Убийственное совершенство

– Еще раньше. К архейскому.

Пиво давало себя знать. К своему удивлению, Джон заметил, что выпил уже две трети кружки. Он понимал, что не должен пить так быстро и так много, но чувствовал себя на редкость хорошо. Просто замечательно.

– А когда вы, наконец, поймете, как сформировался человеческий мозг, вы надеетесь найти ответ на вопрос, что такое сознание?

– Не обязательно. Вы заглядываете слишком далеко.

– Ну конечно. – Она иронично улыбнулась. – В один прекрасный день вы просто выключите компьютер и скажете себе: Ну вот, теперь я наконец-то понял, как сформировался мозг человека. А сейчас я пойду домой и покормлю кошку.Так?

Джон тоже улыбнулся.

– Исходя из того, как работает ваша программа, когда вы закончите, когда вычислите путь формирования мозга, вы будете иметь его законченную виртуальную модель. Следующим шагом должно стать его улучшение, правильно? Что вы сделаете? Добавите памяти, например? Улучшите сообразительность?

– О! Вы слишком забегаете вперед.

– Я бы так не сказала, доктор… Джон. Я просто цитирую вашу собственную статью трехгодичной давности.

Джон кивнул – теперь он вспомнил.

– Ах, ну да. Хорошо. – Он улыбнулся. – Вы подготовились. Сделали домашнюю работу. Но в любом случае основная тема статьи была другая. Я просто выдвинул гипотезу. – Он вдруг осознал, что интервью идет совсем не по тому пути, как предполагалось. Нужно взять инициативу в свои руки и повернуть его в нужную сторону. – Послушайте, Салли, все эти размышления о будущем – я рад поговорить на эту тему, но нельзя ли сделать так, чтобы это не вошло в интервью?

– У вас все хорошо? – Официантка материализовалась словно из ниоткуда. – Принести вам еще выпить?

Джон заметил, что бокал Салли почти опустел.

– Конечно, – ответил он. – Салли, еще бокал?

Она поколебалась.

– А как у вас со временем? Я вас не очень задерживаю?

Он взглянул на часы. Половина восьмого. Наоми сказала, что будет дома не раньше девяти.

– Нет, все в порядке.

– Ну хорошо. Тогда еще шардоне.

Джон посмотрел на пустую кружку. Будучи студентом, он мог легко осилить полдюжины таких. И пиво было более крепкое.

– Мне тоже еще пива. Рискну. Жизнь одна, как говорится.

Салли нажала кнопку «стоп» на диктофоне и немного наклонилась вперед.

– Не для записи – а что вы на самом деле думаете о будущем? Мне очень интересно.

Джон и сам не знал, что заставило его сказать это. Может быть, алкоголь, который ослабил самоконтроль и развязал ему язык. Может быть, смутная мысль, что, если он немного пооткровенничает с журналисткой, она напишет более благосклонную статью. А может быть, это было просто естественное стремление мужчины покрасоваться перед женщиной, которой он симпатичен. Или, в конце концов, он слишком долго сдерживался, хранил все внутри. В любом случае Джон не ощущал опасности. Она же приятельница Наоми. Ей можно довериться.

– Наше будущее – это дети на заказ, – конфиденциальным тоном сообщил Джон.

– Вы имеете в виду, клонированные?

– Нет, не клонированные. Я имею в виду, что мы сможем выбирать гены, которые перейдут к нашим детям.

– Зачем?

– Затем, чтобы контролировать мать-природу. Чтобы иметь возможность направлять наше эволюционное развитие в ту сторону, какая нам нужна. Чтобы увеличить среднюю продолжительность человеческой жизни до нескольких сотен лет, если вообще не тысяч, вместо жалких трех-четырех десятков.

– Мне как-то не слишком нравится эта перспектива – дети на заказ. То есть я понимаю, что это должно произойти, но мне страшно. Как вы полагаете, когда это будет? В смысле, через сколько примерно лет это станет возможным? Лет через десять?

– Это уже возможно.

– Я не верю, – возразила она. – По крайней мере, я ничего об этом не слышала. А я много с кем разговаривала.

Алкоголь полностью затуманил сознание Джона. Он чувствовал себя прекрасно, журналистка казалась ему все более очаровательной, напряжение спало, и он расслабился. Возможно, слишком расслабился. Вся эта секретность здорово давила на мозг. Какой вред будет оттого, что он поговорит с подругой Наоми? Он посмотрел на диктофон. Красный огонек записи не мигал.

– Это ведь не для записи? Точно?

– Абсолютно.

Он улыбнулся:

– Вы разговаривали не с теми людьми.

– Вот как? А с кем мне нужно поговорить?

Джон постучал себя по груди:

– Со мной.

18

Здание качалось. Совершенно точно. Когда вздыбился пол под ногами, Джон даже на секунду подумал, что он снова на «Розе удачи». Потом на него наехала стена, больно ударив по плечу. Черный, очень горячий кофе, который он нес, расплескался, запачкал руку и одежду, забрызгал пол.

Джон шатнулся в сторону. Впереди все расплывалось. Надо как-то протрезветь. В баре все было в полном порядке, никаких проблем; это прогулка на свежем воздухе так его подкосила.

Какой-то кусок времени словно выпал из жизни. С момента, когда он вошел в бар, и до этой минуты, когда он, заплетаясь, брел по коридору к своему кабинету, Джон не помнил практически ничего. Он не помнил, как попрощался с журналисткой. Когда она ушла?

Сколько же я выпил?

Не слишком много, ведь так? Всего несколько кружек пива… а потом он перешел на виски со льдом. Парочку порций, не больше, просто чтобы расслабиться. Господи. Пустой желудок – вот в чем проблема, понял Джон. После того как они вышли от Розенгартена, ему так и не удалось пообедать. А сейчас уже – он взглянул на часы – о боже мой– почти пятнадцать минут одиннадцатого. Он провел с журналисткой больше трех часов . Не то чтобы меня к ней тянуло, совсем нет. Я просто разговаривал. Старался расположить ее к себе, чтобы она написала хорошую статью, которая привлечет внимание спонсоров. Вот и все. Вот все, что я делал.

Но… Что-то маячило у него в подсознании, не давало покоя, что-то неприятное, какая-то мысль… Неясное ощущение, что он совершил ошибку. Ужасную ошибку. Он не приставал к Салли, ничего такого; хотя смутно помнил, как провожал ее до автостоянки и как они нечаянно столкнулись губами, когда она хотела поцеловать его в щеку на прощание.

Нет. Не то. Что-то еще.

Он открыл дверь, включил свет и поставил чашку на стол. Кофе в ней оставалось меньше половины. Потом неожиданно тяжело опустился на стул, так что тот отъехал назад. Ноги совсем не держали.

Он проверил автоответчик. Звонил доктор Розенгартен. Тягучий, чуть гнусавый голос сообщил ему, что он звонит, как и просил его Джон, что он заканчивает работу и его не будет в клинике до завтра.

Джон немного приободрился. По крайней мере, Розенгартен перезвонил, и лично, а не через секретаршу. Он наберет ему еще раз утром.

Он прослушал остальные сообщения. Два поступили еще раньше, но он не успел их послушать. Оба звонка были из Швеции. Первый был от приятеля из Уппсальского университета, который собирался приехать в Лос-Анджелес осенью; второй от матери. Она спрашивала, как прошло посещение акушера, и упрекала Джона, что он не позвонил ей сам. Сейчас в Швеции было раннее утро. Слишком рано, чтобы звонить.

Он заглянул в почту. За то время, что он провел в баре, поступило около дюжины писем, но ничего важного не было. Ничего от Детторе.

Ублюдок.

Джон посмотрел по сторонам. Ему вдруг показалось, что в комнате что-то не так. Чего-то словно не хватало, но он не мог понять чего. Может быть, просто фотограф все переворошил.

Зазвонил мобильный, и он вздрогнул от неожиданности. Это была Наоми. Напуганная и растерянная.

– Ты где?

– В каби…бинете. Как раз ухжу. – Я впутал тебя в это. Все, что случилось, – моя вина.– Прости… был занят – этто… интерью… Она тебя знает… хочшь, пойдем ккуда-нибудь? Месси… мекси… мекси-канский ресторан? Или фу… су… суши?

Язык плохо повиновался ему, и Джон ничего не мог с этим поделать.

– Джон, с тобой все в порядке?

– Асса… ассолютно.