Страница 27 из 37
Как долго продолжалось это путешествие во тьме, никто не знал. Кроме скрипа уключин и всплесков воды под веслами, ничто не показывало, что они вообще движутся. Эдмунд, вглядываясь во тьму с носа корабля, не видел ничего, кроме отражения фонаря в воде. Это отражение казалось каким-то скользким: нос корабля, как будто с трудом рассекал воду, поднимая небольшую рябь, какую-то безжизненную. С течением времени все, кроме гребцов, начали дрожать от холода.
Внезапно откуда-то – к этому моменту большинство уже потеряло ориентацию – послышался крик, изданный либо нечеловеческим голосом, либо человеком, дошедшим до таких пределов ужаса, что он почти перестал быть человеком.
Каспиан пытался что-то сказать, горло у него пересохло, когда раздался тонкий голосок Рипичипа, в этой тишине звучавший громче, чем обычно.
– Кто зовет нас? – пропищал он. – Если ты враг, мы не боимся тебя, но если ты друг, твои враги научатся бояться нас.
– Сжальтесь! – прокричал голос. – Сжальтесь! Даже если вы всего лишь еще один сон, сжальтесь! Возьмите меня на борт! Только возьмите, даже если потом убьете меня! Но, ради всех святых, не растворяйтесь во мраке, не оставляйте меня в этой ужасной стране!
– Кто вы?! – крикнул Каспиан. – Поднимайтесь на борт, добро пожаловать к нам!
Раздался еще один крик, полный то ли радости, то ли ужаса, и они услышали, как кто-то плывет к ним.
– Ребята, помогите ему подняться, – попросил Каспиан.
– Есть, Ваше Величество, – откликнулись матросы. Несколько человек столпились с веревками у левого борта, а один, перегнувшись через борт, держал факел. Из темноты появилось дикое, бледное лицо, и незнакомец начал карабкаться на борт, ухватившись за протянутые веревки. Дружеские руки втащили его на палубу.
Эдмунд подумал, что никогда еще не видел человека, выглядящего так дико. Тот, похоже, был не очень стар, но беспорядочная копна его волос была совершенно белой, лицо – усталым и изможденным. Из одежды на нем остались лишь обрывки каких-то мокрых тряпок. Но самым заметным были глаза незнакомца, застывшие в агонии сильнейшего страха, открытые настолько широко, что, казалось, у него нет век. Как только ноги его коснулись палубы, он воскликнул:
– Бегите! Бегите! Поворачивайте корабль и бегите! Гребите изо всех сил ради спасения ваших жизней, прочь от этого проклятого берега!
– Успокойтесь, – сказал Рипичип, – и расскажите нам, в чем опасность. Мы не привыкли убегать.
Незнакомец с ужасом вздрогнул при звуке голоса Мыши, которую он не заметил раньше.
– И тем не менее, вы должны бежать отсюда, – задыхаясь, проговорил он. – Это остров, где сны становятся явью.
– Значит, этот остров я и ищу так давно, – обрадовался один из матросов. – Думаю, если здесь бросить якорь, я обнаружил бы, что женат на Нэнси.
– А я снова встретил бы Тома живым, – сказал другой.
– Идиоты! – воскликнул незнакомец, в ярости топая ногой. – Подобные разговоры привели меня сюда, но лучше бы мне было утонуть или вовсе не родиться. Вы слышите, что я говорю? Это остров, где сны – понимаете, сны – воплощаются, становятся явью. Не мечты, а сны.
Примерно с полминуты было тихо, а затем, громко лязгая доспехами, вся команда кинулась со всех ног по лесенке главного люка в трюм и, схватившись за весла, начала грести с невиданной ранее силой. Дриниэн поворачивал руль, боцман же задавал гребцам такой быстрый темп, какого еще никогда не видало море. Каждому потребовалось ровно эти полминуты, чтобы вспомнить некоторые сны, которые он когда-либо видел – сны, после которых боишься снова заснуть и осознать, что значит высадиться на острове, где эти сны становятся явью.
Одного Рипичипа не затронула вся эта суета.
– Ваше Величество, Ваше Величество! – воскликнул он, – неужели вы собираетесь терпеть этот бунт, эту трусость? Это же паника, мятеж!
– Гребите, гребите! – кричал Каспиан. – Налегайте на весла: наши жизни зависят от этого. Все ли в порядке с мачтой, Дриниэн? Рипичип, можешь говорить все, что угодно. Есть вещи, которые человек не в силах вынести.
– В таком случае, я счастлив, что не являюсь человеком, – ответил Рипичип, холодно поклонившись ему.
Люси, сидящая наверху, слышала все происходящее. Моментально ей вспомнился один из ее собственных снов, который она сильнее всего старалась забыть, и вспомнился так ясно, будто она только что пробудилась от него. Так вот что ожидало их позади, во тьме на острове! На секунду ей захотелось оказаться внизу на палубе, вместе с Эдмундом и Каспианом. Но что толку? Если бы сны начали сбываться, Эдмунд с Каспианом сами могли превратиться во что-нибудь ужасное, прежде чем она смогла бы добраться до них. Люси схватилась за поручни мачтового гнезда и попыталась взять себя в руки. Они гребли назад, к свету, со всей скоростью, на которую были способны: через несколько секунд все будет в порядке. Ах, если бы все было в порядке уже сейчас!
Даже довольно сильный шум весел не мог скрыть полной тишины, окружавшей корабль. Каждый знал, что лучше не вслушиваться, не напрягать уши, чтобы не слышать звуки, доносящиеся из тьмы. Однако, мало кто смог удержаться от этого. Вскоре все начали что-то слышать, причем каждый слышал что-нибудь свое.
– Вы не слышите, вон там, шум… как будто пара гигантских ножниц открывается и захлопывается? – спросил Юстас у Райнелфа.
– Тише! – ответил Райнелф. – Я слышу, как они ползут по бокам корабля.
– Оно как раз собирается усесться на мачте, – проговорил Каспиан.
– Брр! – воскликнул один из матросов. – Вон, начинают бить в гонги. Я так и знал.
Каспиан, стараясь ни на что не глядеть, и в особенности, не оборачиваться, отправился на корму к Дриниэну.
– Дриниэн, – очень тихо спросил он, – сколько времени нам потребовалось на то, чтобы догрести вперед – я имею в виду, до того места, где мы подобрали незнакомца?
– Ну, может, минут пять, – прошептал в ответ Дриниэн – А что?
– Мы уже дольше пытаемся выбраться отсюда.
Лежавшая на руле рука Дриниэна задрожала, холодный пот заструился по его лицу. Всем на борту пришла в голову одна и та же мысль.
– Мы никогда, никогда не выберемся отсюда, – застонали гребцы. – Он неправильно ведет корабль. Мы все время движемся по кругу. Мы никогда не выберемся отсюда.
Незнакомец, сжавшись в комок, лежал на палубе, но внезапно он сел и разразился ужасным истерическим хохотом.
– Никогда не выберемся! – завопил он. – Вот именно. Конечно. Мы никогда не выберемся отсюда. Каким же я был идиотом, когда подумал что они вот так просто меня отпустят. Нет, нет. Мы никогда отсюда не выберемся.
Люси прижалась головой к перилам и прошептала:
– Аслан, Аслан, если ты хоть когда-нибудь любил нас, помоги нам в эту минуту.
Темнота не начала рассеиваться, но она почувствовала себя немножко – самую чуточку, лучше.
– В конце концов, с нами еще пока ничего не случилось, – подумала она.
– Смотрите! – внезапно раздался с носа корабля хриплый голос Райнелфа. Впереди появилась маленькая светлая точка и, пока они смотрели на нее, широкий луч света упал на корабль. Он не рассеял окружающую тьму, но весь корабль как будто осветился прожектором. Каспиан заморгал, огляделся вокруг, но увидел лишь неподвижные лица своих товарищей. Взгляды всех были направлены в одну точку: за спиной у каждого пряталась его черная, изломанная тень.
Люси, глядя вдоль луча, вдруг что-то заметила в нем. Вначале оно выглядело, как крест, потом как аэроплан, затем стало похоже на воздушного змея, а затем, хлопая крыльями, оно оказалось прямо над ними и стало видно, что это альбатрос. Альбатрос три раза облетел вокруг мачты, а затем присел на мгновение на гребень позолоченной головы дракона на носу корабля. Сильным голосом он прокричал что-то, похожее на слова, но никто не смог понять их. После этого альбатрос раскинул крылья, поднялся в воздух и медленно полетел вперед, держа курс направо. Дриниэн направил корабль за ним, не сомневаясь в том, что это хороший проводник. Но никто, кроме Люси, не знал, что, когда альбатрос кружил вокруг мачты, он шепнул ей: