Чудо

Она упала в его объятия и крепко обняла его, но упоминание о гроте заставило Микеля вспомнить о самом важном.

— О боже! — воскликнул он, выпустив Наталию из объятий и поглядев на часы.

Оставалось меньше шести минут.

Микель крепко вцепился в руку удивленной девушки и настойчиво потянул ее за собой от грота, стремясь увести как можно дальше.

— Беги,— поторапливал он ее, пока они неслись вдоль подножия холма.

Внезапно он остановился.

— Что случилось, Микель? — спросила Наталия.

— Ничего. Позже объясню. Только сделай все в точности, как я тебе скажу.— Он показал в сторону купален.— Беги вон туда, за бассейны, так далеко, как только сможешь. Беги как можно дальше от грота. Я нагоню тебя минут через пять. Ну же, беги!

Не дожидаясь, когда она пустится бежать, Микель прыгнул на склон холма и полез вверх так быстро, как только позволяла сырая листва. Ноги скользили, но он упрямо карабкался, спотыкаясь и падая, поднимаясь и падая вновь, не давая себе передышки, хватаясь за толстые ветви и стволы деревьев и неуклонно продвигаясь вверх. Вставая после очередного падения, он случайно взглянул на часы. Прошло уже четыре с половиной минуты, а он еще не достиг цели.

Микель снова полез вверх, словно в горячке. Часы неумолимо отсчитывали время, а до цели еще надо было добраться. На какое-то мгновение он растерялся, потому что никак не мог найти примету — огромный дуб, но наконец увидел это дерево, подошел к нему нетвердой походкой и упал перед ним на колени.

Еще один быстрый взгляд на часы.

Оставалось менее минуты. Менее половины минуты. Оставались секунды — двадцать четыре, двадцать три, двадцать две.

Он пополз на четвереньках вокруг дерева в поисках ямы, в которой были спрятаны батарея, детонатор и часы с электропроводкой.

Найдя взрывное устройство, он бросился на него будто хищник, яростно терзая проводку. Но провод почему-то не поддавался. В борьбе с этим проводом Микель был похож на сумасшедшего. Он рвал проклятую проволоку так, что судорога свела ему предплечье и бицепс. На него навалилось чувство обреченности, ощущение верного проигрыша. Оставалось только съежиться в ожидании катастрофического взрыва, несущего гибель Массабьельскому гроту и ему самому.

И вдруг провод разорвался. Взрывное устройство было обезврежено. Вместо ожидаемого грохота вокруг по-прежнему звенела тишина.

В темноте он попытался разглядеть циферблат часов.

Оставалось две секунды.

Стрелка отсчитала одну секунду, потом вторую, достигнув рубежа, за которым должен был начаться ад.

Он сидел с разорванной проволокой в грязных руках и слушал тишину, которая сейчас для его ушей была прекраснее любой музыки.

Некоторое время спустя, когда удалось справиться с дыханием, Микель Уртадо с трудом поднялся на ноги. Еще оставалась кое-какая работа, которую ему непременно нужно было выполнить.

Не разбирая дороги, он побежал вниз. Несколько раз оступался, падал и вставал, но ему было все равно. А под конец он уже полз, пока не увидел мраморную статую в нише над пещерой. Когда до статуи стало возможным дотянуться, Микель засунул руку в нишу, за основание скульптуры, и нащупал солидную связку динамита. Терпеливо и осторожно он извлек взрывчатку наружу и снова полез вверх, к тайнику, на этот раз двигаясь куда более рсторожно.

Опять оказавшись под дубом, Микель открыл грубую коричневую сумку и положил упаковку динамита внутрь. Следом были осторожно уложены один за другим прочие элементы адской машинки.

Он запихивал в сумку размотавшиеся концы провода, когда с удивлением услышал свое имя.

— Микель! — раздалось совсем близко.

Рядом с ним стояла Наталия.

— Наталия, что ты здесь делаешь? Я же сказал тебе… Ты же могла… А-а, ладно.

— Я хотела увидеть, куда ты идешь. И пошла следом. Вернее, в основном карабкалась на четвереньках. Думала уже, что заблудилась, но все-таки нашла.

Он быстро поднялся и, держа ее за руки, поцеловал.

— Люблю тебя навек,— прошептал он.

— И я буду любить тебя вечно, даже дольше.

Отпустив ее плечи, одной рукой он обнял Наталию за талию, а в другую руку взял сумку.

Когда они начали спускаться по склону, Микель улыбнулся:

— Значит, теперь ты видишь меня. И как я выгляжу?

— Страшен как смертный грех,— рассмеялась она,— но мне нравятся грешники, да еще страшные с виду.— Ее лицо посерьезнело.— Микель, ты прекрасен. Конечно, не так прекрасен, как Дева Мария, но для простого смертного достаточно красив.

Спустившись вниз, они не пошли по направлению к гроту и святилищу, а продолжали идти прямо к мосту, ведущему через реку Гав-де-По на луг, широко раскинувшийся под лунным светом.

Едва поспевая за спутником, Наталия спросила:

— Куда мы идем?

— К реке,— ответил Микель и приподнял тяжелую сумку.— Чтобы избавиться от этого и попрощаться с частью моего прошлого.— Он на ходу повернулся к девушке и улыбнулся. Теперь я тоже вижу, милая,— произнес он.— Вижу впервые в жизни.

15

Лиз Финч словно летела на крыльях.

На самом деле она твердо ступала по ковровой дорожке, тянувшейся вдоль коридора пятого этажа гостиницы «Галлия и Лондон», но впервые с момента приезда в Лурд у нее появилось такое чувство, будто за спиной выросли крылья.

Ощущение полета создавал полученный от Аманды желтый конверт, а точнее, его содержимое, которое она крепко сжимала в руке. Так высоко Лиз еще никогда не летала. У нее в руках было самое громкое разоблачение десятилетия и определенно самая сенсационная история за всю ее карьеру. И все это — благодаря замечательной молодой женщине по имени Аманда Спенсер. Но именно Лиз донесет добытый материал до многих миллионов читателей. Они будут читать ее статью по всему миру, жадно впитывая каждое слово и немея от потрясения. Лиз дорого дала бы за то, чтобы увидеть лицо Билла Траска, когда будет диктовать ему готовую работу. И еще больше — за то, чтобы увидеть физиономию этой сучки Маргарет, когда та услышит о потрясающей находке и поймет, что разоблачение Вирона по сравнению с этим просто ерунда на постном масле.

Лиз остановилась перед дверью номера 503, в котором жила Аманда. В своей записке та обещала, что, вернувшись из больницы, будет ждать подругу в гостиничном номере, чтобы дать полные разъяснения по поводу фантастического дневника Бернадетты, прежде чем Лиз напишет и продиктует по телефону свою взрывоподобную статью.

Вот тогда-то и наступит конец этому тоскливому городишке. Он будет полностью разгромлен, стерт с карты на веки вечные, чего вполне заслуживает.

Сейчас ее радовало все. Даже обычный стук в дверь прозвучал веселой, ритмичной мелодией. Лиз ожидала, что дверь сразу откроется, но та оставалась закрытой. Пришлось постучать еще раз, уже настойчивее. Лиз всей душой надеялась, что Аманда все же вернулась, а не задержалась в больнице у Кена, что бы там с ним ни случилось.

Дверная ручка наконец зашевелилась, и дверь широко распахнулась. За ней стояла Аманда в шелковой ночной рубашке. Глаза у нее были заспанные, волосы всклокоченные, а на лице читалось недоумение.

— А-а, Лиз, это ты?

— Кто же еще? Ты что, забыла? — Лиз помахала в воздухе желтым конвертом.— Ты оставила мне этот супердинамит и пригласила на свидание.

— Господи, который час?

— Почти полдвенадцатого, как и назначено.

— Вот черт, проспала… Умоталась за сутки. Даже будильника не слышала. А ведь собиралась встать в восемь и в полдесятого прийти в больницу для разговора с врачом Кена. Но главное — увидеть самого Кена, чтобы утащить его обратно в Чикаго. Ты заходи, Лиз, а я сейчас быстренько оденусь.

Лиз бодро вошла в комнату и закрыла за собой дверь, а Аманда, шлепая босыми ногами, подбежала к комоду и начала рыться в ящиках в поисках чистых колготок и свежего бюстгальтера.