Обнаженная для любимого

Он пошел вслед за ней на кухню.

— А Дэйвидсон когда-нибудь стучался в твою дверь? — хитро спросил Нэйлор, остановившись на пороге кухни и опершись о косяк.

— Стучался. Но я его никогда не пускала внутрь, — осторожно проговорила Ромилли, которой вдруг показалось, что их разговор полон полунамеков.

Девушка смутилась и отвела глаза.

— А других мужчин до него? — спросил Нэйлор, подойдя ближе.

Кровь прилила к ее голове. Ромилли сделала глубокий вдох и, набравшись сил, попросила:

— Оставим эту тему.

— Ты еще не забыла, что за тобой должок? — напомнил Нэйлор Карделл.

— Что это значит? — сурово спросила его Ромилли.

— Ты могла бы ответить поцелуем, — пояснил он.

— А какой поцелуй тебя устроил бы больше? Дружеский, благодарный, вынужденный, легкомысленный, порочный? — нервозно перечислила Ромилли.

— А какие еще бывают поцелуи? — невозмутимо осведомился Нэйлор.

— А какими бывают люди? — переадресовала вопрос она.

— Тогда поцелуй меня так, как поцеловала бы Ромилли Ферфакс, — предложил Нэйлор.

— Боюсь, этот поцелуй станет твоим крупным разочарованием, — предупредила его девушка.

— По крайней мере, я буду знать точно, с кем имею дело, — серьезным тоном проговорил мужчина и подошел вплотную. — Что с тобой? — спросил он, заметив, как девушка вздрогнула.

— Я… Я волнуюсь, — нехотя призналась она.

— Я волную тебя? — томно пробормотал Нэйлор, слегка дотронувшись до ее губ. — Ты раскраснелась, как лепесток розы. И губы у тебя горячие, касаться боязно.

Нэйлор отошел на пару шагов и оглядел разволновавшуюся Ромилли. Он взглянул на часы.

— Возможно, Льюис вот-вот привезет твою маму. Мне стоит удалиться… Спокойной мочи, Ромилли, — быстро проговорил он и, поспешно поцеловав ее в лоб, вышел, громко захлопнув за собой дверь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ромилли только слегка коснулась его губ, но этот поцелуй был чувственней всех испытанных прежде. Девушка пребывала в смятении. Она блуждала по дому как одурманенная, пока Элеонор не окликнула ее:

— Ты влюбилась!

— Что, мама? — переспросила Ромилли, будто не расслышав.

— Ты определенно влюбилась в этого Нэйлора Карделла, милая.

Ромилли подошла к матери, села напротив и трогательно посмотрела на нее, словно ища сочувствия. Элеонор рассмеялась и, обхватив голову дочери руками, шепнула, прижав губы к ее темени:

— Моя девочка влюбилась в хорошего человека. Я счастлива.

— Но он такой странный, мама!

— Он странный, ты странная… А ведь могли бы и не встретиться. Я все боялась, что тебе передастся мой дурной вкус на мужчин.

— Но мы его совершенно не знаем, — проговорила Ромилли.

— Тогда спеши узнать его, милая.

Девушка ничего не ответила и пошла к себе. У них с матерью был разный темперамент, и когда Элеонор испытывала порыв к действию, Ромилли жаждала уединенных размышлений. Им она и предалась, оставшись одна.

Нэйлор действительно казался ей странным. Она видела поступки неординарного человека. Его дружба с Льюисом Селби, его терпеливое отношение к ней и Элеонор, его прямые вопросы, требующие только прямых ответов, его обескураживающая честность обязывали соответствовать.

Но легко было и ошибиться. Дружба с боссом могла объясняться банальным карьеризмом, прямота и честность могли оказаться заурядной наглостью. В этом смысле Джефф Дэйвидсон казался ей существом более понятным и предсказуемым. Он весь был как на ладони со своими хитростями, самомнением и тщеславием. А поэтому представлялся куда более безопасным, нежели этот осторожный, застегнутый на все пуговицы господин. В сущности, она вообще ничего о нем не знала. Нэйлор даже не дал ей понять, как к ней относится. Он принес цветы, попросил о поцелуе, а потом удалился.

Элеонор твердит, что в нем есть стиль, что он неподдельно благороден. А это еще сильнее пугало Ромилли. Прежде она имела дело с парнями попроще и чувствовала себя намного увереннее.

Девушка была так напугана, что собиралась заранее отказаться от всего, даже не попробовав. Она решила, что не примет от Нэйлора больше ни одного приглашения. Да и в этом не было необходимости, после того как Элеонор стала бегать на свидания без дочери.

Самочувствие Ромилли ухудшалось еще и по той причине, что после ее появления на памятном ужине в сопровождении Нэйлора активизировался Джефф Дэйвидсон, который взял за правило донимать ее всяческими соблазнительными предложениями. И от Нэйлора некоторое время не было звонка, а потому вопрос бесперспективности этих отношений стал представляться Ромилли окончательно решенным. Пока Элеонор не позвала ее к телефону со словами:

— Нэйлор звонит.

Ромилли с бешено бьющимся сердцем взяла трубку из ее рук.

— Мне нужна пара, — с места в карьер начал Нэйлор.

— Дрова пилить? — попробовала шуткой скрыть волнение Ромилли.

— Моя сестра и ее супруг завтра устраивают вечеринку. Пойдешь со мной?

Ромилли напряженно молчала, пытаясь сообразить, как быть в этой ситуации. После того как он поддержал ее во время прощального ужина Ярдли, отказать было бы свинством. Но согласие противоречило ее личным планам. И Ромилли не знала, как следует поступить.

— Понимаю, решиться сложно. Я не тот человек, с кем не стыдно показаться в обществе, — по-своему обыграл затянувшуюся паузу Нэйлор.

Ромилли определенно было за что его возненавидеть. Он вновь заставил ее почувствовать себя идиоткой и оправдываться.

— Тебе не с кем пойти? — невпопад спросила Ромилли.

— Я не задавался этим вопросом. Меня больше интересует, пойдешь ли ты со мной? Ты, а не кто-то другой.

— Пойду, если ты действительно этого хочешь, — глупо ответила Ромилли, отчего ее мать схватилась за голову, драматически закатила глаза и поспешила выйти из комнаты.

— Представь себе, у меня есть такое желание, — насмешливо заверил ее Нэйлор. — Я заеду за тобой завтра в восемь.

— В восемь? Хорошо, — промямлила Ромилли и, как смогла, попрощалась с Нэйлором Карделлом.

Рухнув в изнеможении в кресло, она была готова утирать холодную испарину, выступившую от волнения на лбу.

— Мне тоже звонил Льюис сегодня, — хвастливо известила ее Элеонор, вновь вошедшая по завершении мучительного разговора.

— По поводу?

— Говорили о портрете. О том, что работа продвигается очень медленно и мне понадобится еще много-много сеансов позирования, чтобы разгадать суть, которая кроется под маской мужества и самообладания. Он готов пойти на уступки. Я призналась, что не настолько талантлива и не смогу писать по памяти. Мне нужно постоянно видеть его перед собой, чтобы осознать то неуловимое, что делает его таким привлекательным мужчиной, — артистически проговорила Элеонор, испытующе глядя на свою неопытную дочь.

— Мама, ты очень коварная женщина, — шутливо упрекнула Ромилли.

— Четверть века я была неисправимой дурой. Щедрой, честной, преданной, покорной, всепрощающей. А сейчас я просто женщина. У меня нет планов и неисполнимых желаний. Но у меня есть сегодняшний и, быть может, завтрашний день. И если я проживу их, рисуя Льюиса Селби, то смогу считать себя счастливой, — назидательно, но искренне проговорила мать. — Я пригласила его. поужинать у нас завтра вечером. Надеялась, ты возражать не будешь.

— Я обещала Нэйлору составить ему пару завтра на вечеринке его сестры, — тоном извинения сообщила Ромилли.

— Вот видишь, милая, как все замечательно складывается, — радостно подытожила Элеонор, чем немало удивила дочь.

Вновь уединившись в своей комнате и обдумывая, что надеть на предстоящую вечеринку, Ромилли со странным чувством осознала, что ситуация сложилась особая, Впервые мужчина намеревался представить ее своей семье. Девушка понимала, что предстоит ответственный вечер. Как выглядеть и как себя вести, оставалось для нее загадкой.

Она не решилась втягивать маму в эти переживания, предоставив той сосредоточиться на собственных.