Страница 100 из 181
В первый момент Грациелла растерялась, не зная, с чего начать. Глядя на трясущегося старика в жеваной соломенной шляпе, она начала подозревать, что зря теряет время. И тут она услышала его слабый голос:
— Примите мои соболезнования, синьора, я оплакиваю вашу семью.
— Вы знаете, кто я? — прошептала Грациелла.
— Да, синьора, знаю. Мы с вами много раз встречались, я тогда был совсем молодым.
— Простите, но я не помню.
Старик пожал плечами. Одна рука у него была искалечена, пальцы другой теребили вязаную шаль, которой были накрыты его колени.
— Мой сын говорит всем, что я сошел с ума, но я ничего не забываю. Разве только то, что нужно забыть.
— Вы знали моего сына Майкла? — спросила Грациелла.
— Да, синьора, очень хорошо знал. Он научил меня читать и писать. Мы провели вместе с ним в горах шесть месяцев. Я любил вашего сына, он был… — Старик дотронулся здоровой рукой до груди на уровне сердца. — У него было ангельское сердце.
Некоторое время они молчали, потом Грациелла вздохнула и сказала:
— Мне не говорили, что он пристрастился к героину, я узнала лишь совсем недавно.
— Дон Роберто пригрозил, что он отрежет язык любому, кто посмеет вам рассказать. Он хотел, чтобы у вас оставались только хорошие воспоминания, синьора, а от плохих вам было бы слишком трудно избавиться, они бы вас терзали, уж поверьте мне.
— Дженнаро, воспоминания — это все, что осталось от моих сыновей. Я потеряла четырех сыновей. — Она наклонилась к старику. — Я хочу знать, как умер Майкл, расскажите мне, что вы знаете.
Глаз старика было не видно за розовыми стеклами очков, но он все равно отвернулся, как будто не мог вынести ее взгляда.
— Я не помню, синьора, иногда моя память так же мертва, как тело.
— Я вам не верю!
— Поверьте, синьора, у меня есть все основания забыть день, когда умер ваш сын, потому что в каком-то смысле я тогда тоже умер. Меня бросили подыхать, может, оно и к лучшему, если бы я тогда умер. Яснее всего я помню боль, потому что она и сейчас со мной днем и ночью.
Грациелла откинулась на спинку стула и стала обмахиваться платком. Даже в тени жара была удушающей.
— Хотите, я провезу вас дальше вдоль гавани?
Несмотря на хрупкость, Дженнаро оказался далеко не невесомым. Грациелле было довольно трудно толкать инвалидную коляску, но в конце концов они все-таки поднялись на самую верхнюю точку. Она развернула старика лицом к морю. Дженнаро улыбнулся и, склонив голову набок, стал разглядывать рыбацкие лодки в гавани.
— Кто такой был король Лир?
Грациелла удивленно взглянула на старика.
— Король Лир? Это персонаж пьесы Шекспира. А почему вы спрашиваете?
Дженнаро довольно долго не отвечал, потом заговорил своим скрипучим голосом:
— Дон Роберто нес своего сына на руках, как маленького, он завернул его в простыню, взятую с кровати. Никто не знал, что ему сказать или что для него сделать. Он стоял в дверях с сыном на руках и плакал.
Поколебавшись, Грациелла мягко сказала:
— Король Лир был могущественным правителем. Когда умерла его любимая дочь, он нес ее на руках.
Дженнаро нахмурился, от чего его морщинистое лицо сморщилось еще больше.
— Дочь, не сын, вот как?
Грациелла развернула кресло лицом к себе.
— Вы помните людей, которые убили моего сына? Я прошу только об одном: расскажите мне то, что знаете. Я никогда не заставлю вас явиться в суд и выступить свидетелем. Дженнаро, это нужно мне, матери Майкла.
Старик тяжело вздохнул:
— Это были американцы.
— Вы знаете их имена?
— Нет. Мне показывали фотографии.
— Кто показывал?
— Дон Роберто. Я узнал их в лицо, но не знал их имен. Тем не менее он все равно их нашел, всех, одного за другим. — Старик издал странный звук, похожий на смешок. — Дон Роберто нашел в Америке всех, кто хотя бы просто курил с Майклом сигарету, ни один от него не скрылся.
— А эти американцы признались, что убить моего сына им приказал Пол Каролла?
Дженнаро отвернулся, не желая отвечать. Грациелла сорвала с него очки и потрясенно попятилась. На месте одного глаза остался уродливый красный шрам.
— Синьора, отдайте мне очки, — жалобно попросил Дженнаро.
Однако Грациелла отвела руку с очками в сторону.
— К сожалению, он нашел не всех, правда? Уцелел Ленни Каватайо, вы его помните?
Дженнаро скривился:
— Этот был последним, он все знал, но он тоже мертв. Мои очки, синьора, верните мне, пожалуйста, очки.
Грациелла протянула ему очки, но Дженнаро не смог надеть их самостоятельно. Тогда она сделала это сама, потом положила руку ему на плечо.
— Простите меня. Наверное, я должна вам все объяснить. Дело в том, что я пытаюсь понять, почему мой муж так долго ждал, если он знал о роли Пола Кароллы в убийстве моего сына. Почему он ждал столько лет?
Дженнаро смотрел прямо перед собой. Грациелле пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать, что он говорит.
— У дона Роберто была семья, еще три сына. Только когда он нашел Ленни Каватайо, у него появилось достаточно доказательств, чтобы требовать справедливости. Но было слишком поздно, Каролла к тому времени уже сидел в тюрьме.
Грациелла наклонилась еще ниже.
— Если то, что вы говорите, правда, то зачем он решил выступить свидетелем обвинения вместо убитого Ленни Каватайо?
Дженнаро поднял голову и посмотрел ей в лицо.
— Не знаю, синьора, но, выступив свидетелем против Кароллы, он все равно что подписал ему смертный приговор. Он вызвал бы больше уважения к себе, если бы просто взял пистолет и застрелил его. В конце концов, может быть, он слишком долго ждал.
Дженнаро попытался повернуть коляску, однако Грациелла вцепилась в ручки. Дженнаро запаниковал, и она это почувствовала.
— Кто приказал убить моих сыновей, внуков? Скажи мне!
Какой-то мальчишка побежал к ним по дамбе. Крикнув «Дедушка, дедушка!», он замахал рукой и спрыгнул со стены. Когда мальчик подбежал ближе, ему, по-видимому, передался страх деда. Он заплакал, схватил Грациеллу за руки и попытался оттащить ее от коляски.
Грациелла грубо оттолкнула мальчика.
— Мой муж мог бы заставить вас выступить свидетелем на суде — вы видели, как умер мой сын. Вы в долгу перед моим мужем, отдайте этот долг мне. Скажите, это был Пол Каролла?
Стоявшая поодаль Адина услышала детский плач и обратила внимание, что Грациелла заговорила на повышенных тонах. Она в панике побежала к своей хозяйке:
— Синьора, синьора!
При всей своей немощи Дженнаро не испугался Грациеллы. Подняв голову и глядя ей в лицо, он закричал:
— Убирайтесь! Держитесь подальше от моей семьи!
Когда Дженнаро повезли домой, ему навстречу выбежал сын. Баранца-младший запыхался и был явно испуган.
— Ты с ума сошел, старый дурак! Кто это такая, что ей нужно?
— Да что бы ни было, какая разница? Она же женщина, что она может сделать?
— Так чего она от тебя хотела?
— Скажи-ка, ты знаешь, кто такой король Лир?
Сын в сердцах сплюнул на землю и приказал старику ехать в дом. Когда Дженнаро уже скрылся за дверью, сын крикнул вслед, что с сегодняшнего дня он не будет выходить из дома. От быстрой езды по булыжному тротуару все тело Дженнаро болело, боль в голове отдавала в глаз, но он повернулся и крикнул в ответ:
— Не забывай, у тебя есть этот отель и деньги на пиво исключительно по милости Лучано.
— А ты стал калекой по его милости.
— Зато я умею читать и писать…
Вернувшись в свою комнату, старик подтянулся на руках и перенес тощее тело с коляски на кровать. Откинувшись на подушки, Дженнаро снял очки и здоровой рукой стал массировать пустую глазницу. Пуля так и осталась у него в черепе, еще одна засела в позвоночнике. За эти годы он не раз жалел, что не умер в ту ночь. Тогда он увидел в окно, что вверх по горной дороге едет машина дона. Стоявший высоко на склоне горы часовой решил, что дон приехал навестить сына, и подал сигнал фонарем. За рулем сидел личный телохранитель дона Этторе Каллеа, на пассажире была знакомая шляпа, но когда машина подъехала к коттеджу, на заднем сиденье выпрямились два незнакомца и одновременно раздались автоматные очереди. Два охранника, один из которых был родным братом Дженнаро, были убиты на месте. Дженнаро, крича, что на них напали, бросился в спальню Майкла, он почти добежал до двери, когда его тело прошили пули. Он пролежал без сознания несколько секунд, ну, может, несколько минут, однако нападавшие решили, что он мертв. Еще не до конца очнувшись, в полубессознательном состоянии он видел их, вынужден был молча наблюдать, как они пытают и избивают юношу «с лицом ангела», как он про себя его называл. Дженнаро абсолютно ничего не мог сделать, он не мог даже закричать, он лежал в луже собственной крови, слушая ужасные вопли.