Страница 51 из 77
"Многие рассказывают, что после Ноева потопа сначала люди были большие и сильные, как великаны, и жили несколько человеческих веков. Со временем некоторые люди стали меньше ростом и слабосильные, как теперь, и чем далее от Ноева потопа, тем они становились слабее, и мало оказывалось сильных на сто мужей, и вдвое меньше таких, которые обладали бы сноровкой или храбростью своих праотцов".
Далее говорится, что с тех давних времен все же остались иные мужи, сохранившие силу и стать, и они могли каждый одержать верх над сотней слабосильных измельчавших людей. И не покажется удивительным, - сообщает безвестный автор саги, - что малосильный человек не мог при малой силе разрубить кости или оружие сильного, которое он не был бы в состоянии и нести. Когда жил Тидрек и его витязи, много времени прошло с тех пор, как измельчал народ, и не много было в каждой стране таких, кто сохранил прежнюю силу".
Почти библейское долголетие, таким образом, связывается в саге с великанской статью. Русские былины о богатырях передают оставшиеся в народной памяти их подвиги - некоторые сюжеты восходят к незапамятным временам. Для исследователя, отваживающегося расставить временные вехи, пространство мифа или сказания кажется необозримым, вмещающим множество героев, действующих нередко в рамках одного по сути сюжета - в разных регионах. Помимо повторяемости сюжетов есть и уникальные совпадения, в которые сразу трудно поверить. Утнапиштим, герой шумеро-аккадокого эпоса, обладает секретом бессмертия. К нему является Гильгамеш, его потомок. Утнапиштим рассказывает ему о потопе, о котором его предупредил бог Эа. Утнапиштим построил корабль и спасся. Библейский Ной повторил его судьбу. История Утнапиштима ближе к истокам. Стремление Гильгамеша овладеть секретом бессмертия остается безответным. Он лишь получает цветок вечной молодости, который у него похищает змея. Но в соответствии с давней традицией, надо полагать допотопной, герой древнего Шумера и после потопа продолжает искать вечную жизнь на Земле.
* * *
Долго, очень долго жили люди до катастрофы. Страшный потоп, уничтоживший Атлантиду, словно подводит черту под первым витком цивилизации на планете. Библия называет именa первых долгожителей - от Адама: Сиф жил 912 лет, Енос - 905, Каин - 910, Малелеил - 895, Мафусаил - 969, Ламех 777, Ной - 960. Сам Адам прожил 930 лет.
После этих патриархов библейские герои жили уже меньше, после потопа, видимо, произошли резкие изменения. Что больше изменилось - среда или сам человек, не вполне ясно.
Необыкновенно долго правили цари первой династии города Урука в Шумере. Например, Лугальбанда правил 1200 лет. Третий же царь Гильгамеш (третий после Лугальбанды) был на престоле 126 лет. А каждый из двадцати трех царей города Киша в том же Шумере правил в среднем по тысяче с лишним лет. Но и срок, определенный списком царей с их именами на глиняных табличках для главного героя Шумера Гильгамеша очень велик. По нашим меркам. Конечно, сроки жизни допотопных и первых послепотопных героев хроник можно отнести на счет их родства с великанами-долгожителями или атлантами (тоже великанами). Но можно усмотреть в них и некоторые преувеличения. Эти преувеличения подчиняются некоторым закономерностям. Так, в Парфии, например, и в других государствах даже не такого уж давнего времени хронисты вычеркивали иных неугодных им или правителям царей, прибавляя сроки их правления (и жизни!) их воспреемникам и потомкам. Так "делали" героев. Но если Гильгамешу прибавили хотя бы полвека правления, то, значит, приписали ему и подвигов. Тогда он вошел в эпос как собирательный образ. Из числа этих приписанных ему подвигов могли быть и доставшиеся по наследству, так сказать, перекочевавшие с забытыми именами из допотопной древности и не раз сопряженные с другими, забытыми именами правителей. В эпосе он ведет свое происхождение от богов. Впрочем, к его судьбе стоит приглядеться попристальнее...
Начнем с того полного драматизма дня, когда доведенные до отчаяния жители шумерского города Урука взывают к небу о помощи. До отчаяния довел их владыка города Гильгамеш. Не зная устали, пирует он, забавляется и совращает чужих жен и невест. Боги сказали матери Гильгамеша, тоже богине: "Ты создала сына, и нет ему равных. Жесток Гильгамеш, днем и ночью пирует, жениху не оставит невесты и мужу - супруги!"
Боги требуют у нее второго Гильгамеша, второго сына, который померился бы силой о первым, а горожане пусть бы отдыхали. Понятно, что богиня дает жизнь не точной копии шумерского героя, а внешне как бы его антиподу- дикому волосатому человеку Энкиду, который, однако, силой и отвагой не уступает ее первому сыну.
Отметим попутно мудрость богов, которые в отличие от мудрецов нашего времени понимали уже тогда, что запрещать пороки - значит, поощрять их, давать им тайный, смертельно опасный выход.
Энкиду живет на лоне природы, вокруг него собираются стада различных животных, которых он защищает от охотников. Охотники, понятное дело, бьют челом Гильгамешу. Владыка Урука, в общем-то, не такой уж беспробудный гуляка, у него трезвый ум, и в минуту озарения он решает послать к Энкиду женщину легкого поведения, которую, надо полагать, он лично успел оценить. Энкиду не устоял, и через несколько дней страстной любви все тело его стало тяжелым, он буквально не мог себя узнать. Звери, его подзащитные, все как один покинули его. На это и рассчитывал Гильгамеш.
Затем в мифе следует сцена поединка: Энкиду против Гильгамеша. Первый герой Шумера не смог сначала одолеть дикого человека. Не помогло ему и все воинство Урука. Этот дикий человек, по выражению Гильгамеша, стоял как стол, и ему целовали ноги. В решающем поединке, однако, многоопытный Гильгамеш одолевает своего брата. Весь поединок показался Гильгамешу чем-то вроде сна, видения. Как бы там ни было, после всех злоключений братья садятся вместе: они неразлучны с этой минуты. Энкиду становится верным спутником и слугой Гильгамеша, что, впрочем, справедливо - ведь схватку выиграл именно Гильгамеш.
Теперь перенесемся совсем в другие места - к самому Белому морю. Интуиция подсказывала мне, что на севере можно найти следы Гильгамеша и Энкиду, потому что только там, в относительной изоляции, могут сохраниться древние истории. Ну, а народы и племена всегда переселялись, и одна из стрел этих переселений вела всегда на север, освободившийся от ледника около десяти тысяч лет назад. Например, в Исландии уцелели истории о богах-асах, хотя родина их далеко на юго-востоке: от Монголии до Копетдага.
И что же? Я узнал удивительную историю. Ее поведала А.Т. Бурая, семидесятивосьмилетняя сказительница. Русская Карелия подарила миру "Калевалу". Это случилось в XIX веке. На этот раз - на мой взгляд - дар Карелии превзошел даже прославленную "Калевалу". Действительно, что может сравниться с вариантом мифа о Гильгамеше, записанным в Беломорье? Ничего. Это как восход второго Солнца.
Но все по порядку. Объявляется богатырь-пришелец, похожий на большую гору (сравнение типично шумерское!). Он похваляется, что возьмет в полон весь Киев-град (о Киеве еще пойдет речь - но тоже в связи с мифом о Гильгамеше). Русские богатыри пасуют. Ситуация та же, что в Уруке, где воины бессильны против Энкиду. На правом плече этого чужого богатыря - сокол, на левом - сизый орел, впереди, у гривы его коня - змея. А это обобщенный портрет человека, сдружившегося со зверями и дикими животными! То есть портрет Энкиду. И вот находится богатырь, который принимает вызов и выходит подобно Гильгамешу один на один с чужаком, которого убоялись воины и другие богатыри.
Его имя - Илья Муромец. Как и шумерский герой, он не сразу побеждает пришельца с его конем-великаном, орлом, соколом и змеей.
Но когда в конце концов одолевает, выясняется, что это его двоюродный брат. И как в древнейшем мифе, дается понять, что один из братьев знал про существование другого и стремился к этой встрече! Дальше опять цитата из шумерского источника: брат-пришелец становится верным слугой Ильи Муромца.