Навстречу судьбе

— Вы снова ведете себя как капризный ребенок, — вместо того чтобы рассердиться, Ален усмехнулся. — В чем дело, petite? Вам не понравилась Клодина?

— Я об этом как-то не думала, — взъярилась Джен­на. — И поскольку впредь мы с ней вряд ли увидим­ся, не вижу смысла ломать голову. Отношения с ней — ваша проблема.

— Никакая это не проблема, — возразил Ален. — Она бегает за мной с детства.

— Святая простота, — колко заметила Дженна, не глядя на Алена. — Может, она перерастет эту влюб­ленность?

— По-моему, для этого уже слишком поздно, — с усмешкой заверил ее Ален. — Она на два года старше вас.

— Не отчаивайтесь. Вы же сами назвали меня ре­бенком.

— Вы ребячитесь по дурной привычке, — коварно и вкрадчиво поправил Ален, — а эмоции у вас вполне взрослые.

Дженна сердито взглянула на него, но, прежде чем она успела заговорить, Ален придержал ее за щеку сильной смуглой ладонью.

— Я же вас предупреждал: не задевайте меня, ина­че пожалеете об этом, — мягко напомнил он. — Вы еще не сбежали отсюда, Дженна. Вы по-прежнему во Франции.

— Послушайте, вы… — яростно начала Дженна, но Ален обернулся к матери, идущей к ним по лужайке.

— Потом, ma chere, — предупредил он. — Мама уже почти рядом, и она будет изумлена, если мне при­дется поцелуем заставить вас замолчать. А Клодина просто упадет в обморок.

— И вы, конечно, воображаете, что я это покорно стерплю? — вспылила Дженна, покраснев от гнева и смущения.

— Может быть, — иронически подтвердил он. — В конце концов, именно так вы поступили в прошлый раз.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Позднее Дженна с нетерпением ждала, когда уедет Ален. Она поняла, что слишком остро сознает его присутствие, но не удивилась этому — Дженна ис­пытывала такое чувство с их первой встречи. Ален был прав, говоря о ее эмоциях: они были совсем не дет­скими, ее влекло к нему все сильнее, и Ален знал об этом.

Наконец наступили сумерки и Ален уехал. Дженна с радостью проводила его. По крайней мере, в его от­сутствие она могла дышать свободно. Машина скры­лась из виду, Дженна испустила облегченный вздох, несколько удививший Маргариту.

— Он слишком настойчив, n'est-ce pas? Алену нуж­но или все, или ничего. Полагаю, вы это уже почув­ствовали. Ален очень похож на своего отца, но, как я уже говорила, гораздо добрее его.

Насчет последнего у Дженны были сомнения, од­нако она оставила их при себе. Она чувствовала себя по-прежнему заинтригованной. Ей хотелось узнать про Алена побольше, а он ничего не рассказывал о себе. Дженна с удовольствием согласилась помочь Маргари­те приготовить ужин. Помня замечание Алена о при­вычках Маргариты, Дженна была польщена, хотя ей давали только мелкие поручения. Тем не менее, они остались вдвоем с Маргаритой и вскоре завели ожив­ленную беседу.

— Каким был отец Алена? — спросила Дженна, когда любопытство преодолело наконец ее робость.

— Внешне? Почти таким же, как Ален, но выгля­дел гораздо строже. Он был лишен юмора и сочув­ствия, свойственных Алену. Всю жизнь он посвятил работе, а нам почти не уделял внимания. Чаще всего он забывал обо мне, хотя материально я была обеспе­чена так, что грех жаловаться. Отец Алена начал инте­ресоваться сыном, когда тот стал проявлять удивитель­ную смекалку и способности к финансовым делам. Не было сомнений, что Алену прямая дорога в фирму отца. Еще до поступления в университет он был готов к этому. К счастью, это дело интересовало его, но в нашей жизни не хватало доброты и уюта, пока…

— Пока вы не познакомились с моим отцом, — негромко договорила Дженна.

— Мне не хотелось говорить об этом, — с тревогой заверила ее Маргарита, но Дженна улыбнулась, не пе­реставая работать.

— Это неважно. Тут нет вашей вины.

— И вины Расселла тоже, Дженна, умоляю, пойми­те это. Наш роман был совсем не бурным и не роман­тичным. Ваша мать развелась с Расселлом, а у нас с ним оказалось много общего. — Маргарита помолча­ла, нервно покусывая губу. — Ну, хватит об этом.

— Хорошо, — согласилась Дженна. — Возможно, я тоже любила бы отца — если бы виделась с ним.

— Дженна… — Что бы ни собиралась сказать Мар­гарита, она вдруг замолчала и сменила тему с такой твердостью, что Дженна не решилась поднимать ее вновь. Между ними крепла привязанность, и Маргари­та чувствовала это так же, как и Дженна. По-видимо­му, она была не готова рисковать этим чувством даже ради Расселла.

Дженна только радовалась этому. Призраки здесь, в Дордони, находились совсем рядом, прямо в этом до­ме, и Дженну раздирали противоречивые чувства. Вос­поминания о прошлом больно ранили ее и вызывали гнев. К гневу примешивалось ощущение, что любая попытка прояснить прошлое отца будет предатель­ством по отношению к матери. Лучше всего забыть об этом. Кроме того, здесь был Ален — о нем Дженна думала почти все время.

После ужина они переговорили о множестве ве­щей, старательно обходя волнующую их обеих тему. Маргарита поведала Дженне, что в конце концов Ален, наверное, женится на Клодине. Во всяком слу­чае, с усмешкой добавила она, ему не отвертеться, стоит Клодине всерьез заняться им. Дженна обнаружи­ла, что не желает знать такие подробности, и нежела­ние ее было почти истерическим. Еще одна ночь в этом доме, и все они вернутся в Париж, а затем она отправится в Англию. И ее общение с Аленом прекра­тится.

Когда Маргарита отправилась спать, Дженна после­довала ее примеру, но сон не шел к ней. День был слишком беспокойным. Аден дважды поцеловал ее. Ей пришлось испытать острое унижение на виду у шпи­онки Мари, но отчетливее всего Дженне запомнились прикосновения рук Алена. Это было просто нелепо — Дженна понимала, что Ален лишь использовал ее в корыстных целях.

Этот человек не отступал от своих намерений, он твердо решил заставить Дженну узнать о прошлом ее отца — исключительно ради Маргариты. Целью всех поступков Алена было одно — вернуть спокойствие своей матери. Несомненно, дружеские отношения с дочерью Расселла доставят удовольствие Маргарите, но это удовольствие было слишком дорогим. Дженна по­нимала это.

Она поднялась и надела халат. Маргарита уже спа­ла. Дженна прокралась вниз по лестнице в тихом доме и зашла на кухню, чтобы налить себе молока. Каза­лось, в этом доме присутствие ее отца ощущается по­всюду — не так сильно, как в студии, но все равно заметно. Дженна представляла себе, как он ходил по этой комнате, сидел в кресле, ел на кухне. Она унесла стакан в гостиную, где в камине еще догорали дрова. Немного помедлив, она включила свет и принялась разглядывать картины.

Каким-то чудом Дженне удавалось узнавать среди них работы отца прежде, чем она успевала взглянуть на подпись. Он писал в стиле импрессионистов, на его картинах яркие цвета создавали причудливые формы. Среди них было несколько пейзажей Дордони, изобра­жение дома, который он любил. На соседнем полотне был изображен замок; вода в озерце рядом с ним по­блескивала под вечерним солнцем. Неожиданно среди картин Дженна разглядела портрет, и хотя плохо разбиралась в живописи, она сразу поняла, что портрет очень удачен. С портрета на нее смотрела еще молодая Маргарита, и Дженна словно увидела ее глазами отца такой, какой видела сейчас сама, — чарующей своей добротой и мягким юмором. Расселл написал портрет своего лучшего друга, жены, и Дженна не могла ви­нить его за это.

Она так засмотрелась на портрет, что ничего не слышала, и только звон стекла вывел ее из этого состояния. Обернувшись, Дженна увидела, что Ален сто­ит у стола, наполняя стакан. Он молчал. Коротко взглянув на Дженну, он просто сел со стаканом брен­ди и уставился на угли в камине.

— Вы вернулись слишком рано.

Очевидно, Ален не собирался начинать разговор, и Дженна смутилась, что ее застали врасплох, но еще больше ее смущала мысль, что ей придется уйти, не сказав ни слова.

— Я не люблю дискотеки и шумливую моло­дежь, — рассеянно ответил он, глядя на огонь.

— Полагаю… Клодина была разочарована… — Джен­на осеклась. Она ненавидела себя за желание узнать поподробнее о вечеринке, ио язык не слушался ее.