Страница 134 из 181
Пирелли вскочил и пошел в кафе, чтобы заплатить по счету. Она ждала его на улице, сидя спиной к ярко освещенному окну. Поддавшись внезапному порыву безумного легкомыслия, он показал на вазу с цветами, стоявшую на прилавке.
— Сколько это стоит?
Крайне смущенный, Пирелли вручил Софии букет, только сейчас заметив, что цветы-то искусственные.
— Ох, я, кажется, свалял дурака.
Она обняла его и улыбнулась:
— Вовсе нет. Я тронута. Они никогда не завянут… Спасибо.
Он проводил Софию к машине и отчитал за то, что она ее не заперла. Но она заметила, что он был с ней и, значит, тоже отчасти виноват. Он придержал дверцу.
— Вы поужинаете со мной, София? Можно, я буду называть вас по имени?
— Я уезжаю в Рим…
— Навсегда?
— Нет, но я не знаю, когда вернусь.
— На Рождество вы будете там?
Она была совсем близко от него — нагнулась, чтобы сесть в машину, однако, услышав вопрос, выпрямилась.
— На Рождество? — Она опустила свои большие карие глаза, прикрыв их густыми темными ресницами.
«Она совсем не красится», — подумал Пирелли и тут услышал ее страдальческий шепот:
— О Господи, ведь скоро Рождество…
Увидев этот взгляд испуганного ребенка, он не сразу понял, почему она вдруг так расстроилась.
— Мои дети… — простонала она, — мои дети…
И тут до него дошло, каким кошмаром будет для нее этот веселый праздник с мишурой и подарками. Детский праздник. А у Софии больше нет детей. Неожиданно для себя он обнял ее и крепко прижал к груди, повторяя снова и снова, что все будет хорошо… все будет хорошо, он здесь… Она прильнула к нему. Мягкий шелковистый мех ласкал его щеку. Ему не хотелось выпускать ее из своих объятий.
Он и сам не знал, как это произошло: желая утешить Софию, он нашел губами ее губы и поцеловал… Она отвернулась, прижавшись щекой к его пальто. Его тело пылало огнем. Он никогда не испытывал столько страсти… и нежности. Она стояла в его объятиях целую вечность. Потом он почувствовал, как она постепенно отстраняется — без усилия, просто потому, что момент прошел.
Он помог ей сесть в машину и приподнял полу шубки, чтобы ее не прищемило дверцей.
— Так вы со мной поужинаете?
Она молча искала автомобильный ключ.
— Я приеду в Рим, в Турцию — куда хотите.
София вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель. Когда она к нему повернулась, это была совсем чужая женщина. Ему отчаянно хотелось удержать ее — еще хотя бы на несколько минут!
— Я слышал, вы со своими золовками вновь открываете предприятие. Обещайте мне, что будете осторожны, очень осторожны. Если я вам когда-нибудь понадоблюсь… Послушайте, я дам вам свою визитную карточку. Это мой прямой телефон, звоните в любое время дня и ночи. А вот мой домашний телефон — я живу на квартире.
Выпалив все это скороговоркой, он черкнул номер своего телефона и протянул визитку в окошко машины. Ее рука была холодна как лед. Даже не взглянув на карточку, она сунула ее в карман.
— Вы очень добры, но, мне кажется, нам лучше забыть нашу сегодняшнюю встречу. Спокойной ночи.
Она быстро уехала, а он остался стоять, совершенно потерянный и опустошенный. Под ногами у него валялись пластмассовые цветы. Господи, видел бы его сейчас Анкора — не поверил бы! Пирелли всплеснул руками и вслух произнес:
— Ох, София Лучано, что же ты со мной делаешь?
Стараясь не шуметь, София вошла в дом и на цыпочках прокралась к лестнице. Но тут из кабинета вышла Тереза.
— Где ты была, черт возьми? Тебя не было несколько часов. Сейчас половина третьего ночи.
София остановилась на ступеньках и глянула вниз, на Терезу.
— Ты что, мой тюремный надзиратель? Я могу ходить, куда мне заблагорассудится!
— Нет, не можешь.
София не повышала голоса, однако каждое ее слово дышало гневом:
— Я не собираюсь скандалить с тобой здесь, на лестнице. Мы разбудим весь дом. Но почему ты разговариваешь со мной, как с малым ребенком? Ты не имеешь права!
— Сейчас имею.
— Ах, вот как?
— Где ты была?
— Каталась на машине и — это тебе понравится — пила коньяк, целых две рюмки, с комиссаром Пирелли. Еще вопросы есть?
К дверям кабинета подошла Мойра.
— У меня есть вопросы. Ты ему что-нибудь сказала?
София скинула с плеч шубку.
— За кого ты меня принимаешь?
— Ты грозилась все ему рассказать. Может быть, ты это уже сделала. Мы не знаем, чем ты занималась последние три часа.
Софии хотелось шлепнуть Мойру по блестящей от крема щеке. Ее бесили розовые рюшечки ночной рубашки, облегавшей пышные формы женщины.
— Я сидела в машине. Он подошел и предложил выпить, сказав, что у него есть для меня информация. Он собирался завтра сюда приехать, и я согласилась — чтобы он не столкнулся в этом доме с вашим драгоценным Морено. Они нашли оружие, из которого убили моих детей, — оружие, но не убийцу. Они считают, что моих детей и Пола Кароллу убил один и тот же человек. Пирелли спрашивал про него, когда приезжал сюда в прошлый раз. Это сын Пола Кароллы, Лука… Они скоро его арестуют. Значит, тот тип на втором этаже не виновен в убийстве Кароллы.
Тереза с облегчением вздохнула.
— Ты думаешь, он сказал тебе правду?
— А с какой стати ему врать? Или ты не рада? По его словам выходит, что Морено нас не обманул.
Тереза обернулась к Мойре.
— Ты ей веришь?
София спустилась с лестницы и подошла к Терезе.
— Ты что же, думаешь, что я лгу? Я лгу, да? — Она была так разъярена, что дышала с шумным присвистом.
Тереза покорно развела руками.
— И ты не сказала ему про Морено?
София вздохнула и выпалила:
— Я не сказала ему про Морено и ни словом не обмолвилась про ружье. Он ничего не знает… А теперь я могу идти спать? Я устала, сегодня был долгий день.
— Завтра я еду в Рим вместе с вами.
— Замечательно! — бросила София, поднимаясь по лестнице.
Никто из женщин даже не задумался над тем, почему вдруг Тереза передумала и решила ехать с ними в Рим. Они восприняли это как должное. На самом же деле ей надо было продать жемчуг Грациеллы, чтобы расплатиться с Лукой.
Все нетерпеливо ждали, пока Тереза даст Грациелле последние наставления: пусть Адина носит еду в комнату Луки, и не выпускать его оттуда до их возвращения! Не успела машина выехать за ворота виллы, как Грациелла, презрев указания Терезы, пошла к Луке…
В своей жизни Луке мало доводилось общаться с женщинами, тем более такого возраста, как Грациелла. Она сразу его покорила — возможно, потому, что не представляла для него никакой угрозы. С ней он чувствовал себя совершенно спокойно и согласился на ее приглашение посидеть в саду.
Когда они спускались по лестнице, она похлопала его по плечу. Лука поднял глаза.
— Зачем ты красишь волосы?
Он отпрянул и провел длинными тонкими пальцами по своим тонким волосам странной мышиной расцветки: из-под темных прядей проглядывал натуральный светлый тон.
— Я… сделал это ради забавы. Ничего, отрастут.
Глава 30
Утренняя газета поместила очередную статью, обвиняющую полицию в бездействии. Дескать, убийца сына тюремщика по-прежнему разгуливает на свободе, а комиссар Джозеф Пирелли, который возглавляет расследование, только без толку торчит в Палермо. Заменить его и отправить обратно в Милан!
Джозефу Пирелли было не впервой терпеть нападки прессы. Он отнесся к этой статье равнодушно в отличие от шефа полиции Палермо, который ворвался в его кабинет, потрясая газетой.
— Ты читал это?
Пирелли кивнул.
— Я как раз собирался к вам спуститься.
— Подняться, Джо. Я работаю тремя этажами выше.
Он швырнул газету на стол, достал из футляра очки в роговой оправе и оглядел многочисленные фотографии, висевшие на стене.
— Так это и есть пресловутая стена смерти, о которой все говорят?
Он стоял перед доской объявлений, широко расставив ноги и сунув руки в карманы своего блестящего пиджака.