Пятьдесят на пятьдесят

— Может, вас подбросить? — спросил я.

— Нет, спасибо, — ответил Лука. — Не сегодня. Сядем на поезд, доедем до Ричмонда. Там и состоится вечеринка.

— Послушай, — сказал я ему. — Завтра я могу не прийти. Решил взять отгул. Как думаешь, вы с Бетси без меня справитесь?

Хоть я платил Бетси и Луке жалованье, как своим помощникам, они с легкостью могли заработать примерно столько же при дележе прибыли, если, конечно, таковая имелась. За два последних дня нам не только полностью удалось окупить потери вторника, но и прилично заработать, и я считал, что Королевские скачки в Аскоте стали самыми доходными за весь год.

— А как быть с барахлом? — спросил Лука, кивком указав на мою машину. — Сегодня мы собирались остаться ночевать у Милли. В Уимблдоне.

Лука и Бетси жили где-то на полпути между Хай-Вайкомб и Биконсфилдом, в Букингемшире. Сегодня утром я, как обычно, подобрал их на стоянке у третьей развязки на автомагистрали М40.

— Но разве вы не оставили машину на стоянке? — спросил я. Иногда приходилось перегружать оборудование в их автомобиль.

— Нет, — ответил Лука. — Сегодня нас подкинула мама Бетси.

«Вот черт, — подумал я. — Придется завтра снова заезжать в Аскот или лишить Луку и Бетси возможности поработать вдвоем».

— Ладно, — решил я. — Буду здесь с утра. Но мне осточертел этот парадно-выходной костюм. Завтра оденусь попроще.

Лука улыбнулся во весь рот. Я знал: он обожает возбужденную, заряженную энергией обстановку ипподрома в дни больших скачек. Я постоянно напоминал себе, что потеряю его, если сосредоточу деятельность на мелких соревнованиях и перестану приезжать в Аскот в июне, в Челтенхем в марте и Эйнтри в апреле.

— Здорово, — все еще улыбаясь, заметил Лука. — Да и кому захочется пропускать день, подобный сегодняшнему, верно?

— Не думаю, что нечто подобное повторится завтра. Скорее всего, уже никогда не повторится.

— Мы должны стремиться, — сказал Лука. — Ладно, тогда до завтра. В обычное время, да?

— Да, конечно, — ответил я. — Желаю хорошо повеселиться.

Они прошли через лаз в изгороди и направились к станции. Полицейское ограждение в том месте уже сняли. В том месте, где был убит мой отец.

Я стоял и провожал их глазами. И никак не мог вспомнить, когда последний раз был на чьем-то дне рождения.

Джейсон, санитар, не слишком обрадовался, когда я позвонил и сообщил ему, что приеду в больницу попозже. Просто у меня дела. Я надеялся перенести их на завтра, но…

Я снова взглянул на часы. Половина девятого.

Я обещал Джейсону постараться и успеть на просмотр десятичасовых новостей с Софи. Я все еще надеялся, что успею, но все пошло не так, как было запланировано.

Оставив костюм, жилет и галстук в машине, я пешком двинулся к Суссекс-Гарденс в Лондоне, высматривая какой-нибудь обшарпанный маленький отель или пансион. И проблема была вовсе не в том, что таковые не попадались, напротив. Кругом, куда ни глянь, виднелись обшарпанные отели и маленькие пансионы. Их было слишком много, и я не знал, с какого начать.

«Неподалеку от станции Паддингтон», — так, кажется, сказал отец.

Я представил, как он сходит с экспресса из Хитроу на станции Паддингтон, с багажом и после долгого перелета из Австралии, и заходит в первую попавшуюся гостиницу, где есть свободные места. И вот я начал с гостиниц, расположенных вблизи станции. Обходил их все по очереди, но безрезультатно, и через полтора часа уже начал отчаиваться.

— У вас на этой неделе проживал постоялец по фамилии Тэлбот? — спрашивал я уже без особой надежды в очередном маленьком заведении. — Или по фамилии Грейди?

И с этими словами я вытащил из кармана уже довольно измятую копию водительского удостоверения, которым снабдил меня сержант Мюррей. Молодая женщина за стойкой взглянула на снимок, потом на меня.

— А вы кто такой? — спросила она с сильным восточноевропейским акцентом. И хмуро добавила: — Из полиции, что ли?

— Нет, — ответил я. — Не из полиции.

— Так кто вам нужен, не поняла?

— Мистер Тэлбот или мистер Грейди, — терпеливо ответил я.

— Вы лучше Фредди спросите.

— Где этот ваш Фредди? — осведомился я, оглядывая пустой холл.

— В пабе, — ответила она.

— Каком пабе? — спросил я.

— Откуда мне знать, в каком, — сердито буркнула она. — Паб, он и есть паб. Тот или другой, мне без разницы.

Это никуда не вело.

— В любом случае спасибо, — вежливо сказал я и вышел.

Даже если отец действительно останавливался здесь, узнать об этом не было возможности. «Дурацкая идея», — решил я. Почему-то вообразил, что если найду гостиницу, где он останавливался, а заодно и его багаж, то смогу понять, зачем он вернулся в Англию. Вряд ли он преследовал только одну цель — повидаться со мной после тридцатишестилетней разлуки. К тому же он рисковал, его могли арестовать за убийство.

Старший инспектор Льювелин не спрашивал, знаю ли я, где остановился отец, и я ему ничего не сказал. Сам до конца не понимал почему. Ведь я всегда был законопослушным гражданином, готовым в обычных обстоятельствах оказать посильную помощь полиции. Но данные обстоятельства нельзя было назвать обычными, и старший инспектор был не слишком со мной любезен. Он открыто обвинил меня во лжи, хоть я и не думал лгать ему. Но и всей правды тоже не сказал.

И вот я довольно быстро пришел к заключению, что затея моя безнадежна. Примерно в половине гостиниц и пансионов вообще не велось никакого учета постояльцев, а если и велся, они мне о том не говорили.

«Ладно, — решил я. — Загляну еще в две гостиницы и поеду в Химель-Хемпстед».

Многие из частных домов в Суссекс-Гарденс были построены еще в те времена, когда у владельцев были слуги. Главный вход с колоннами предназначался исключительно для хозяев, слуги же входили в дом через боковую дверь. Поднимались по лестнице с улицы на нижний этаж, держась за железные перила.

Отель «Ройял Соверен» некогда тоже был частным владением, но заметно поблек, и название уже не соответствовало внешнему виду. Железные перила проржавели, с колонн по обе стороны от плохо освещенного входа пластами отваливалась штукатурка. А коврик у двери, похоже, собрал всю городскую грязь и собачьи фекалии, которые оттирали об него с подошв постояльцы на протяжении полувека как минимум.

— Простите, у вас был на этой неделе постоялец по фамилии Тэлбот или Грейди? — в очередной раз осведомился я, выложил на стойку в приемной фотокопию водительского удостоверения и слегка подтолкнул его к полной пожилой женщине, которая находилась за стойкой.

Она внимательно всмотрелась в снимок.

— Вы пришли за его вещами? — спросила она, подняв на меня глаза.

— Да, — ответил я, с трудом веря своему счастью.

— Хорошо, — сказала она. — Все лежит в моем офисе. Заплатил наличными только за две ночи, и все это время вещи пролежали в номере. Сегодня утром оттуда пришлось все убрать. Мне был нужен этот номер, понимаете?

— Конечно, конечно, понимаю, — закивал я. — Прекрасно. Благодарю вас.

— Да, он останавливался у нас, — сказала она и снова взглянула на фотографию. — Точно он. Вот только фамилия у него была не Тэлбот или Грейди. Какой-то Ван с чем-то там. Прибыл из Южной Африки, так он сказал. Но это точно он, без вопросов. — И она ткнула кончиком пальца в снимок.

— О да, — сказал я. — Один и тот же человек, но иногда использует разные имена. — Она вопросительно взглянула на меня. — Одно — его настоящее, все остальные творческие псевдонимы, — пояснил я. Не уверен, что до нее дошло.

— А сам-то он где? — спросила она и снова указала на фотографию.

Что я мог ответить?

— В больнице. — С чисто формальной точки зрения это было правдой.

— Несчастный случай, так, что ли? — спросила она.

— Да, вроде того.

— Похоже, и вам тоже досталось, — заметила она и поднесла руку к глазу.

Синяк над левой бровью приобрел отвратительный оттенок, пурпурный с желтыми полосками, глаз заплыл. Сам я уже привык, но понимал, какое впечатление производило это на всех служащих гостиниц и пансионатов, к которым пришлось обращаться.