Следуй за мечтой

— Что случилось? — осторожно спросила Мегги.

— Ничего. Просто звезды сегодня удивительно прекрасны, — откликнулся Ник.

— Это так. — Состояние Ника казалось Мегги странным и немного пугающим. Он уехал вместо того, чтобы помочь ей успокоить отца, что было необычно. — Почему ты оставил меня сегодня одну с отцом?

Он до сих пор не обернулся, чтобы посмотреть на нее, и от этого Мегги стало еще страшнее. Ей все время казалось, что все слишком хорошо, чтобы быть реальным, и чувствовала — Ника мучают сомнения. Если они сейчас займутся любовью, пути назад не будет, и, возможно, Ник не готов сделать этот шаг.

— Если ты не хотел, чтобы я приезжала, нужно было просто сказать, — обиженно начала она.

Он резко обернулся:

— Нет. Господи, конечно, я хотел, чтобы ты приехала. Прости меня. Но... Просто... — Он нервно провел рукой по волосам. — Я много думал...

— О чем? — Волнение Мегги нарастало.

— Понимаешь, после сегодняшнего разговора о Викки и о том, какой хорошей матерью она была...

— Она действительно была хорошей матерью.

— Но не для тебя, правда?

— Я же сказала: все давно забыто, — грустно улыбнулась Мегги.

— Сегодня вечером я видел на твоем лице нечто совсем другое.

— Просто минутная слабость.

— Неужели? Прошло пятнадцать лет с тех пор, как вы с Викки якобы нашли общий язык, а тебе все еще больно при упоминании о твоем детстве.

— Немного, — признала Мегги, опустив глаза. Глупо отрицать это перед Ником, который был рядом с ней, когда она росла, знал, как ей было больно. — Но зато с Викки отец не чувствовал себя одиноким, и она была действительно хорошей матерью для своего сына. А я не ее ребенок, и ее можно было понять... — Она замерла на полуслове, заметив, как побледнел Ник, когда его взгляд упал на ее живот.

И в этот момент все ее страхи обрели основание.

Он не любит ее ребенка. Он не хочет любить ее ребенка.

— О господи! — в ужасе прошептала она, порываясь уйти прочь, но Ник поймал ее за руку:

— Подожди, подожди, пожалуйста! Это не то, что ты думаешь! Просто я немного запутался. У меня начинаются отношения с женщиной, беременной от другого. И я помню, как ты была несчастна в детстве, видел, как ты плакала...

— Ты не хочешь моего ребенка, — прошептала Мегги, делая шаг в сторону двери.

— Нет, Мегги. Я не хочу причинить боль тебе или твоему ребенку и чувствую...

— Что ты чувствуешь?

— В том-то и дело — я не знаю.

Теперь у нее было доказательство того, что Ник не желает любить ее ребенка: Ник Андреас никогда не сомневался, он всегда знал, чего хочет.

Он и сейчас знает.

— Я боюсь причинить твоему малышу ту же боль, что Викки когда-то причинила тебе.

Мегги сделала еще два шага назад.

— А я нет, я не боюсь. И знаешь почему? Потому что я уверена — ты можешь полюбить моего ребенка сильнее, чем кто бы то ни было еще. А если ты беспокоишься, это не значит, что ты не можешь полюбить моего малыша, это значит, что ты просто... не хочешь. — С этими словами она развернулась и, подхватив сумку, выбежала с веранды.

— Нет, Мегги, подожди! Черт побери, Мегги! Ты же обещала, что мы можем говорить о чем угодно!

— Вот мы и поговорили! — вытирая слезы, застилавшие ей глаза, крикнула Мегги, захлопнув дверь джипа и нажимая на газ.

Глава 13

Дариус внимательно оглядел сидевшего перед ним брата:

— Значит, ты начинаешь работать в понедельник?

Ник устало опустил глаза на серебряную кружку с кофе, которую он держал в руке:

— Да, обучение Мегги окончено, она больше не нуждается во мне.

— Но ей скоро рожать. Думаю, ты нужен ей.

— До родов осталось еще шесть недель.

— И теперь ты здесь?

— Да. И готов перейти на полный рабочий день.

Дариус внимательно посмотрел на Ника и хотел было задать вопрос, но его остановил предупреждающий взгляд брата. Он сдался и пожал плечами:

— Что ж, как скажешь. Вот электронные письма от моих агентов из Лондона. Они наблюдают за компанией, которая хочет купить часть акций «Андреас холдинг». Они все-таки узнали, что есть еще один совладелец.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Просто изучи эти письма. Если представители конкурирующей компании найдут секретаршу, которая раньше работала на отца, раньше нас, мы окажемся в состоянии войны.

С этими словами Дариус вышел из кабинета, а Ник остался сидеть за столом, безуспешно пытаясь вникнуть в расплывавшиеся перед глазами строчки и не думать о Мегги. С одной стороны, он понимал, почему Мегги так испугали его сомнения насчет того, сможет ли он полюбить ее ребенка. С другой стороны, Ник был безумно зол — чего эта женщина хочет от него? Он ведь просто человек. Он может сомневаться.

Ник устало закрыл руками лицо.

Он обидел ее. Черт, ему и самому безумно больно!

Но ведь он сделал все, что мог. Он звонил ей, а она бросала трубку. Может, именно поэтому он не попытался вернуть ее пятнадцать лет назад — она же такая упрямая! Ник не знал, как все исправить. Видит бог, он приложил все усилия, чтобы почувствовать к ребенку Мегги хоть что-то, кроме ревности. Почему Мегги не испытывает трудностей, вынашивая этого ребенка, в то время как их малыша она потеряла? Он не пытался никого обвинять, кроме разве что судьбы и природы. Господи, ну почему их ребенок умер?

Может, Мегги права, что не хочет видеть его? Может, стоит все забыть и жить дальше?

Господи, он должен просто думать о работе.

А лучше пойти домой, взять бутылку виски и напиться до беспамятства.

Потребовалось две недели, чтобы Мегги перестала засыпать в слезах. Ник больше не появлялся на фабрике, все дольше оставаясь в Нью-Йорке. Каждую пятницу он звонил Жаннет, которая сообщала ему, есть ли письма или телефонные звонки, требующие его личного ответа.

При этом он никогда не разговаривал с Мегги.

Она могла бы предположить, что Ник все еще злится, но она знала — он просто не хочет усугублять разговорами их общую боль. Он пытается преодолеть все это и жить дальше, а значит, он больше не придет к ней, не обнимет... Он верит, что не сможет полюбить ее ребенка, а значит, у их отношений нет и не может быть будущего.

Следующие три недели Мегги провела, пытаясь убедить себя в том, что Ник поступил правильно, оставив ее. Она уже не вздрагивала от каждого скрипа двери, не гипнотизировала ее, надеясь, что она откроется и войдет Ник. Она хотела стать сильной, готовой самостоятельно позаботиться о себе и своем ребенке.

Небо нависало над городом тяжелыми предгрозовыми тучами, вдалеке над океаном сверкали молнии, предвещая приближение шторма.

Войдя в дом, Мегги увидела отца, поправлявшего галстук перед зеркалом. Он обеспокоенно покосился на небо, затем — на округлый живот дочери:

— Я не думаю, что мне стоит сегодня куда-либо ехать. Похоже, надвигается сильный шторм.

— Со мной все будет в порядке, не переживай, пап, — заверила его Мегги. — Ты давно собирался встретиться с друзьями, не стоит откладывать это опять из-за меня. И знаешь, ты прав насчет шторма, так что возьми мою машину.

— С моим грузовиком все в порядке, — оскорбился Чарли.

— Конечно, если на минуту забыть о том, что это просто куча мусора.

— И ты останешься без машины. Ты ведь не умеешь водить грузовик.

— Как будто с этим, — она красноречивым жестом указала на свой живот, — я могу решить прокатиться, — фыркнула Мегги.

— Ну, наверное...

— Поезжай, — нетерпеливо повторила она.

Мегги чувствовала себя ужасно усталой и разбитой. Все, чего она хотела, — это остаться одной, принять душ, залезть с ногами в кресло с пледом и кружкой горячего какао, всласть наплакаться и забыть о том, что им с Ником не суждено быть вместе.

— Хорошо, я поеду, — кивнул Чарли, забирая у нее ключи. — Будь осторожна, — сказал он и вышел за дверь, где уже вовсю бушевала буря.