Царство искушения

Она нахмурилась и вздохнула:

— Понимаю, Алекс. Однако моя любовь к тебе настолько сильная и всепоглощающая, что она сбила меня с толку. Я понятия не имела, что любовь бывает такой. Когда ты пристально смотришь мне в глаза, я теряюсь и забываю обо всем на свете. Когда ты занимаешься со мной любовью, я полностью растворяюсь в тебе.

Алекс молча нежно улыбнулся ей.

И она нежно улыбнулась ему в ответ.

— Это настолько прекрасное и потрясающее чувство, что оно смертельно меня пугает, когда я начинаю думать, что могу все это потерять. Наверное, я просто была не готова к тому, что все так быстро произойдет. И, испугавшись, стала инстинктивно защищаться, попыталась убежать от незнакомых мне чувств, придумывая всевозможные правила и рамки поведения, которые якобы нельзя нарушать, чтобы не навредить себе. Но я не хочу убегать. Я просто не хочу думать о том, что могу потерять мою любовь.

Ну, теперь она все откровенно высказала...

Она не думала, что ей будет так трудно это сделать, но все же она справилась. Ей просто следовало подтолкнуть себя в нужном направлении... И подарок, который он сделал ее матери, несомненно, сыграл свою роль...

— Теперь ты закончила?

— Почти. — Она облизнула губы и попыталась собраться с мыслями, потому что сейчас она никак не могла упустить представившийся ей реальный шанс добиться счастья. И если она ошибается, то лучше ей найти самое высокое в городе здание и спрыгнуть с него. — Теперь перейдем к тебе.

Алекс подозрительно посмотрел на нее.

— А что ты хочешь сказать насчет меня?

— Я всегда догадывалась, что должна первой произнести решающие слова. Потому что, если бы ты их мне сказал, я бы чувствовала себя загнанной в угол, возможно, стала бы спорить с тобой и убежала бы. — Алекс нахмурился, и Мерроу улыбнулась, давая ему понять, что все в порядке и беспокоиться не следует. — Я бы обязательно вернулась, не пойми меня неправильно. Но если бы ты сказал это до того, как я разобралась в своих чувствах, я бы почувствовала... не знаю...

Когда она замолчала, подбирая слова, он сказал вместо нее:

— Обязанной?

Она улыбнулась.

— Это чудесное слово. Да, думаю, ты угадал. Хотя не совсем. Я бы сделала все, чтобы запретить себе влюбиться в тебя.

— И отсюда все эти глупые правила.

— Да, но тогда ты бы просто продолжал их нарушать... поэтому все это твоя вина. — А почему ты считаешь, что я бы вел себя именно так?

Он по-прежнему опирался на стойку бара, засунув руки в карманы, но одного взгляда было достаточно, чтобы заметить напряжение в его взгляде и даже в нескольких шагах от него она видела золотистые искорки в глазах. И она почувствовала, как между ними опять происходит нечто странное, как и в тот день, когда они присутствовали на дурацком занятии ее матери. Ведь более глубокая духовная связь ведет к более глубокой сексуальной связи, разве не так? Или что-то в этом роде. Мерроу просто не была готова к таким чувствам, вот и все.

Но, возможно, еще в самый первый раз, когда она занималась с ним любовью, у нее возникло это удивительное ощущение. Эти чувства были столь ошеломляюще глубокими и сильными, что она испугалась. И сбежала. В буквальном смысле слова.

Может быть, если бы она знала, что он чувствует то же самое...

Ах, да, у нее ведь есть доказательство его любви к ней! К Мерроу тотчас вернулась уверенность в своем будущем.

— Прости. Я была слепой идиоткой. Но когда я увидела вот это, то будто прозрела.

Она кивнула головой вправо и проследила за его взглядом.

— Ты украла подарок у своей матери?

— Одолжила на время. Ты знаешь, что в колледже я слушала курс искусствоведения. Нас учили оценивать композицию картин, колорит и все прочее. И именно эта фотография стала для меня доказательством твоих чувств ко мне.

Он сжал губы и кивнул, потом повернул голову и снова посмотрел ей прямо в глаза.

— Так, значит, мне вновь разрешается тебя обнимать и целовать?

— Честно говоря, я удивляюсь, почему ты до сих пор так скромно стоишь в сторонке. Наверное, я уже не так хороша, как раньше.

Мерроу хотелось рассказать ему, какая безграничная радость охватывает ее каждый раз, когда он оказывается рядом с ней, и что только тогда ее жизнь наполняется смыслом, и что ей трудно представить теперь, как она вообще может существовать без него. Но промолчала.

Она сама себе враг! Ну и пусть, разве можно рассказать о своей любви?

Алекс улыбнулся, вынул руки из карманов, и сделал шаг вперед.

— Глупенькая! Разумеется, ты не стала менее привлекательной. Ты прекрасна, ты удивительна, О'Коннелл. И мне потребовалось огромное самообладание, чтобы остаться на месте.

— Я помню, как ты терял самообладание в моем присутствии...

Он скользнул руками по ее груди и с нежностью произнес:

— Как ни с одной другой женщиной.

Она потянулась к фотографии, которую он подарил ее матери.

— Расскажи мне об этой фотографии. У тебя тоже был курс искусствоведения?

Алекс кивнул, скользя пальцами по ее коже.

— Да. Но я надеюсь, ты теперь не замучаешь меня этой фотографией? Не станешь всякий раз, когда мы будем навещать твоих родителей, долго смотреть на нее и самодовольно улыбаться?

Она усмехнулась.

— Обязательно буду. Она мне слишком дорога.

Алекс с любопытством взглянул на Мерроу.

— Так о чем же говорит нам эта фотография?

— Хорошо, я скажу. — Она усмехнулась и заговорила, будто выступала перед студентами:

— В центре композиции этой фотографии мы видим девушку в зеленом платье... — Она перешла на обычный тон: — Именно то самое, что надето на мне сейчас. Не знаю, заметил ли ты это?

— Конечно, О'Коннелл, я всегда вижу только тебя. И смотрю во все глаза.

— Только если на мне короткая юбка.

— Разумеется, короткая юбка лучше, чем длинная. Но еще лучше — вовсе без юбки.

— Помолчи немного. — Мерроу сделала вид, что рассердилась. — Я еще не закончила анализировать фотографию.

— Я само внимание. С интересом жду дальнейшего хода твоей искусствоведческой мысли.

Мерроу рассмеялась и продолжила:

— Девушка в зеленом платье находится в фокусе, в то время как задний план серый, расплывчатый, вне фокуса. — Она вскинула голову и, поморгав длинными ресницами и приподняв вопросительно бровь, поинтересовалась: — Так о чем же это нам говорит?

Алекс покачал головой.

— Видимо, о том, что я — никудышный фотограф и не умею работать с фокусом. И где у других нормальный фон, у меня лишь серое мутное пятно.

— Нет. Снимок говорит о том, что фотограф не видит ничего вокруг, кроме девушки. И что именно она является центром мира фотографа. Иначе говоря...

Алекс выхватил у нее из рук фотографию и положил ее на стойку.

— Все, достаточно. Теперь моя очередь говорить.

Он взял в ладони ее лицо и, наклонившись к ней поближе, хрипло произнес:

— Да, я влюбился в тебя в тот день, когда увидел тебя на мосту. И я действительно никого и ничего не видел, кроме тебя. Думаю, что именно так все и произошло, Я влюбился в тебя с первого взгляда. Но тогда я себе в этом не признался.

Мерроу протянула руки, обняла его за талию и притянула к себе.

— Продолжай! Мне очень нравится твой рассказ.

— Ты хочешь услышать все сразу?

— Да.

Он наклонился и нежно поцеловал ее.

— Ладно. Я пытался выразить свои чувства, когда занимался с тобой любовью, но ты не понимала, почему я «уговаривал» тебя остаться на ночь. А мне казалось, если ты останешься со мной, то сразу поймешь, как нам хорошо друг с другом. Что нам хорошо не только во время секса. Я даже скажу иначе: нам так нравится заниматься сексом именно потому, что мы с тобой идеальная пара, и я люблю тебя, а ты — меня.

— Ты прав.

— И я тогда специально уехал на выходные, чтобы ты соскучилась по мне. Что бы ты ни говорила, моя жизнь без тебя немыслима.

Она радостно улыбнулась.

— Я тоже очень люблю тебя. Но мне было страшно, что ты быстро разочаруешься во мне. И поэтому я начала сопротивляться.