло во рту, мышцы непроизвольно напряглись. Усилием воли он взял себя в руки и попробовал откинуться на спинку кресла, но не получилось – мешал заплечный баллон.

Юные сталкеры уравняли скорости бегалётов и шли теперь крылом к крылу. Плюмбум этой тактики не понял, для зенитного комплекса две пели или десять – не имеет значения, а отражающая поверхность у машин достаточно большая, чтобы засечь и сбить. Это соображение проскочило в голове Плюмбума, и в ту же секунду началась воздушная чехарда.

– Делаем раз! – крикнул Алекс.

Машины синхронно нырнули вниз, оказавшись ниже гребня Вала. Земля вдруг мелькнула так близко, что почудилось: привстань, высунись из кабины, протяни руку и коснешься ее ладонью.

Земля перед Валом представляла собой полосу взрыхленной траками тяжелых машин и засохшей в таком виде грязи. Там и тут возвышались отдельные острова мусора, кое-где пробивалась молодая трава.

Вал надвигался с устрашающей скоростью, заслоняя уже не только горизонт, но и небо. На удалении в полкилометра хорошо было видно, что состоит он в основном из битого кирпича, бетонной крошки и обломков ржавых металлоконструкций. Даже по дневному времени переломать там ноги было бы проще простого.

Когда до Вала оставалось метров двадцать, Алекс отдал новый приказ:

– Делаем два!

Сотрясаясь от натуги, словно живые существа, бегалёты пошли по дуге вверх.

– Ниже нос! – прикрикнул Гроза на напарника. – Слишком задираешь.

– Вижу.

Машины миновали гребень Вала с такой быстротой и ювелирной точностью, что Плюмбум не успел сгруппироваться на случай возможной аварии. Внизу слева проскочили опасно торчащие арматурные прутья, и вроде бы на них висело чье-то истерзанное тело в лохмотьях одежды, но разглядеть подробности бывший сталкер не успел.

– Делай три!

Бегалёты снова спикировали на предельно малую высоту. С этой стороны Вала было создано нечто вроде контрольно-следовой полосы – деревья и кусты выкорчеваны, мусор убран, слой почвы искусственно выровнен, сверху насыпан песок. Если бы Плюмбуму сказали, что полоса еще и заминирована, – он не удивился бы: похоже, на «бандитских» направлениях корпорации подошли к делу серьезно, без дураков. Никто не любит конкурентов.

– Скорость на максимум! – распорядился Алекс.

Впереди уже вырастала ограда – трехметровые

бетонные столбы, между которыми была натянута оголенная проволока под электротоком. За оградой, прямо по курсу, находился обещанный пост миротворцев: мрачный куб блокгауза, четыре караульные вышки, вспомогательные постройки. Где-то там прятался и «Панцирь». Плюмбум понадеялся, что сработает фактор внезапности, и оператор на пункте управления не сумеет засечь приближение летательных аппаратов. Но его надежде не суждено было оправдаться.

– Он видит нас! – напряженным голосом сообщил Боря.

– Дави его! – откликнулся Алекс.

Еще несколько секунд головокружительного полета, и Боря Молния доложил:

– Есть помеха!

– Делай четыре! – распорядился Алекс и дернул джойстик.

От неожиданного маневра у Плюмбума перехватило дыхание. Перед самым ограждением бегалёты взмыли вверх, расходясь в противоположные стороны. Гроза заложил такой крутой вираж, что пассажиры инстинктивно вцепились в подлокотники, на мгновение поверив, что могут вывалиться из кабины. В непосредственной близости Плюмбум увидел миротворца, который стоял на вышке и изумленно таращился на странный летательный аппарат. К сожалению, его изумление продлилось недолго – миротворец вскинул винтовку.

Время остановилось. Бегалёт не мог сразу уйти от вышки, и Плюмбум, выворачивая шею, смотрел на часового, который медленно-медленно поднимал оружие, медленно-медленно припадал к прицелу, медленно-медленно наводил ствол на бывшего сталкера. Потом в воздухе между вышкой и бегалётом что-то ярко полыхнуло, и пространство заволокло густым белым дымом. Еще несколько дымовых гранат полетели вниз, окончательно дезориентируя миротворцев.

– Ракета! – крикнул Боря. – Ваша!

Алекс чертыхнулся и бросил машину в пике – прямиком в растущее облако дыма.

Приземление получилось предельно жестким, от сильного удара Плюмбум лязгнул челюстями, чуть не прикусив язык. Однако шасси бегалёта выдержали. Видимость была практически нулевая, а скорость высока – любое препятствие на пути могло стать последним. Но то ли Алекс успел запомнить местность до того, как сбросил дымовые гранаты, то ли ему помогал компьютер, встроенный в систему управления машиной, но препятствия оставались где-то в стороне.