Улыбка ангела

Слова Пита заставили его честно спросить себя, какие чувства он в действительности испытывает к Колин.

Она привлекательна, это раз. Он не слепой, и глупо обманывать себя в обратном, ссылаясь на ее беременность. Он был покорен ее стойкостью и оптимизмом, несмотря на то, через что ей пришлось пройти. Это два. В-третьих... в-третьих, она просто притягивает его, как магнит притягивает к себе кусочек металла, и он не знал, что делать с этим притяжением и как с ним бороться. Ну, и в-четвертых. Рядом с ней он мог просто побыть самим собой и наслаждался этим.

— Так-так, понятно, — раздался в его ухе многозначительный голос Пита.

— Помолчи, Пит.

— Нет, мне обязательно нужно взглянуть на эту милашку, которая приструнила самого Эймона Мерфи. Может, пригласишь меня в гости?

— Пока, Пит.

— Ну же, дружище, — не отставал его друг. — Признайся же наконец, что это случилось. Кстати, сообщи заранее, когда состоится свадьба. Благодаря тебе у меня ведь теперь куча дел, но ради такого события...

— Я вешаю трубку, Пит. Счастливо оставаться. Передавай привет Марси. — Эймон нажал на кнопку отбоя несколько сильнее, чем это требуется.

Какая, к черту, свадьба?

Он пристально посмотрел на женщину, которая чистила уже вторую лошадь, и решительно направился к ней.

— Ты еще не наработалась как следует?

Колин улыбнулась.

— Разве это работа? Мне это только в радость. — Она с любовью начищала лошадь до блеска. — Попробуй. Может, тебе тоже понравится.

— Не надейся, что, всучив мне в руки щетку, тебе удастся меня перехитрить. Я не такой дурак. Тебе нужно прилечь.

— Надеюсь, ты хотя бы согласишься с тем, что я сама знаю, что будет для меня лучше? — Колин принялась натирать шею коня с двойным усердием. — Я знаю, почему ты так упорно хочешь от меня избавиться. Признайся, что ты просто боишься подойти к лошади, — поддразнила она.

Он улыбнулся вопреки своему желанию.

— Мадам, вы не правы.

Это была правда. Он не любил лошадей, но и не испытывал к ним страха. Просто они оставляли его равнодушным.

— Тогда вперед.

Эймон не сразу сообразил, что держит в руках щетку, которую она всучила ему. Отступать было уже поздно, и он осторожно коснулся блестящего бока.

— Ну не так же. — Она не выдержала почти сразу. — Ты как будто не на ферме родился. Вот так. — Она накрыла его руку своей маленькой ладонью и почти прислонилась к нему плечом, показывая, как нужно чистить. — Так, теперь ударь щеткой о скребок, чтобы стряхнуть пыль и волосы. Ну не на себя же, а в сторону! Уже лучше. Прижми щетку плотнее, но старайся не делать резких движений, — продолжала она командовать. — Некоторых лошадей это нервирует. Плавно, но сильно.

Эймон окаменел. Ему вдруг пришло в голову, что он может найти другое занятие, которое отвечало бы ее требованию «плавно, но сильно».

— Теперь ты сам, — отпуская руку и отступая от него на шаг назад, сказала Колин. Она вдруг осознала, что ее тело почти трется о его, имитируя более интимный акт. Несмотря на беременность, ее пронзило желание.

Спустя минуту он спросил, едва скрывая смех:

— Ну как, получается? Давай-ка я теперь почищу ему копыта.

— Ах, ты, негодник!— возмутилась Колин. — Ты смеялся надо мной, — набросилась она на него.

— Было немного, — усмехаясь, признался Эймон. — Но ты сама виновата. Надо было сначала спросить, помню ли я, как чистить лошадь. Ты сама за меня все решила.

— А ты мог бы и сказать.

— Мог бы. Но тогда не получил бы столько удовольствия.

— Ну погоди, Эймон Мерфи. Я с тобой за это еще расквитаюсь, — пригрозила она, но испортила эффект, весело расхохотавшись.

— Именно на это я и рассчитывал, — ничуть не смутившись, сказал он, втайне радуясь, что его розыгрыш удался.

Он немного почитал про ложные роды и теперь знал, что это обычно свидетельствует о повышенном кровяном давлении и эклампсии. Что было не очень хорошо. Вот он и попытался заставить ее хоть немного расслабиться. И ему это удалось!

Вообще-то говоря, ему просто нравилось слышать ее легкий смех и видеть ее улыбающееся лицо. В ее присутствии он смеялся чаще, чем за все годы, проведенные в Нью-Йорке.

Неожиданно ее лицо исказила гримаса, и она согнулась чуть ли не пополам.

В одну секунду он уже поддерживал ее за плечи.

— Что с тобой? Опять ложные роды?

— Нет, вряд ли,— наконец выдохнула она. — Я так думала сначала, но теперь...

Эймон похолодел.

— Что теперь?

— Это повторяется весь день.

— Весь день?!

Она кивнула и закрыла глаза, учащенно дыша.

— С каким интервалом?

Боль немного утихла. Колин смогла выпрямиться и даже улыбнулась.

— Примерно каждые десять-пятнадцать минут.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда какой-то водитель попытался их обогнать, Эймон не дал ему этого сделать и выругался сквозь сжатые губы.

Сидящая рядом на пассажирском сиденье Колин, выдержав очередную болезненную схватку, улыбнулась и вытерла пот со лба.

— Ты же знаешь, что тот водитель не был ни в чем не виноват.

— Ты чертовски права. Это не он не ждал того момента, когда кое-кому уже давно надо было быть в больнице.

— Ты обвиняешь меня в том, что я не сразу сообразила? В любом случае я обещала не рожать в твоей арендованной машине, — напомнила она.

— Не сразу сообразила? — не поверил своим ушам Эймон и бросил на нее недоверчивый взгляд. — Значит, тебе понадобилось шесть часов, чтобы сообразить, что ты рожаешь, зная, что эта чертова больница находится у черта на куличках?

— Всего лишь сорок миль, — поправила Колин, чувствуя потребность как-то оправдаться. — К тому же, я читала, что в некоторых случаях роды могут длиться несколько дней, а у меня еще работы было невпроворот. Я подумала, что если еще немного подожду, то, во-первых, закончу кое-какие дела, а во-вторых, меньше времени проведу в больнице. Убью одним выстрелом сразу двух зайцев.

Эймон испустил тяжкий вздох.

— Первым, кого ты скоро точно убьешь своим упрямством, буду я. И если все же ты родишь ребенка в машине, я не уверен, что долго проживу после этого.

— Если ты боишься за машину, я все уберу, — пообещала она.

Воздух со свистом вырвался из его сжатых губ, когда на дороге образовалась очередная пробка.

Эймон повернулся и посмотрел на нее.

— О чем ты только думаешь? Какая машина? У меня сейчас голова занята совсем не этим.

Он снова перевел взгляд на дорогу, но Колин успела заметить мелькнувшую в его глазах панику.

— И чего ты так волнуешься? — Незаметно для себя она развеселилась. — Рожаешь-то не ты. Уверена, многие женщины спокойно рожали в машинах, как некогда в поле. Чем я хуже?

— Действительно, а чего волноваться-то? — Эймон не скрывал своего сарказма. — Ну и что из того, что ты родишь в машине? Женщин, рожавших в машине, может, и достаточно, но вот в машине, застрявшей в пробке, вряд ли найдется так много.

— Зато запомнится на всю жизнь.

— Вот я этого точно не забуду, — с чувством сказал он.

— Ах ты, зараза, — вдруг выдохнула Колин, и ее лицо исказилось от боли.

Эймон сразу вспотел, с тревогой глядя на нее и переживая ее боль как свою собственную. Следя за светофором, он нащупал ее руку и постарался несильно сжать, хотя сейчас ему больше всего хотелось ударить по чему-нибудь кулаком от собственного бессилия.

— Ты только держись, скоро приедем. Не забывай дышать. — Он вытер пот с ее лба.

— А я что делаю? — не сдержалась она и — открыла глаза. — Только и делаю, что дышу и дышу.

— Вот и хорошо. — Он старался говорить спокойно и уверенно, не зная толком, кого он больше успокаивает, ее или себя. — Понимаю, тебе больно, но...

— Ох! — выдохнула она и вцепилась в его руку. Ее ногти больно впились ему в ладонь. — Откуда ты можешь знать об этом?

— Хорошо-хорошо, — покладисто согласился Эймон. — Я думаю, что представляю, как тебе должно быть больно.