Страница 18 из 98
Первый Человек-паук:Там их двое живет.
Второй Человек-паук:А я слышал, трое.
Джейсон:Мой папа говорит, что они лесбиянки. Или демократы.
Фея:Это отвратительно.
Джейсон:Страна должна быть сильной. Так говорит мой папа.
Второй Человек-паук:Они ведьмы — вот кто.
Первый Человек-паук:Вампиры.
Джейсон:Они никогда не выходят. У них нет детей. Папа говорит, что у них даже нет машины. Вегетарианские лесбиянские атеисты.
Первый Человек-паук:Нет машины? А что же они едят?
Джейсон:Домашних животных. Помните далматинца Браунов?
Второй Человек-паук:Ты этого не знаешь.
Джейсон:Животных, которых сбивают автомобили. И грибы.
Первый Человек-паук:Давай поломаем их деревья.
Фея:Да им наплевать. Посмотри на двор.
Джейсон:Тогда побьем окна.
Фея:Ты начинаешь психовать, Билли. Опять. Они всего лишь старые дамы.
Второй Человек-паук:Нэн права, приятель. Что они тебе сделали?
Джейсон:Они не такие. Этого хватит.
Фея:Они тебе в бабушки годятся.
Джейсон:Или тебе в матери.
Второй Человек-паук:Какая разница, Билли.
Фея:Я иду туда.
Джейсон:Даже не думай, Нэн.
Фея:Пойду и позвоню в дверь. И поздороваюсь.
Первый Человек-паук:Нет, ты туда не пойдешь.
Фея:Посмотрим.
Второй Человек-паук:Потрясающе! Она идет!
Первый Человек-паук:Нэн, вернись!
Второй Человек-паук:И что теперь?
Джейсон:А ты как думаешь? Она всем расскажет, что мы бабы. Мы должны идти с ней.
Первый Человек-паук:Я туда не пойду.
Джейсон:Баба!
Первый Человек-паук:Возьми свои слова обратно.
Джейсон:Или что?
Второй Человек-паук:Эй, смотрите! Дверь открывается.
Первый Человек-паук:Она машет.
Второй Человек-паук:Отлично, Нэн. Теперь они знают, что мы не прячемся в траве.
Джейсон:Пойдем, парни. Может, у них есть что-нибудь стоящее. Вроде ядовитых яблок.
Первый Человек-паук:Или супчика из глаз.
Второй Человек-паук:Или отбивных из далматинца.
Первый Человек-паук:Эй, Нэн ждет.
— Десять долларов с носа, — сказал преподобный Роббинс парочке.
— Но у меня есть купон.
Преподобный улыбнулся. Джо Квотербек пытается его перехитрить. Будто Роббинс вчера родился. Будто не может за секунду сбить этого придурка с ног. Сначала удар по коленке, потом по голове. В мгновение ока.
— Это прошлогодний купон, сынок, — сказал он.
— Тут нет срока годности. Написано, семь баксов. Значит, остается четырнадцать за меня и за нее.
— Двадцать долларов, дружок.
— У меня нет двадцати.
Девчонка потянула своего героя за рукав — типа того, лучше пойдем делать детей в родительском внедорожнике. И в этот момент из адской пасти раздался душераздирающий вопль. Роббинс не сдвинулся с места, загораживая вход в лабиринт. Он смотрел, какое впечатление произвел звук на двух юных клиентов. Заставил содрогнуться. Задуматься. Вызвал желание.
Девчонка уже не пыталась уйти. Она смотрела на вход в лабиринт. «Класс!» — светилось в ее глазах. Еще один крик — настоящий, и в этом-то вся прелесть, настоящий детский ужас, никаких записей, — и дело сделано.
— Пятнадцать долларов и двадцать центов, — сказал подающий надежды молодой человек. — Больше у меня нет.
Роббинс бросил взгляд на автостоянку. Приближались новые клиенты, все аккуратно одетые, похожие на членов «Общества Иисуса», парни в слаксах «Докере», девчонки в строгих платьях с длинными рукавами и глухой застежкой до горла, меленькие крестики на цепочках — ни дать ни взять трансильванские крестьяне или что-то в этом роде. Гормоны сегодня бурлят. Хотя и не так сильно, как на порношоу. По правде говоря, некоторых девчонок жаль. Но с другой стороны, святоши — это не наркотики, не бешеные глаза выходцев из трущоб, не ножи и пистолеты. Роббинсу не нужны проблемы. Только непрерывный поток зеленых бумажек.
— Пятнадцать, — сказал Роббинс. — Мелочь оставь себе. И не говори никому, что я сделал тебе скидку.
Джо Квотербек просиял. Он посмотрел на подружку, словно взял первый приз на соревнованиях.
Прошел час.
Роббинс собирал деньги и считал выручку, слушая, как отчаянно визжат дети. В этом году «дом ужасов» обошелся ему в дополнительные четырнадцать сотен — пиломатериалы, краска, оборудование. Деньги немалые, но нельзя отставать от конкурентов. В полутора часах езды по шоссе 1–25 два проповедника из Денвера — один исправившийся уголовник, как и Роббинс, — открыли собственные «дома ужасов».
Можно заработать неплохие деньги, пугая юных христиан и выбивая из них мирскую дурь, но это искусство каждый год требовало совершенствования. Совсем недавно хватало несколько красочных диорам с карами, которые ожидают наркоманов, токсикоманов, пьяниц, шлюх, гомиков, голливудских богохульников и других грешников, служащих топливом для евангелического пламени. Теперь же требовалось обставлять все, как у Сесила де Милля. [8]
В этом году, к примеру, Роббинс привез со свалки кузов «тойоты» и подвесил в воздухе, словно машина падает с утеса… с пьяным водителем за рулем. Чуть дальше над озером целлофанового «огня» поджаривается, истекая жиром радикализма, восковая кукла кинорежиссера Майкла Мура. Неизменным успехом пользовался врач, делающий аборты, роль которого в этом году исполнял брат Роббинса Тед; он медленно отворачивался от гинекологического кресла (пара лошадиных подков, точечной сваркой прикрепленных к шестам), держа в руках окровавленный плод (кукла обмочившегося младенца с отключенным голосом). Потом врач-злодей — Роббинс старался идти в ногу со временем — продавал плод исследователю стволовых клеток. Другой популярный персонаж — парализованная женщина в исполнении жены Теда; она отчаянно умоляла сохранить ей жизнь, в то время как атеисты по очереди выдергивали трубки, которые тянулись от нее к медицинской аппаратуре. Еще дальше учитель колошматил ребенка за то, что тот читал Библию на уроке биологии.
Но настоящим гвоздем программы, приносившим в этом году самые большие деньги, был аттракцион «Ад». Слухи об этом шоу распространились довольно широко. Ребятишки приезжали даже из Шайенна, чтобы нырнуть в преисподнюю через пластиковый желоб, купленный в универсальном магазине «Таргет».
Роббинс очень старался, придумывая свой маленький шедевр. Там имелись озера тьмы, стробоскопические лампы, туман из сухого льда, а песня «Роллинг стоунз» «Сочувствие дьяволу» исполнялась на пределе громкости. Призрачные демоны возникали буквально из ниоткуда. Кроме братца Теда и его жены, еще несколько членов клана Роббинсов приехали сюда из Юджина, чтобы нарядиться злыми духами и выпрыгивать из темноты, хватать за волосы, бегать на четвереньках, стонать, выть и лаять, до полусмерти пугая грешников. Судя по душераздирающим крикам, команда Роббинсов прекрасно справлялась с работой.
Часов около девяти появился первый из беспокойных родителей. Они приезжали каждый год. Всегда останавливались в дальнем конце стоянки — именно так приказывали им стеснявшиеся сыновья и дочери. Они прибывали примерно в это время, переживая, куда запропастились их Джонни или Кори.
— Вы не видели тут девочку примерно такого роста? — спросила мамаша. — У нее светлые волосы и очки. Прошел уже почти час.
— Она внутри, — ответил Роббинс, указывая пальцем на вход в преисподнюю. — Никто еще не выходил. Молодые люди бродят там по кругу. Вообще-то предполагается, что они пройдут насквозь и выйдут. Но все застревают.
Пронзительный визг заглушил «Роллинг стоунз». Мамаша вздрогнула. Хорошенькие ножки. И обручального кольца нет. Роббинс покачал головой и прищелкнул языком.
8
Американский кинорежиссер, для творчества которого характерна помпезность.