Чудо

— Ну ладно, я пока ем, так что, если тебе очень нужно увидеться со мной, приезжай прямо сейчас, пока я не вернулся к работе.

— Я мигом! — радостно откликнулся Регги, повесил трубку и схватил свою спортивную куртку.

Дождь уже закончился, и солнце запоздало выползло из-за облаков. Регги, жизнерадостно насвистывая, пошел к гаражу. Его старенький «ровер» поначалу никак не хотел заводиться, но после пятой попытки мотор все-таки заработал. Выехав задом из гаража, Регги развернулся, включил первую передачу и погнал машину по направлению к площади Пиккадилли, в трех кварталах от которой располагалось туристическое бюро Жаме «Полный цикл».

Добравшись до места назначения, Регги кое-как припарковал машину, поправил галстук, одернул куртку и, пригладив непокорную прядь волос, уверенным шагом вошел в подъезд. В агентстве царило оживление. Около десятка потенциальных паломников сгрудились возле длинной стойки, и каждый пытался обратить на себя внимание трех стоявших за ней сотрудников.

Регги с хозяйским видом зашел за стойку, а когда один из клерков сделал попытку остановить его, он величественным жестом отмахнулся, заявив:

— Жаме ждет меня. У нас с ним назначена встреча.

С этими словами он направился прямиком к личному кабинету Жаме, находившемуся в глубине помещения. Стены маленькой комнатки были обклеены цветными фотографиями домов и улиц Лурда, на одной из них Регги узнал «Кафе Массабьель».

Регги вошел в тот момент, когда Жаме запихивал в рот последний кусок яблочного пирога. Он с кислой миной поглядел на вошедшего, но когда Регги находился в приподнятом настроении, ничто не могло охладить его пыл и уж тем более негостеприимные взгляды. Он придвинул деревянный стул к столу и уселся, готовый излагать свою идею.

— Ну, и что у тебя на уме на сей раз? — холодно осведомился хозяин кабинета.

— Твой ресторан в Лурде. Я все еще заинтересован войти в долю, поскольку продолжаю считать, что из него можно сделать потрясающее заведение.

— Вот как? Знаешь, приятель, чтобы уговорить меня на это, тебе придется постараться гораздо лучше, чем в прошлый раз.

— Я готов, иначе меня бы здесь не было! — пылко заверил его Регги.— На этот раз я свел все вместе, и ты не сможешь отказаться от моего предложения. Жан Клод, за половину доли в твоем ресторане я готов выложить пятьдесят тысяч фунтов наличными, на которые его можно будет обновить и расширить. Эти деньги моя жена получила в наследство и отложила на тот случай, если вдруг опять заболеет. Но теперь она уже точно знает, что болезнь ей не грозит. Она исцелилась, и надобность в этой заначке отпала. Поэтому я могу вложить всю сумму целиком, все пятьдесят тысяч фунтов…

Жаме, слушавший с каменным лицом, перебил его:

— Извини, Но этого недостаточно. — Он бросил остатки обеда в мусорную корзину и приготовился закончить аудиенцию.— Чтобы войти в долю, тебе придется сделать более интересное предложение.

— Но это еще далеко не все! — вскричал Регги.— У меня есть кое-что поважнее пятидесяти тысяч фунтов. Настоящий динамит! То, что произведет подлинный бум в твоем бизнесе, связанном с Лурдом.

— Неужели? — откровенно скучая, бросил Жаме и, повернувшись к висевшему на стене зеркалу, стал причесываться.

— Послушай, моя жена Эдит несколько часов назад встречалась с архиепископом Хеннингом. Разговор касался того, как она исцелилась в Лурде три года назад. Медицинское бюро Лурда и церковная комиссия вынесли вердикт, что ее исцеление носило чудесный характер. Ее официально занесли в список «Исцеления в Лурде, признанные Церковью чудесными». Начиная с тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года в него попали всего шестьдесят девять человек, пять из которых — после тысяча девятьсот семьдесят восьмого. Эдит стала семидесятой.

Впервые с начала их разговора Жаме проявил неподдельный интерес к словам Регги.

— Правда? — оживился он.— Ты не фантазируешь?

— Какие фантазии! Ты можешь сам все проверить. Позвони в канцелярию архиепископа Хеннинга и спроси у него.

— Ну что ж, я тебя поздравляю,— осторожно, но с прежним интересом в голосе проговорил Жаме.— Это хорошо для нас обоих.

Регги аж подпрыгнул на стуле.

— Для нас обоих? Да это станет настоящей сенсацией! Эдит уже завтра превратится в знаменитость, в живую легенду! С ней захотят встретиться тысячи, сотни тысяч людей. Кроме того, она снова отправляется в Лурд. Она станет там главной персоной — после Девы Марии, конечно. Ее будут чествовать. Возможно, именно ее пожелает увидеть Богородица. А теперь — мое предложение, Жан Клод. Помимо пятидесяти тысяч фунтов я готов вложить в дело еще и жену. Эдит Мур, женщину-чудо. Ты только представь себе: Эдит будет сопровождать твоих паломников в Лурд, давать им советы. А после того как ты перестроишь и расширишь свой ресторан, она может стать в нем звездой, особым аттракционом, по сути, почетной хозяйкой. Для того чтобы встретиться с ней, увидеть, услышать, прикоснуться к ней, возможно, даже пообедать с ней, туристы с толстыми кошельками будут валом валить в ресторан «Чудо» и заказывать самые дорогие блюда из «Чудо-меню». Твои прибыли утроятся. Здесь ты будешь организовывать туры паломников, там их будут ждать твой ресторан и Эдит Мур, последняя женщина-чудо, твоя главная приманка.— Регги перевел дух и спросил: — Ну, что скажешь?

Непробиваемый до этого панцирь Жаме дал трещину. На его губах заиграла скупая, но искренняя улыбка. Он поднялся из-за стола и протянул Регги руку.

— Регги, друг мой, вот теперь ты заговорил на понятном мне языке! Давай скрепим наше будущее партнерство крепким рукопожатием!

С ухмылкой во все лицо Регги тоже встал и потряс протянутую ему руку.

— Мы с Эдит хотим отметить это событие сегодня вечером в «Ле Каприс». Присоединяйся к нам, партнер, и познакомься с чудо-женщиной.

Микель Уртадо в напряженной позе сидел за рулем грязного «сеата панда» синего цвета, стоявшего на улице Серрано, прямо напротив железных ворот большого католического собора, и смотрел на мадридских школьников и матрон, которые входили внутрь, чтобы присутствовать на девятичасовой мессе. Шел десятый и последний день их разведывательной операции. Если их будущая жертва приедет и сегодня, как он делал каждое утро на протяжении предыдущих девяти дней, можно будет считать, что дело в шляпе. Тогда этой ночью они заложат взрывчатку в туннеле под улицей, а завтра утром произойдет взрыв и их злейший враг отправится к праотцам.

Уртадо взглянул на циферблат наручных часов и сказал девушке, сидевшей рядом с ним:

— Тебе пора войти внутрь. Нужный нам человек должен появиться через пять минут.

— А зачем мне туда идти? — воспротивилась Хулия Вальдес.— Его ведь не будет в церкви завтра утром.

— Тебе нужно идти, чтобы опознать его,— объяснил Уртадо.— Рассмотри его как следует. Мы должны быть уверены, что это действительно Луис Буэно, вице-премьер, курирующий вопросы обороны, и никто иной. Отправляйся, Хулия. Это в последний раз.

— Тебе виднее, папочка,— ответила она, передернув плечами, и оба рассмеялись.

Хулии было девятнадцать, а Микель в свои двадцать девять казался ей чуть ли не стариком, и они часто шутили на эту тему.

Уртадо проследил за тем, как девушка вышла из машины, пересекла улицу и вскоре оказалась возле массивной двери в церковь. Она влилась в поток прихожан, поднялась по ступеням и вошла внутрь собора.

Хорошая девушка, подумал Уртадо, и необычайно храбрая для своих лет. Им повезло, что ее удалось приобщить к делу. Хулия приехала в Мадрид из Бильбао два месяца назад, раньше их всех. Она записалась на платное отделение Мадридского университета, а свободное время проводила, знакомясь с огромным городом и подыскивая для своих товарищей квартиру за двести долларов в месяц. Она серьезно готовилась к их приезду.

Их лидер, Августин Лопес, познакомился с Хулией два года назад через своих родственников, остался удовлетворен ее приверженности националистическим идеям и завербовал девушку в ряды ЭТА — подпольной организации «Эускади та аскатасуна», «Отечество и свобода басков».