Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 156 из 222

О'Коннел почувствовал тошноту. Многие из его лучших солдат нашли здесь свою смерть. Возможно, кто-то из сорока двух человек, составлявших взвод «Браво-три», все же остался в живых и прячется сейчас в каких-нибудь щелях или лежит, притворяясь мертвым среди этой груды тел. Но так или иначе, как боевая единица взвод перестал существовать.

Стараясь не показывать своего отчаяния, подполковник подозвал офицеров и сержантов, чтобы устроить небольшое совещание. Скорбь о погибших придется оставить на потом, а сейчас он и тридцать с небольшим его людей должны подумать, как заставить замолчать этот проклятый пулемет. Пока они этого не сделают, никому не удастся проникнуть на склад, а тем более вынести оттуда ядерные боеприпасы.

— Ну что, есть идеи? — О'Коннел переводил взгляд с одного встревоженного лица на другое.

Его заместитель майор Питер Клоцек поджал губы и, сдвинув каску назад, вытер пот со лба.

— А можно притащить сюда «Густава»!

— Времени в обрез. — О'Коннел огорченно покачал головой. Безоткатные орудия батальона были рассредоточены на большой территории, уничтожая другие огневые позиции и укрепленные пункты противника. А расчет «Карла Густава»,приданный «Браво-три», просто исчез. Должно быть, солдаты расчета лежали здесь, среди груды тел возле траншеи.

— А как насчет воздушной поддержки? Почему бы паре «А-6»не дать этим сукиным детям по мозгам?

На мгновение О'Коннел задумался. Мысль была заманчивой, весьма заманчивой. Хотя скорее всего, она будет стоить им дополнительной головной боли. Он снова покачал головой.

— Бункер расположен слишком близко от склада. Всего один промах, и нам придется выкапывать эти чертовы бомбы из-под земли.

— Что ж, значит, остается лишь как следует выложиться, чтобы взять этот треклятый бункер, — процедил сержант Джонсон, потрясая рукой с зажатой в ней «М-16».По сравнению с лапищей сержанта винтовка казалась детской игрушкой.

Пальцы О'Коннела выбили дробь на прикладе. Джонсон никогда не отличался ни особым тактом, ни умением находить оригинальные тактические решения. Телосложением и интеллектом он напоминал наглого уличного задиру. Но в данном случае сержант был прав. Сейчас о тактических хитростях придется забыть.

Он поморщился. Наступил момент, которого страшится любой здравомыслящий командир, — когда надо смотреть правде в глаза, отправляя солдат на верную смерть. Грамотная тактика и хорошая огневая поддержка, конечно же, имеют большое значение, но иногда обстоятельства складываются так, что остается лишь одна возможность — бросить людей в бой, из которого мало кто выйдет живым.

О'Коннел присел на корточки, остальные последовали его примеру.

— Ну так слушайте! Вот как мы поступим. — Он принялся быстро чертить что-то на земле, обрисовывая единственно возможный в данных условиях план.

Пару минут спустя О'Коннел и еще четверо «рейнджеров» стояли, пригнувшись, за бруствером. Двое других должны были помочь им вылезти из траншеи, чтобы броситься вперед по насквозь простреливаемому пространству. Вторая группа из шести человек под командованием сержанта Джонсона находилась в сотне метров от них чуть южнее. Остальные солдаты и офицеры штабной роты — всего тринадцать человек — рассредоточились по одному на расстоянии пяти метров друг от друга, чтобы остаться в траншее и обеспечивать обеим группам огневую поддержку.

Подойдя на расстояние слышимости, Питер Клоцек, поджав губы, произнес:

— Мы готовы, Роб.

О'Коннел кивнул. Он знал: Клоцек крайне не одобряет его решение лично возглавить атаку, но он просто устал посылать других на смерть. Слишком часто во время всей операции он ощущал себя новозаветным сотником из Капернаума, который говорил одному: «пойди», а другому: «приди» (Матфей 8:9). Нет, больше такое не повторится.

Этот самоубийственный бросок вперед на вражеское укрепление решал судьбу всей операции. А значит, батальон имел право ожидать, что он с криком: «За мной!» — сам поведет в атаку своих бойцов.

Ну, довольно распускать сопли. Каждая секунда на счету. Он набрал воздуха в легкие и что есть силы крикнул:





— Огонь!

Тотчас по всей длине удерживаемой американцами траншеи грянули автоматные и пулеметные очереди, посылая пули в сторону едва различимого вдали юаровского бункера. Три раза громыхнул установленный на «М-16»гранатомет «М-203»—40-миллиметровые гранаты взорвались на площадке прямо перед амбразурой.

Над ярко-оранжевой вспышкой начал расползаться дым. Юаровцы принялись отстреливаться, пытаясь вести заградительный огонь по территории, которая теперь была скрыта за белыми клубами.

О'Коннел сильнее сжал в руках свою «М-16».

— Вперед! — крикнул он.

Двое ребят присели и крест-накрест сцепили руки, сделав что-то вроде ступеньки. Не медля ни минуты, О'Коннел шагнул на нее и сразу почувствовал, как сильные руки выталкивают его вверх. Он приземлился перед траншеей, прокатился по траве, вскочил и тут же побежал вперед, стараясь уклониться немного к северу, чтобы не попасть под пулеметный огонь, которым юаровские солдаты поливали все пространство перед собой. В руке он сжимал винтовку. Вслед за ним из траншеи выскочили еще четыре «рейнджера».

Все пятеро бежали вперед, на ходу рассредоточиваясь, в надежде что в этом случае вражеский огонь не скосит сразу всех. Этот участок пути можно было преодолеть только поодиночке.

Горящие здания и бронемашины освещали ночное небо зловещим оранжевым светом и отбрасывали странные, колеблющиеся тени на усеянное телами, полутемное пространство впереди. О'Коннел продолжал продвигаться вперед, обегая скорчившиеся тела, разбросанное тут и там снаряжение, разорванные, пробитые пулями парашюты. Как ни странно, но он чувствовал себя суперменом — все его чувства были обострены, нервы натянуты как струна. Сквозь пот, застилавший ему глаза, О'Коннел старался разглядеть окутанный дымом вражеский бункер. До него оставалось метров двести.

Краем глаза он заметил какое-то движение, где-то далеко справа — это сержант Джонсон и пятеро его солдат совершали свой отчаянный бросок к огневой точке противника. Он прибавил ходу.

Сто пятьдесят метров. Сто. О'Коннел почувствовал, что сердце забилось быстрее, в такт бегу. Господи, возбужденно подумал он, похоже, после такого безумного рывка у нас есть шанс прийти к финишу!

Неожиданно ему показалось, будто земля разверзлась у него под ногами. Пулеметная очередь высоко взметнула вверх комья земли. Летящая со сверхзвуковой скоростью пуля выбила винтовку у него из рук, и та, вращаясь, полетела во тьму. Другая пуля задела правое плечо, оставив на коже красную кровоточащую царапину.

О'Коннел бросился на землю, не в силах поверить, что остался в живых.

Крики, прорвавшиеся сквозь стрекот пулеметов и взрывы гранат, свидетельствовали о том, что не всем повезло так, как ему. Он осторожно обернулся назад.

Четверо бежавших за ним «рейнджеров» исчезли, скрытые за завесой пыли и дыма. Когда все улеглось, пулемет снова заговорил, прошивая и без того пробитые в нескольких местах мертвые тела. Никто не пошевелился и не вскрикнул от боли.

Он остался один.

Над головой снова засвистели пули, и О'Коннел, стиснув зубы, постарался вжаться в землю. На каску посыпался град камней, песка и вырванной с корнем травы. Пулеметный огонь сместился вправо, и подполковник замер. Затем южноафриканцы опять принялись вслепую палить по груде тел перед удерживаемой американцами траншеей.

О'Коннел медленно пополз к винтовке, стараясь не поднимать головы. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы добраться до нее.

Гром и молния! О'Коннел тупо посмотрел на бесполезный кусок пластика и металла, лежащий перед ним. Пуля, которая вырвала винтовку у него из рук, повредила ударный механизм. Он полез в подсумок и сразу успокоился, нащупав пластмассовый корпус оружия, на которое он возлагал теперь все надежды. Еще у него оставалась пара гранат, нож и 9-миллиметровая «беретта»в кобуре, но от них будет мало толку, когда ему придется в одиночку атаковать бетонный бункер.