Водоворот

— Эрнандес, прикрой меня, черт побери! Пулемет отделения снова заговорил, посылая стальные пули в темноту. К нему присоединились винтовки «М-16»,пытаясь заставить замолчать юаровских пехотинцев, засевших в доте в сотне метров от «рейнджеров». Шансы точно попасть в кого-нибудь из вражеских солдат были крайне невелики, но пули, отскакивающие от бетонных стен бункера, могли заставить южноафриканцев отступить со своих огневых позиций. Один из «рейнджеров» бросил против ветра еще одну дымовую гранату.

Миллер приподнялся и посмотрел на дело рук своих. Понадобится еще немного взрывчатки, чтобы заложить в нужное место. Он протянул руку.

— Еще «Си-4»,Стив.

Молчание.

Нахмурившись, офицер обернулся. Капрал Льюис лежал на спине, широко раскинув руки, — там, где когда-то был лоб, зияла огромная дыра. Миллер тяжело сглотнул и взял из рук убитого последнюю порцию взрывчатки.

Стараясь работать быстро, почти в такт стрельбе, он прикрепил «Си-4»к одной из ножек опоры и вставил в детонатор детонирующий шнур. Довольный, он пополз прочь, постепенно разматывая моток.

Единственным местом, где можно было укрыться, являлась отводная канава вдоль дороги, в сотне метров от опоры. Подсчитав расстояния и углы, Миллер злобно выругался. В данный момент он находился на минимальном безопасном удалении от «Си-4»и уже не имел времени отползти дальше. Он выглянул из канавы. Там, откуда Эрнандес с ребятами продолжал стрелять по бункеру, то и дело мелькали вспышки огня.

— Первое отделение! Прекратить огонь! Все ко мне!

В полной темноте, Миллер быстро и осторожно подсоединил шнур к взрывному устройству. Работая, он старался не думать о том, что шнур сам по себе взрывоопасен. Стоит только поспешить, как он может взорваться прямо у тебя в руках.

Проволочный или электродетонатор тут не годились: на них случайно мог попасть электрический заряд от линии электропередачи.

Один за другим «рейнджеры» прекращали стрельбу и перебегали в отводную канаву. Вдруг один из них громко вскрикнул и упал, схватившись за раненую ногу. Двое других подхватили его под руки и затащили в канаву.

Миллер в последний раз огляделся. Похоже, все отошли на безопасное расстояние. Он глубоко вздохнул, вынул предохранительную чеку из взрывного устройства и скомандовал:

— Ложись!

«Рейнджеры» ничком бросились на землю. Все затаились, ожидая, что вот-вот прогремит взрыв. Миллер тоже зарылся в землю лицом.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Под опорой прогремели три взрыва. Над их головами пролетели обломки металла.

Сначала медленно, потом все быстрее, опора начала заваливаться на бок. Болты и подпорки хрустнули и затрещали под тяжестью веса мачты. Все кончилось как-то неожиданно. С резким скрежетом искореженная опора рухнула на землю. Оборвавшиеся провода заискрились, извиваясь, словно мерцающие голубые змеи.

Запасной источник электроснабжения Пелиндабы был полностью выведен из строя.

Безразличные к событиям внешнего мира, южноафриканские операторы продолжали следить за работой двадцати тысяч центрифуг в зале главного каскада, привычные к царящему здесь пронзительному вою. Они не слышали сигнала тревоги, и никто из гарнизона даже не потрудился предупредить их о нападении. И тут вырубился свет.

Беда всегда приходит неожиданно.

Ученые и инженеры, которые проектировали завод, предусмотрели возможность выхода из строя той или иной энергетической системы, питающей завод. В случае аварии на тепловой электростанции должна была автоматически включиться линия электропередачи, связанная с Преторией. К сожалению, проектировщикам комплекса в Пелиндабе и в голову не могло прийти, что кто-то сознательно выведет из строя одновременно оба источника энергоснабжения. Эшер Леви всегда считал это самым уязвимым местом Пелиндабы.

Как любой сверхсложный и хрупкий агрегат, центрифуга по обогащению урана сама несет в себе зародыш собственного разрушения. Для успешного и эффективного отделения расщепляемого урана-235 от нерасщепляемого урана-238, центрифуга должна вращаться со скоростью около тридцати пяти тысяч оборотов в минуту, создавая окружную скорость до пятисот метров в секунду.

Не так-то легко добиться подобного вращения. По мере того, как центрифуга начинает ускоряться, за ней нужно тщательно следить. Прежде чем центрифуга достигнет оптимальной нагрузки, необходимо заранее определить критическую скорость, при которой ротор достигает опасной вибрации. Демпферы помогают снизить такую вибрацию, но они становятся неуправляемыми, если в агрегате содержится слишком много уранового гексафторида, когда он выходит за рамки критической скорости.

В тот момент, когда ядерный комплекс в Пелиндабе лишился энергоснабжения, все ускорители были переполнены гексафторидом.

В какие-то доли секунды силы сопротивления и инерции начали свое черное дело. Роторы вращались все медленнее и медленнее. И по мере того, как машина замедляла ход, графитовые стенки, деформированные от находящегося внутри газа, стали гнуться, извиваясь, как вареные макароны.

Большинство из двадцати тысяч центрифуг по обогащению урана раскололись одновременно и принялись с силой выбрасывать графитовые осколки, вращающиеся со скоростью более тысячи миль в час, в защитные кожухи, смонтированные вокруг каждого ускорителя. Грохот рушащихся центрифуг создавал впечатление стреляющих над ухом крупнокалиберных орудий.

Некоторые защитные кожухи были пробиты, многие агрегаты — с корнем вырваны из пола — они повредили трубы, связывающие весь каскад. Зал тут же стал наполняться едким желтым газом, выходящим непосредственно из разрушенных центрифуг или из свисающих сверху порванных труб.

Вырвавшись наружу, газ, под действием температуры и давления, поддерживаемых в помещении, начал конденсироваться, быстро переходя в жидкое состояние. Сотрудники центра, в темноте запутавшиеся в лабиринте труб, с криками бежали к запасному выходу, хватаясь руками за обожженные лица. Другие корчились в предсмертной агонии, раздавленные рухнувшими агрегатами.

Южноафриканскому заводу по обогащению урана был нанесен такой ущерб, что для восстановления производства потребовалось бы несколько лет.

А всего в каком-нибудь километре к югу от Пелиндабы шел бой за военный аэродром «Сварткоп».

В результате перестрелки на командно-диспетчерском пункте были выбиты все окна, из-за взрывов гранат возникло несколько очагов пожаров. Огонь медленно распространялся по зданию, наполняя комнаты и коридоры густым, удушливым дымом. Пол был усеян трупами. Большинство убитых были одеты в темно-синюю форму ВВС ЮАР.

Подполковник Майк Коррера выбежал из здания командно-диспетчерского пункта, одной рукой придерживая каску, другой сжимая свою «М-16». Его радист и штабная рота следовали за ним.

На аэродроме царил хаос. В конце взлетной полосы горели три транспортных самолета и автотопливозаправщик. Чуть ближе, на стоянке и подъездной дороге, стояли искореженные легковушки и грузовики. Парашюты развевались на ветру, брошенные десантниками при приземлении. Перевернутые, разорванные и дымящиеся мешки с песком указывали на то, что «рейнджеры» захватили оборонительные позиции южноафриканцев в тяжелом рукопашном бою.

Каррера нахмурился. Рота резервистов, защищавшая «Сварткоп», оказала им отчаянное сопротивление. Яркие вспышки белого пламени и стрекот пулеметов возле ангаров напомнили ему, что говорить об этом в прошедшем времени пока рано — юаровские резервисты все еще продолжали защищать аэродром.

— Подполковник, вас вызывает «Сьерра-один-ноль». — Радист пригнулся — на бетонной площадке неподалеку от них взорвалась мина.

Каррера взял микрофон.

— Слушаю, «Сьерра-один-ноль».

— Взлетная полоса свободна? — Каррера узнал отрывистый северо-восточный говор полковника, ведущего головной «М-Си-141».Десять американских транспортных самолетов кружили плотной группой над Преторией и примыкающим к ней аэродромом, ожидая подтверждения, что можно заходить на посадку.