Водоворот

Даже в тусклом свете луны Джефф увидел, как Нконганве перевел взгляд на кого-то позади него. Он посмотрел туда же и обнаружил за своей спиной Дворски и Ламаса.

Хокинс представил лейтенанта как своего заместителя, а затем всех остальных членов группы. Мысль о том, что вооруженный белый и латинос могут быть союзниками, похоже, насторожила Нконганве не меньше, чем появление зулуса. Белые были угнетателями. А латиносы — это кубинцы, некогда друзья, а теперь враги. Он знал, что эти люди — американцы, то есть теоретически соратники, но жизнь, прожитая в нескончаемой борьбе, мешала забыть об их расовой принадлежности.

Джефф проклинал свою самоуверенность. Зулусы и коса издавна враждовали, а сейчас стали и политическими соперниками. Большинство членов пошатнувшегося ныне АНК составляли коса, а движение Инката было на 95 процентов зулусским. Инката придерживалась более консервативной линии, тогда как АНК поддерживал связи с коммунистическими и социалистическими группировками.

Черные жители ЮАР пока не слишком прониклись духом политического диалога. Любое расхождение во мнениях, становилось в этом повидавшем много крови краю, поводом к насилию. И белое правительство страны использовало эти расхождения, чтобы раздувать междоусобицу между двумя сильнейшими оппозиционными силами. Даже теперь, имея общего врага, им было тяжело подавить в себе застарелую ненависть.

Дворски и Гриффит осмотрели четвертого человека, которого, к счастью, всего лишь оглушили, а не пристрелили. Только деловитость позволила Хокинсу уговорить продолжать дело, ради которого они собрались. Им предстояло пройти еще много километров вражеской территории, и за ними по пятам рыскал опасный враг.

Сначала Джефф планировал отправить вперед кого-то из местных вдвоем с Бетализу, но теперь об этом и речи быть не могло. Бетализу не знал местности, и один идти не мог. Хокинс был вынужден полностью доверить судьбу группы незнакомцам.

Стоило им тронуться в путь, как возник новый конфликт, поскольку ни те, ни другие не хотели быть замыкающими. Чувствуя себя школьным учителем, американец выстроил две параллельные цепочки, рассредоточив по ним комсостав в целях поддержания мира.

В дальнейшем выполнение задания — успешное, но не принесшее положительного результата — вылилось в сплошную череду компромиссов. Только после того, как Бетализу в компании с Ламасом произвели осмотр моста под носом у бурских часовых, Нконганве сказал о нем доброе слово.

Ту ночь они провели в укрытии, примерно в пяти километрах от моста. Джефф и Нконганве потолковали на сон грядущий — сначала о борьбе черного населения ЮАР, потом о многорасовом американском обществе. Коса долго не мог уяснить, как это общество может существовать.

Джефф рассказал о себе. Да, ему доводилось сталкиваться с дискриминацией, но он в жизни не знал, что такое апартеид. Более того, все американское общество разделяло идею равноправного сосуществования рас. Мало кто из южноафриканцев, как черных, так и белых, видел такое. Поэтому Нконганве было трудно поверить, что такое действительно существует.

В африканской культуре семья и род превыше всего. Человек сознает свою клановую принадлежность гораздо явственнее, нежели национальную. Америка сама определила свои границы, карту Южной Африки начертили европейские колонисты, которые думать не думали о тех, кто испокон веков жил на этой земле.

Семья много значила для Джеффа, но он мыслил себя в первую очередь американцем, а уж потом Хокинсом или жителем Чикаго. Отчасти это было заложено воспитанием, но основу его мировоззрения составляли главенство закона и принцип «один избиратель — один голос», а потому в первую очередь он был верен государству, которое воплотило эти идеалы.

А к какой нации принадлежат коса и зулу? Правительство было для них врагом, и южноафриканская нация представляла собой механический набор народов, специально разделенных друг с другом. В ЮАР не существовало идеи «плавильного котла» или плюралистического общества — настолько укоренился апартеид.

Сто с лишним лет спустя после гражданской войны американцы все еще обращали внимание на расу. Интересно, думал Джефф, сколько же времени понадобится ЮАР, чтобы избавиться от этого.

Они проговорили больше часа, и как большинство африканцев, с которыми доводилось беседовать Джеффу, Нконганве был готов отчасти принять его слова на веру, но во многом хотел бы убедиться собственными глазами. Хокинс решил, что пока достаточно.

Весь следующий день они продвигались домой по вражеской территории, хотя африканеры все в меньшей степени могли контролировать ее. Местность находилась у подножия Драконовых гор и была неровной. Их путь лежал то вверх, то вниз по бурым холмам, на которых прозелень появлялась только вблизи реки или ручья.

Группа базировалась в Тлали, большой деревне, вождь которой принял Хокинса с распростертыми объятиями, рассчитывая, что вооруженные американцы станут защитой от разгула банд, терроризирующих население деревни.

В Тлали жили сото, которых тоже много в ЮАР, но к зулусам они относятся более терпимо.

Благодаря тому, что они жили на возвышенности с крутыми склонами, сото сумели сохранить государственность. Хотя Лесото и находилось в сфере влияния ЮАР, но было предметом национальной гордости. Тлали располагалась вне пределов этого государства, но поддерживала с ним культурные связи.

Разведчики шли на юго-восток, к Тлали, когда наткнулись на небольшой подъем и в некотором отдалении увидели деревню. Она прилепилась к крутому склону, будто специально, чтобы освободить для земледелия более пологие участки. Опрятные, крытые соломой хижины были окружены посевами кукурузы, и, шагая к деревне, Джефф почувствовал себя дома. Словно он приблизился к своим неведомым предкам…

Вздрогнув, Хокинс проснулся. Даже в относительной безопасности, какая-то часть его «я» была постоянно начеку. Рука автоматически потянулась к пистолету, когда он разглядел, что над ним наклонился Гриффит.

Успокоенный, он взглянул на часы. Четыре утра. После двухдневного перехода у него до сих пор ныло все тело. Он сказал:

— Лучше, если новости будут хорошие, Майк.

— Так и есть, капитан. Новости просто очень хорошие. — Воодушевление Гриффита заинтриговало Джеффа, он быстро встал, оделся и шагнул в прохладную темноту.

На открытом месте между хижинами горел небольшой костер, вокруг него виднелось несколько фигур, в том числе Джордж Нконганве. Он тихо разговаривал с Дворски и Бетализу. Хокинс услышал, что лейтенант повествует коса о детстве, проведенном в Филадельфии, в польском квартале.

Нконганве поздоровался с Джеффом и проговорил:

— Мне хотелось самому передать эту информацию. Я, правда, не вполне понял, о чем идет речь, но тот, кто ее передал, сказал, что ваши люди поймут.

Хокинс подсел к костру.

— За информацию спасибо. Уверен, она будет весьма полезной.

— Я должен передать, что радиолокационная станция кругового обзора в Ледисмите вышла из строя. Отказало приемное «реле», и им никак не удается достать другое. Они продолжают посылать сигналы, но на экране ничего не видно. Я лично знаю парня, который это случайно услыхал. Буры думали, он не поймет. Кроме того, часть гарнизона покидает город, направляясь на север в грузовиках.

Джефф почувствовал, как восторг наполняет и теснит его грудь. Это мог оказаться тот самый переломный момент, которого так ждали союзники. Ледисмит был населенным пунктом стратегического значения по ту сторону Драконовых гор. Если его оборона ослаблена…

Нконганве тем временем продолжал:

— Вы помогаете освобождать ЮАР. Коса не забывают друзей. — Он нахмурился: — Может, зулусы нам и не друзья, но пока они с вами, то останутся и нашими союзниками.

Теперь к ликованию Джеффа добавилось чувство облегчения и слабой надежды.

— Я заслужу дружбу коса, обещаю вам. Это крайне ценная информация, Джордж. Союзники будут вам очень благодарны за нее: она поможет спасти много жизней.