Страница 15 из 39
Это был Люк. Он молчал, даже не взглянул в ее сторону, и через некоторое время Алиса совсем забыла о нем. Музыка так естественно дополняла великолепные, пугающие горы, что казалось – она не на земле среди смертных, а вознеслась на небеса и наслаждается райской музыкой.
Незаметно мелодия словно околдовала ее, и, когда свирель на миг замолчала, Алиса вздрогнула, чувствуя, как мелодия покидает ее. Она повернула голову в сторону Люка, и их взгляды встретились. Его темные глаза скользнули по ее бледному лицу, едва освещенному светом костра, а потом Люк отвернулся и стал смотреть на индейцев, сидящих у огня. Внезапно он что-то сказал им, и они, перестав играть, посмотрели на Алису и согласно закивали головами.
– Что он им сказал? – прошептала Алиса, наклонившись к дяде, всецело поглощенному звуками.
– Он попросил их сыграть что-нибудь немного более веселое для сеньориты. Еще он сказал, что ты не совсем освоилась в горах и они не должны тебя пугать духом Анд.
– А разве я боюсь? – уныло пробормотала Алиса.
– Но ведь ты, надеюсь, сама понимаешь, что еще не совсем освоилась в горах? – ласково спросил профессор, и Алиса кивнула в знак согласия. Ничего, кроме оскорблений, от этого жестокого и бесчувственного потомка конкистадоров она и не ожидала. Но если бы он не разозлил ее, выставив перед всеми трусливой женщиной, и если бы не его пугающая способность читать ее мысли, Люк Санчес мог бы ей понравиться.
Снова послышались звуки музыки. Но это была другая мелодия, легкая и прекрасная, возносившаяся к самым вершинам гор. Все, даже смертельно уставшая Алиса, в восхищении внимали ей, забыв обо всем, даже о сне. Чано солировал, а все остальные аккомпанировали ему. Пальцы индейцев летали по свирелям с необыкновенной легкостью. Мелодия исполнялась с такой виртуозностью, что была достойна любого концертного зала, она так поднимала настроение, что Алиса не могла не взглянуть на Люка, как не смогла и не поаплодировать исполнителям, когда они закончили играть.
Люк тоже посмотрел на девушку, и в его глазах, едва видимых в темноте, плясали смешинки.
– Вам понравилось, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес он, при этом его губы причудливо изогнулись.
– Это было просто удивительно! – воскликнула Алиса, восхищенно улыбаясь. – Они так хорошо играют! Ничуть не хуже профессиональных музыкантов. Дядя мне много рассказывал об этой музыке, и я знаю, как много у них мелодий, но я никогда даже не думала, что простые индейцы из деревни могут так сыграть.
– Большинство музыкантов, которых вы слышали в городе, сделали музыку своей работой. Эти же люди всегда играют лишь для собственного удовольствия. Свои свирели проводники смастерили сами, хотя, если честно, делаются они очень просто.
– Но они играли с таким вдохновением, – продолжала вслух размышлять Алиса. – Казалось, что ты вместе с музыкой возносишься к небу.
– А вы проницательны, сеньорита Фентон, – с улыбкой заметил Люк. – Это был парагвайский мотив. Он называется «Los Pájaros», что в переводе значит «Птицы», и, насколько я помню, в нем птицы возносят благодарность небу. Ваша улыбка и то, что мрачное настроение вас покинуло, показывают, что вы оценили этот мотив. Значит, вы чувствительны, раз эта музыка не оставила вас безучастной.
Взглянув на индейцев, Алиса увидела, что они довольны ее высокой оценкой и радостно улыбаются, сверкая белоснежными зубами.
Девушка тоже улыбнулась им, правда немного стеснительно, но тут к ней наклонился Люк Санчес и тихо сказал:
– Не надо их бояться. Они очень воспитанные и умные люди; неужели ваш дядя не сказал вам этого перед приездом в мою страну? Да и не вы ли в саду отеля заявляли мне, что «все люди в Боливии дружелюбны и милы»; разве не помните? Индейцы знают, что вас восхитило их мастерство, и они рады тому, что английская сеньорита аплодировала им. Другой награды им не надо.
– Я до сих пор не изменила своего мнения об индейцах, – гневно заверила Люка Алиса, злясь на него. Ну зачем он опять напомнил ей об этом саде отеля? – А вы всегда портите настроение людям своими циничными замечаниями?
– А я думал, что доставляю вам удовольствие своими замечаниями и рассеиваю ваши страхи, насмешливо проговорил он. – Я просто хотел успокоить вас. Неужели вы подумали, что я смеюсь над вами?
– О! Пожалуй… скорее всего, мне это показалось. Извините меня, – пробормотала Алиса, понимая, что пристрастно относится к каждому слову Люка. Ну почему она всегда, когда он рядом, готовится к драке? – А вы умеете играть на свирели? – внезапно спросила она, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Нет, сеньорита, – пробормотал он, вытягивая ноги и насмешливо глядя на девушку. – Если бы мне захотелось исполнить для вас серенаду, я бы просвистел ее, но лучше не надейтесь на это. Я не собираюсь петь для вас.
– Свинья! – прошептала Алиса, задохнувшись от ярости, когда он вскочил на ноги и быстро ушел, отдав еще несколько распоряжений индейцам. Он приводил ее в бешенство как никто другой, причем сам оставался хладнокровным и абсолютно спокойным. Он специально попросил проводников сыграть что-нибудь веселое, зная, что она все еще немного боится гор, а эта мелодия заставит ее расслабиться. И когда она совершенно потеряла бдительность, он и нанес ей удар, действуя как мягкий, вкрадчивый, но смертельно опасный ягуар. – Свинья! – снова повторила она и, встав, решила пойти спать, поскольку за день устала как никогда в жизни.
Посмотрев на дядю Билла, она увидела, что ему спать еще совсем не хочется. Увидев сердитое лицо Алисы, профессор усмехнулся.
– Дорогая моя, ругайся потише. Люк не должен услышать твое мнение о нем. Вряд ли оно ему понравится.
– И что же он со мной сделает – побьет? – поинтересовалась Алиса, насмешливо глядя на профессора.
– Люк – джентльмен и никогда не опустится до этого, – заверил он. – Но вот разложить тебя на коленях и хорошенько отшлепать он вполне может.
– Он не посмеет! – возмущенно воскликнула Алиса, снова заслужив насмешливый взгляд дяди.
– Еще как посмеет; и здесь нет никого, кто отважится остановить его, моя дорогая.
– Так ты на его стороне! – гневно вскрикнула Алиса.
Дядя встал и нежно поцеловал ее в щеку.
– Я всегда на твоей стороне, милая, – улыбнулся он. – Успокойся, ничего подобного Люк с тобой не сделает. Просто он уверен, что все женщины, особенно красивые, глупы и бездельничают целыми днями. Ты же бросила ему вызов, а он не из тех людей, кто может проигнорировать это. Так что последи за своим язычком и помни, что я сказал.
– Я лучше послежу за своей походкой, – пробормотала Алиса, задумчиво глядя на горы.
– Да и так все мужчины не могут глаз от тебя отвести, – заверил ее дядя. – Сейчас у тебя на четыре поклонника больше, чем до приезда в Боливию.
Он кивнул в сторону индейцев, радостно улыбавшихся Алисе, и она тоже улыбнулась им, слегка наклонив голову.
– Браво! – улыбнулся дядя. – Люк был бы сейчас доволен: ты выглядишь спокойной и полной достоинства, как все женщины из его окружения.
– Ты имеешь в виду красивых, богатых и страшно скучных матрон? – с плохо скрываемым презрением спросила она, на что дядя, остановившись у палатки, захихикал.
– Нет, я имел в виду очень страстных сеньорит.
Алиса прошла в свою палатку, залезла в спальный мешок и задумалась над дядиными словами. Страсть! Нет, она не может представить себе хладнокровного Люка Санчеса обезумевшим от страсти! Дикий кот, способный выцарапать вам глаза, и то привлекательнее, чем этот невозмутимый тип.
Внезапно она представила себе картину: его сильные руки, нежно обнимающие ее, темное лицо, наклонившееся к ней, и они оба без одежды… Замотав головой, она отогнала от себя опасное видение. Все это от разреженного воздуха. В конце концов, она врач – человек разумный, методичный и с крепкими нервами. Она не должна грезить наяву и тем более беспокоиться из-за Люка.
Наконец красочная картинка любовной сцены исчезла, и Алисе в голову пришла неожиданная мысль – она впервые в жизни легла спать, не приняв душ. Даже не умыла лицо. И, засыпая, она подумала, что надо будет не забыть привести себя в порядок завтра утром.