Страница 118 из 131
Он, казалось, не слышал ее вопроса, продолжая смотреть куда–то в полумрак. Воображение Андраша странствовало где–то за пределами погружающейся в темноту библиотеки… Осужденная на смерть светловолосая ведьма?!
В комнате внезапно зажегся свет, вернулись Ильда и Ирина.
— Привет… — изумленно произнесла Ильда. — Ты… здесь?
— Да, ты же оставила мне свой адрес… — словно оправдываясь, ответила Ку, но Ирина перебила ее радостным возгласом:
— Андраш вернулся и мы приглашаем тебя на нашу свадьбу!
Ку торопливо кивнула, втайне досадуя за что–то на Ирину. Может быть, ей самой нравился Андраш? Она пристально, исподлобья взглянула на него. Потом перевела взгляд на Ирину. «А они подходят друг другу…» — неожиданно для себя самой подумала она.
— Если хочешь, оставайся ночевать у нас, — предложила Ильда. — Родители уехали в Чоп, места хватит…
Представив себе кишащий цыганами, замусоренный автовокзал и перенаселенный номер «ночлежки», Ку согласилась. Все ее тело чесалось от блошиных укусов, ей хотелось забраться в ванну, надеть чистую ночную рубашку и халат, хотелось поесть чего–нибудь домашнего, растянуться на свежих простынях… Но самое главное, она не была уверена в своем равнодушии к Андрашу! Совершенно реальный, а не мистический, как Петер Майер, двадцатидвухлетний мужчина, будущий врач… Его невеста? Ку не покидала ничем не обоснованная уверенность в том, что Андраш не любит Ирину — и это подталкивало ее к опасной, авантюрной мысли: а что, если… Глядя на Андраша, она порой забывала, что это не Петер Майер.
Все четверо сели ужинать в столовой — небольшом и очень уютном, смежном с кухней помещении с длинным столом посредине, двумя старинными буфетами с посудой, связками красных перцев и чеснока, с большой картиной, изображавшей какое–то горное озеро. Разговор шел по–венгерски, и сидящая рядом с Ку Ильда переводила ей. Но Ку не прислушивалась к словам, неотрывно глядя на сидевшего напротив нее Андраша. Он без конца улыбался Ирине, торопливо говорил ей что–то на ухо, попутно отправляя в рот макароны и домашнее салями, но взгляд его — и это замечала только сидевшая напротив него Ку — был обращен куда–то вовнутрь, к каким–то своим беспокойным видениям. «Бедняга, — подумала Ку, маленькими глотками отпивая ледяную минеральную воду, — с ним происходит то же самое, что и со мной. И неизвестно, кому из нас теперь хуже: мне, видящей в нем Петера Майера, или ему, не находящему ни в ком черты однажды привидевшейся ему женщины…»
— Тебе нравится мой брат? — шепотом спросила Ильда, заговорщически подмигнув Ку.
Ку густо покраснела.
Ильда порывисто вздохнула.
— Ничего не поделаешь, — все так же шепотом сказала она, — Андраш просто обожает Ирину!
Ку фыркнула, оставив свое мнение при себе.
Что она могла сказать ни о чем не подозревающей Ильде? Что ее брат попался на крючок прошлого и безнадежно погиб для этого мира, как и сама Ку? Никто бы ей не поверил.
Ирина придвинулась к Андрашу почти вплотную, плечи их соприкасались; ее гладкие черные волосы щекотали его щеку, яркие губы шептали ему что–то на ухо — и он, рассмеявшись, прижал ее к себе, поцеловал, снова рассмеялся… У Ку просто голова шла кругом. Она старалась убедить себя в том, что это не Петер Майер, но у нее ничего не получалось. Каждое его прикосновение к Ирине отзывалось в ней резкой болью, словно кто–то жег ее изнутри раскаленным железом. Закрыв на миг глаза, она с такой ясностью представила себе прикосновения Петера Майера, что ей чуть не стало дурно.
А Ирина смеялась чистым, как горный ручей, переливчатым смехом, гладя затылок Андраша, прижимаясь к его руке высокой, налитой грудью.
— Я пойду спать, — решительно заявила Ку, и ее никто не стал удерживать.
Поднявшись в маленькую спальню со скошенной чердачной стеной, Ку быстро разделась и легла, накрывшись легким пуховым одеялом.
Сон моментально пришел к ней — сон без сновидений, глубокий и темный, как провал в памяти. Но вскоре она снова проснулась, скорее всего, от духоты, сбросила одеяло, уставилась, подложив руки под голову, в маленькое, залитое лунным светом окошко. В доме было так тихо, что слышался шелест ореховых деревьев в саду. Ку лежала, не шевелясь, и из глаз ее на подушку катились слезы. Боль безысходной любви. Она услышала, как внизу пробили часы, услышала смех и хлопанье дверей. И снова все затихло.
Несколько раз Ку засыпала и просыпалась. Ей снились мимолетные, неразборчивые картины, она тщетно стремилась к чему–то, старалась что–то удержать в руках… один раз перед ней мелькнула злорадная, дьявольская улыбка Петера Майера, но Ку понимала, что все это ей только снится.
На рассвете она проснулась окончательно. Где–то скрипнула дверь. Или ей это показалось? Чьи–то тихие, но уверенные шаги на лестнице, по узкому коридору мансарды… Наверху, кроме Ку, никто не ночевал.
Сев на постели, она прислушалась. Шаги приближались к ее двери. «Нет, — в страхе подумала она, — этого не может быть…»
Не успела она додумать свою мысль до конца, как в дверь кто–то осторожно постучал. Притвориться спящей или ответить? Впрочем, это мало что меняло, потому что дверь в комнате не запиралась.
Сжав в отчаянии кулаки, Ку произнесла с безнадежным спокойствием:
— Да, я не сплю.
Дверь приоткрылась, и он вошел — с растрепанными светлыми волосами, в белой, расстегнутой на груди рубашке, небрежно заправленной в спортивные брюки.
Ку задрожала. Ее расслабленная сном воля готова была изменить разуму. Тот, кто стоял теперь в нескольких шагах от нее, был для нее Петером Майером — и больше никем.
— Я не могу заснуть, — сказал он, все еще стоя в дверях, — извини, что я тебя потревожил… но я понял, что мне снова нужно попасть туда… в деревню Перелесок…
Ку печально посмотрела на него.
— Я должен найти ее!.. — сбивчиво продолжал он. — Мне нужна только она… И я не знаю, что случилось с этой женщиной после того, как… Мне кажется, ей угрожает опасность…
«Ее сожгли на костре…» — чуть было не сказала Ку.
— Я должен найти эту женщину, иначе я сойду с ума!
Подтянув к подбородку колени, накрытые одеялом, Ку неотрывно смотрела на него. И он тоже смотрел на нее, смотрел прямо в глаза, но, как ни странно, от этого взгляда ничто не вспыхивало и не загоралось в ней. В этом взгляде не было дикой, стихийной силы, исходившей от Петера Майера. Это был взгляд совершенно другого человека.
— Ты уже сошел с ума, Андраш, — печально произнесла Ку, — ведь этой женщине, как ты сам сказал, не меньше сорока…
— Ну и что, — вспылил он, — какое это имеет значение?
Прикрыв дверь, он сел на маленький диванчик, стоящий в углу.
— Андраш, — сдавленным голосом произнесла Ку, — ты знаешь только половину истины. Другая же половина истины состоит в том, что эта женщина… гораздо старше, чем ты думаешь! Она умерла триста лет назад…
Андраш долго молчал, думая о чем–то. Наконец, в упор посмотрев на Ку, сказал:
— Я с тобой говорю серьезно, а ты…
— Я тоже серьезно, — перебила его Ку.
— Но ведь я же сам сидел рядом с ней на телеге! — снова вспылил он. — И я еще тогда понял, что ей грозит опасность… Боже мой, я бы отдал все, чтобы снова увидеть ее!
Обхватив ладонями виски, Ку в отчаянии покачала головой.
— Но это был не ты, Андраш! Ты увидел картину далекого прошлого, увидел человека, в точности похожего на тебя… И ты воспринял переживания этого человека! Всех троих везли на казнь. Их сожгли на костре…
Андраш недоверчиво усмехнулся.
— Ты хочешь сказать, что мы с тобой каким–то непонятным образом попали в воронку времени? — осторожно, словно боясь, что над ним посмеются, спросил Андраш.
Ку торопливо кивнула.
Часы в прихожей пробили пять.
Андраш снова о чем–то задумался, и его молчание очень тяготило Ку. Находясь почти рядом, они не ощущали никакой общности, каждый из них смотрел мимо другого, в сознании каждого из них был запечатлен другой человек.
— Скажи мне вот что, — с внезапным воодушевлением сказал он, — ты пила что–нибудь в этой заброшенной хибаре?