Полукровка

Весь путь домой они просидели на полу в грузовом отсеке. Как только Эста почувствовала, что корабль приземлился, она встала и помогла Сафелии подняться.

— Держи себя в руках. Наверняка твои родители и брат не находят себе места. Если ты выйдешь отсюда в слезах, они расстроятся еще больше.

— Ты говоришь так, будто о тебе никто не беспокоится.

— У меня глаза, в отличие от твоих, сухие.

— Ты вообще выглядишь раздраженной.

— Они уничтожили мой любимый плащ.

В этот момент двери отсека стали открываться, и дневной солнечный свет ослепил их.

Урджин не находил себе места. Пилот сообщил, что они возвращаются и с женщинами все впорядке, но воспоминания о видении Стефана, в котором Сафелия плакала, а с Эстой что-то случилось, не покидало его голову. Наконец, двери грузового отсека открылись и из полумрака вышли две стройные девушки. Сафелию он узнал сразу. Она плакала. Увидев мать, она тут же бросилась к ней. Волосы растрепаны, одежда порвана. Вид у нее был совершенно ужасный. Он перевел взгляд на Эсту и остолбенел. Что произвело на него больший эффект: татуировка, точно такая же, как и у него самого, или тело, при взгляде на которое у него внутри все перевернулось, — он не знал. Она шла уверенным шагом по направлению к брату, стоящему возле него. Урджин подбежал к ней, обогнав Стэфана.

— С тобой все впорядке?

— Они уничтожили мой любимый плащ! — прошипела Эста.

— К черту плащ, с тобой все хорошо?

— Да. Я хочу принять душ. Сафелию оглушило взрывом. Необходимо, чтобы ее осмотрел врач.

Эста на скорости пролетела мимо Урджина. Он схватил ее за руку и с силой прижал к себе. Такой жест с его стороны ее удивил, и как ни казалось ей до этого, что все хорошо, только сейчас, сокрушенная силой его объятий, она поняла, насколько заблуждалась. Тепло… Его тепло заставляло ее постепенно расслабляться и выталкивать из своих мыслей тот ужас, что ютился в ее сознании. Она почувствовала, как ее тело теряет силы и тонет в его сильных руках. Она схватилась за его рубашку руками и сжала нежный материал в кулачках.

— Эста, все хорошо, — прошептал Урджин ей на ухо, и от таких простых слов ее сердце заныло.

Урджин ласково поглаживал ее шею под спутавшимися локонами волос, когда почувствовал резкий толчок в грудь. У Эсты подкосились ноги и она поняла, что проваливается в пропасть.

— Урджин, — прошептала она.

Снова толчок — это Эста била Урджина в грудь. Непроизвольно ее тело охватывала судорожная волна, и она с силой отталкивала мужа. В конце концов, она окончательно потеряла нить всего происходящего и повисла на руках мужа.

— Стефан!

Брату достаточно было только взглянуть на нее, чтобы понять в чем дело.

— Только не это! Урджин, помоги мне, помоги! Положи ее на землю и держи, что есть силы.

— Что с ней?

— Она скачкообразно теряет энергию. Кто-то закрепил на ней "дыру".

— Что?

— Держи ее.

Стэфан наклонился над телом сестры и положил руки ей на голову. Его лицо было таким напряженным в этот момент, будто недюжинная сила ему требуется для чего-то. Вдруг Эста изогнулась под руками Урджина.

— Держи руки, — закричал Стэфан.

Девушка открыла испуганные глаза и попыталась вырваться, но мужчины были сильнее.

— Эста, ты знаешь, что должна делать! Лежи смирно. Иначе будет еще больнее.

Она не понимала, что брат говорит ей. Голова раскалывалась, словно в нее вбивали кол, а суставы скручивало, будто кто-то выламывал их. Толчок — и боль усилилась настолько, что терпеть ее стало невозможно. Эста закричала, что было силы. Слезы прыснули из глаз и ручьями потекли по щекам. Еще толчок. И снова. Она кричала, но облегчение все не приходило. Наконец, силы совсем покинули ее. И последнее, что она видела — это полуденное пасмурное небо красивых суровых глаз.

Глава 7

— Эста, проснись. Ну, давай же, Эста.

Знакомый голос доносился откуда-то издалека. Эсте не хотелось шевелиться, однако он не отставал.

— Малыш, давай, открывай глазки. Уже утро и пора вставать.

Эста подскочила, будто ошпаренная.

— Утро? Какое утро?

Урджин сидел на краю ее кровати, держа ее за руку.

— Ты проспала весь день и всю ночь. Теперь утро и пора вставать.

— Прием сегодня?

— Да. В шесть.

Эста откинулась на подушки и только теперь поняла, что лежит перед ним в роскошной шелковой ночной рубашке, под которой явно нет белья. Она одернула свою руку и натянула одеяло до подбородка.

Урджина такое поведение рассмешило.

— Что со мной произошло?

— Стэфан сказал, что на тебе закрепили "дыру". Она, мол, постепенно расширялась, создавая утечку твоей жизненной энергии, пока, наконец, мы это не заметили.

— Он замкнул цикл?

— Да, — вздохнул Урджин.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось при этом присутствовать. Зрелище, обычно, неприятное.

— Не говори так. С тобой все впорядке, и это самое главное. Меня больше волнует то, что кто-то действительно покушался на тебя.

— И ты туда же.

— Малыш, глупо все отрицать. Эти ваши олманские "штучки" знаете только вы, да и действуют они только на вас.

— "Малыш"? — переспросила Эста.

— Извини, но мне такое обращение по душе.

— Кто меня переодел?

— Сафелия, мама и несколько помощниц.

— Это не моя ночная рубашка.

— У Сафелии этого добра хватает. Целый склад абсолютно нового белья.

Эста улыбнулась.

— Я хотел поблагодарить тебя.

— За что?

— За то, что спасла жизнь моей сестре.

— Мы с ней квиты.

— Ты можешь хотя бы предположить, кому так мешаешь?

— Я не первый наследник, и врагов у меня нет. Не знаю, честно. Нужно хорошенько над всем этим подумать.

— Подумай. Сафелия сказала, что все ваши покупки, которые успели принести на корабль до того, как все случилось, она забрала с собой. Так что, вечерний наряд заберешь у нее.

Эста закрыла глаза и тяжело вздохнула.

— А где Стэфан?

— Он заходил раньше, но мы решили тебя не будить.

— Мы? Ты что, провел здесь всю ночь?

— Почти здесь. Я устроился по соседству, если помнишь…

Эста застонала и отвернулась от него.

— Вообще-то, я переживал за тебя. Надеюсь, что ты больше не будешь так спешить сделать меня вдовцом.

— Я постараюсь, — ответила Эста.

Урджин поднялся с кровати и направился к смежной двери.

— Урджин, — окликнула его Эста.

— Да.

— Ты не спрашиваешь меня об этой татуировке.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне все сама.

— Но я ничего не знаю.

— Значит, не расскажешь.

— Спасибо тебе за все, Урджин.

— Не за что.

День прошел в полном сумбуре. Нигия, по возможности, старалась не обременять и без того уставшую Эсту, однако совершенно обойтись без ее помощи она не могла. В два часа дня Нигия принесла Эсте план рассадки гостей. Эста пробежалась глазами по схеме, внесла несколько коррективов и обратила особое внимание на два знакомых имени в списке. Первое — принадлежало человеку, которого Эста не видела около двух лет. Второе — персоне, которую никогда не встречала, и встречать не хотела.

— Зафир обещал прилететь?

— Да, он ответил на приглашение за несколько дней до твоего прибытия.

— Жаль, что дяди Науба не будет.

— Ты же знаешь, заседание Совета состоится на этой неделе, и твой дядя просто не успеют подготовиться к нему.

— Конечно.

В этот момент Эста всматривалась в имена гостей, сидящих за столиком вместе с ней и Урджином.

— Скажите, не можем ли мы Клермонт усадить за другой столик?

— К сожалению, нет. Ее отец — Первый советник Императора — всегда сидит со своей дочерью за нашим столом. Придется это пережить, девочка моя.

Эста откинулась на спинку стула, сложив руки на груди.

— Тогда мы поступим иначе. Усадите за наш стол Зафира вместо Первого олманского советника, и пусть он сидит возле меня.