Выжжено

Хунг Ванг был ростом ещё меньше Маркуса и являл собой сбивающее с толку зрелище: широкая, насквозь американская улыбка под хитро сощуренными китайскими глазками. Скроен он был очень ладно и излучал осязаемую энергию, активность и властную волю. Не могло быть никакого сомнения, что он и был центром силы этой долины.

– Значит, вы Марк? – спросил он после того, как коротко обнял и поцеловал свою дочь. Он подал Маркусу руку и оглядел его с проницательностью, от которой становилось неспокойно. Пожатие было тёплым и умеренным: ни мягким, ни преувеличенно сильным. Несмотря на это, Маркуса не оставляло чувство, что Ванг был в состоянии в следующее мгновение перекинуть его через плечо, если бы захотел. – Милости прошу.

В доме Ванга придерживались приличий и обычаев. Маркус получил собственную гостевую комнату, вдали от комнаты Эми-Ли, даже в другом крыле здания, если он правильно ориентировался. Он разбирал свои вещи, когда девушка прошмыгнула к нему. Вид у неё был такой, будто она делала что-то запретное и знала это. С тревогой, которая прямо-таки растрогала Маркуса, она сказала:

– Ты должен понять одно, Марк. Я не американка. Я ношу в себе китайские гены, а в их состав входит то, что без благословения отца я не могу выйти замуж. Этому не бывать, понимаешь? Я бы никогда не смогла… выйти замуж, сбежав с женихом, или что-то вроде того. У меня бы потом не было чувства, что всё последующее имеет силу.

Маркус поневоле улыбнулся.

– У меня нет такого впечатления, что тебе понадобится бежать с женихом. Твой отец, кажется, ничего против меня не имеет. На первый взгляд, по крайней мере.

Эми-Ли кивнула, но, казалось, была рассеянна и почти не слышала, что он сказал.

– Да. Я только хотела… – Она встала перед ним, испытующе заглянула ему в глаза. – Марк, если мой отец тебя о чём-то попросит, не отказывай ему. Пожалуйста.

У Маркуса не было даже предположения о том, чтоона имела в виду. Наверное, какая-то старая проблема в отношениях между нею и отцом.

– Разумеется, – ответил он.

– Хорошо. – Она поцеловала его в обе щеки и исчезла крадучись, так же как и пришла.

И что там бы ни гласили правила игры, они не помешали Эми-Ли опять пробраться к нему ночью.

Они проводили чудесные дни. В боковом флигеле дома был просторный бассейн, длиной сто пятьдесят футов, с трёхметровой вышкой для прыжков – утром можно было проплыть там несколько дорожек и, приняв освежающий душ, сесть за завтрак. В пристройке, окружённой густым садом, располагалась просторная гидромассажная ванна, а в подвальном этаже – сауна и тренажёрный зал.

Под руководством Эми-Ли, умирающей от смеха, Маркусу пришлось предпринять первые попытки верховой езды. Ему досталось исключительно миролюбивое животное, которое сносило всю его неумелость, и вскоре они с Эми-Ли уже вместе скакали верхом по лугам вокруг имения. Воздух был свежий и пряный, пахло лесом и наступающими тёплыми днями.

Для завтрака, обеда и ужина в доме были отдельные залы. Завтрак накрывали в зимнем саду, оформленном современно и в жизнерадостных красках, обедали в светлой, маленькой, бело-голубой столовой, а ужинали вместе с отцом Эми-Ли и, время от времени, с каким-нибудь деловым гостем в пышно декорированном помещении, полном золота и антиквариата. Во время своих прогулок по дому Маркус обнаружил и большую столовую, со столом двадцатиметровой длины, которая предназначалась, видимо, для больших торжеств, равно как и примыкающий к ней танцевальный зал.

Здесь – пронеслось в голове Маркуса, – они будут праздновать свадьбу.

Почти невозможно было поверить в это. Здание было настоящим замком, замаскированным под обычный дом, а имение вместе с прочими владениями Ванга – королевством…

И он, Маркус Вестерманн, был кронпринцем. Потому что его любила дочь короля.

Трудно было думать об этом без чувства абсолютной ирреальности происходящего. Маркус всегда считал себя честолюбивым – но то, что с ним происходило сейчас, превосходило всё, что он был в состоянии пожелать или хотя бы представить себе.

Ванг не показывался целыми днями. Он имел обыкновение, рассказывала Эми-Ли, сиживать дни в своём обширном кабинете, где в его распоряжении была система видеоконференций. Кроме того, от Маркуса не укрылось, что постоянно приезжали и уезжали какие-то люди. Иные из них походили на курьеров, другие на директоров. Но аэродром и авиафлот Ванга, как видно, не простаивали.

Однако после одного обеда, в котором неожиданно принял участие Ванг, это свершилось: потенциальный тесть решил проверить потенциального зятя на зуб. Когда уже убирали со стола десерт, Ванг походя спросил: не имеет ли Маркус что-нибудь против маленькой прогулки вдвоём?

– С удовольствием, – ответил Маркус. Уф! Сейчас это случится.

Снаружи было слякотно, а у Маркуса не оказалось подходящей обуви, но это не составило проблемы: здесь были наготове резиновые сапоги всех размеров. И они отправились мимо конюшни по дороге, которая вела к озеру и лодочной станции, где дожидались лета несколько парусных лодок.

– Моя дочь – это всё, что у меня есть, – завёл наконец разговор Ванг. – Её мать рано умерла. Это было для меня трагедией.

У Маркуса сжалось сердце.

– Могу себе представить. – А что ещё он мог сказать?

– Всё это, – продолжал старый китаец, окидывая долину жестом, – я купил когда-то в попытке спасти жизнь моей жены. Это было давно. И, к сожалению, тщетно. С тех пор я здесь.

Маркус только моргал.

– Угу, – сказал он помедлив. Куда клонит китаец? И какое отношение эта долина имеет к здоровью его жены? Загадочно.

Ванг проводил взглядом птицу, которая вспорхнула прямо перед ними и полетела через озеро.

– Ну, это долгая история. Оставим это. – Он посмотрел на Маркуса. – Эми-Ли мне о вас кое-что рассказала. Мне кажется, вы везунчик.

Маркус, подумав, кивнул.

– Наверное, можно сказать и так.

– Вашего партнёра… вы действительно встретили случайно?

– Да, если верить в существование случайностей.

– И вы угадали свой шанс и схватились за него обеими руками?

– Я слышал, что здесь, в Америке, именно так и делают.

– Правильно, – Ванг невольно засмеялся. В его смехе промелькнуло что-то такое, что не понравилось Маркусу. Но, может, это было всего лишь различие культур: азиаты, как известно, смеются как-то иначе. – Это вы хорошо выразились, – продолжал Ванг. – Да, здесь так и делают. Старая добрая американская мечта. Но если вы хотите её осуществить, вы должны быть в состоянии определить, когдаэтот шанс представится вам. Вы в состоянии, Марк?

Маркус кивнул.

– Думаю, да.

Они дошли до причальных мостков. Над зеркальной гладью озера лежал холодный туман. Всё вокруг казалось покинутым, на горизонте собирались тяжёлые тёмные тучи.

Ванг остановился у перил, оперся на них и сказал, устремив взгляд на воду:

– Шансы. Я хочу вам рассказать кое-что про шансы, Марк. Когда я приехал в эти Штаты, я был никто. Худой китайчонок, всё состояние которого было на нём. Первое время задача заключалась только в том, чтобы выжить. Никто мне ничего не дарил и не рассказывал. Но я использовал всякий шанс, который мне предоставлялся; я пускался вдогонку за всем, что хотя бы отдалённо напоминало шанс! Это было тяжело, поверьте мне. Действительно тяжело. Но при этом я научился тяжело работать. Я научился принимать трудные решения. И я научился заставлять считаться с собой тех людей, которые хотели обвести меня вокруг пальца. – Он закашлялся. – Когда такой человек, как я, делает состояние на торговле с Азией, он на каждом шагу встречает подобных людей.

Возникла пауза. Наверняка не случайно.

– Я думаю, – осмотрительно сказал Маркус, – что даже близко не могу себе представить, какэто было. – Он повернулся к Вангу. – Всего этого я не знал, можете мне поверить. Об этом я узнал, только садясь в самолёт с Эми-Ли. Она никогда ничего не рассказывала мне об… – Он окинул жестом долину со всеми ее лугами и полями, зданиями, ручьями и озёрами. – В первую очередь я здесь потому, что люблю вашу дочь и хотел бы на ней жениться.