Скандальная куртизанка

— Насколько я знаю, здесь останавливалась королева Анна, — небрежно проговорил Грейсон, словно королевы были частыми гостями в этом доме. Он положил руку на талию Кейт и прижал ее к себе. Кейт закрыла глаза. Это его прикосновение, похоже, сняло то отчуждение, которое оба испытывали в дороге.

— Я и забыл, какая здесь умиротворяющая тишина, — сказал он.

Кейт прислонила голову к его плечу, и Грейсон нежно поцеловал ее в макушку. Она подняла лицо и посмотрела ему в глаза.

Стук в дверь заставил его отступить на шаг от Кейт и отозваться:

— Входите!

Вошел лакей с дорожной сумкой Кейт.

— Вот сюда, — сказал Грейсон и отошел от Кейт еще дальше. Как только лакей поставил сумку на указанное Грейсоном место, вошла горничная с кувшином свежей воды и чистым бельем.

— Я оставлю тебя, располагайся, — сказал Грейсон, направляясь к двери.

— О… я… Да, хорошо, — заикаясь, проговорила Кейт. Он удалился вслед за лакеем и оставил ее с молодой горничной. Кейт перевела взгляд на девушку, которая сделала книксен, прежде чем положить белье, но пока служанка суетилась в комнате, у Кейт возникло неприятное ощущение, что девушка изучает ее. Пытается понять, кто она такая.

Вообще-то на Кейт часто смотрели изучающим взглядам, но то было в Лондоне. Кейт надеялась на то, что здесь будет иначе! Она фантазировала, что здесь она в течение нескольких дней будет просто женщиной. Женщиной, которая любит мужчину, которая готовит и заботится о нем, которая делит с ним постель.

Но она оставалась куртизанкой и здесь, похоже, она не избавилась от этого груза, и ей опять придется играть эту роль. Снова потребуются каменные стены, которые она научилась воздвигать вокруг своего сердца много лет назад.

Она не хотела, чтобы эти стены воздвигались с Грейсоном. Она хотела быть самой собой, но кажется, и здесь это невозможно.

Когда горничная ушла, Кейт опустилась на край кровати и вздохнула. Олдос и Дигби были правы — она играет в опасную игру. Как она не сообразила, что здесь не обойдется без слуг? Грейсон был одним из самых могущественных людей в Англии, а Кейт оказалась дурочкой, если поверила, что шагнула в фантастический сон. О чем она только думала?

Кейт встала, подошла к окну этой симпатичной комнаты и посмотрела на ухоженный симпатичный парк. Самая настоящая дурочка!

В жизни Грейсона бывали периоды, когда он находил деревенскую тишину давящей. Однако в этот предвечерний час он счел ее успокаивающей. Он сел перед камином в гостиной, держа в руке рюмку с виски, которое для него любезно нашел Ноукс. Тишину нарушали лишь тиканье часов на каминной полке да потрескивание поленьев в очаге.

Легкий стук в дверь заставил Грейсона подняться, он повернулся к двери, которую распахнул лакей, и увидел у порога Кейт.

— Позвольте войти? — спросила она и чуть вздрогнула, взглянув на стоящего рядом лакея.

— Пожалуйста, — улыбаясь, сказал Грейсон.

Кейт неуверенно вошла в комнату и остановилась у порога, разглядывая интерьер. На ней было темно-коричневое платье, отделанное зеленым, что идеально гармонировало с глазами. На шее висел золотой крест.

Красота Кейт поражала Грейсона всякий раз, когда он видел ее.

— Не хочешь ли вина? — спросил он, подходя к буфету.

— С удовольствием.

Он наполнил для нее бокал, и Кейт произнесла тост:

— За охотничьи домики в деревне!

— За охотничьи домики! — согласился он и чокнулся рюмкой с ее бокалом. — Надеюсь, тебе понравилась комната?

— Да, очень милая, — кивнула она. — Твой охотничий домик гораздо больше, чем я представляла.

— В самом деле? — Он всегда считал его маленьким. — Полагаю, он вполне подходит для нашей цели.

Кейт еле заметно улыбнулась и бросила взгляд на лакея.

— Ты голодна? — спросил Грейсон. Он испытывал голод — но голод другого сорта. Он мог бы проглотить Кейт здесь, прямо перед камином. — Мистер Ноукс сказал, что на ужин будет подана оленина.

— Оленина… — протянула она.

Тон, которым она произнесла это слово, заставил его усомниться в ее одобрении. Честно говоря, складывалось впечатление, что Кейт лишилась какой-то доли тепла.

— Здесь довольно тихо, — сказал он, вероятно, думая, что ее угнетает деревенская тишина. — Если привык к лондонскому шуму, это кажется… угнетающим.

— Вовсе нет, — заверила его Кейт. — Все это чудесно. Я даже не могла представить, как может быть чудесно. А вот очень красивая картина, — добавила она, показывая на полотно над диваном.

Грейсон посмотрел на картину. Это опять-таки была пасторальная сцена с босоногой пастушкой.

— Ваша светлость! — Вошел Ноукс, и Грейсон при его появлении испытал некое облегчение. — Ужин подан.

— Спасибо, Ноукс. Кейт? — Он предложил ей руку.

Кейт посмотрела на предложенную руку, как бы сомневаясь, принимать ее или нет, но затем прошла через комнату и положила ладонь ему на руку.

Столовая оказалась длинной и узкой, украшена она была так же, как и остальные комнаты домика, — оленьими головами и охотничьими принадлежностями. Над дверью была даже пара скрещенных шпаг, значение которых Грейсон давно позабыл.

— Мой отец любил это место, — сказал он, когда лакей усаживал Кейт. Он дождался, когда она заняла свое место, затем сел слева от нее. — Он был заядлым охотником и проводил здесь много времени, когда я был ребенком.

— А ты тоже заядлый охотник? — спросила Кейт, когда второй лакей налил суп в ее тарелку.

— Я… нет, не слишком, — признался он. — Наверное, если бы нужно было охотиться для того, чтобы добывать пищу, мне бы нравилось это больше. А охота ради охоты меня не слишком интересует. — В охоте было бесполезное убийство животных, что действовало на него угнетающе, и над этим уже много лет подтрунивали его друзья.

— А что ты предпочитаешь?

— Прогулки на лошадях.

Кейт кивнула и взяла ложку. Было такое ощущение, словно они сидели у кого-нибудь в гостях в Лондоне, ведя обязательные вежливые разговоры.

Все слишком чопорно. Первое блюдо они съели в молчании. Два лакея стояли у них за спиной, готовые подать следующее блюдо. Слышалось только случайное позвякивание ложек. Суп унесли, и появилось главное блюдо. Кейт сидела, положив руки на колени, молча глядя вперед.

Ужин проходил как-то неуютно, и Грейсон не мог понять причины этого. Все попытки завязать беседу оканчивались неудачей. Он торопливо ел, желая, чтобы ужин закончился как можно быстрее. А Кейт вообще едва прикоснулась к еде. Грейсон, наконец, отложил вилку и посмотрел на Кейт.

— Тебе не понравилась оленина?

Вздрогнув, Кейт взглянула на него.

— Оленина отличная, ваша светлость.

— С каких пор ты стала снова называть меня «ваша светлость»? — внезапно рассердившись, спросил Грейсон.

Кейт растерянно заморгала. Она украдкой посмотрела на лакея, стоявшего за его спиной, и взяла в руки вилку. Грейсон раздраженно вздохнул.

— Что-то не так, Кейт?

Она снова положила вилку.

— Я могу говорить прямо?

— А ты когда-нибудь говорила иначе?

Кейт слегка нахмурилась и сложила руки на коленях.

— Все это не то, — сказала она. — Абсолютно все.

— Что именно? Охотничий домик выглядит вполне по-деревенски.

— Нет! Не по-деревенски! Это замок, Грейсон, а не домик.

— Не домик? — с недоумением переспросил Грейсон.

— Да! Не домик! Я представляла себе небольшой домик и рассчитывала, что… — Она вспомнила про лакея и взглянула в его сторону.

То же самое сделал Грейсон.

— Ты говорила…

— Я ничего не говорила.

— Ты все-таки что-то хотела сказать, — возразил Грейсон.

Она снова бросила на него испепеляющий взгляд, затем опять посмотрела на лакея. И Грейсон понял ее. Он повернулся к лакеям и сказал:

— Благодарю вас, вы свободны. — Он постучал пальцами по столу, ожидая, когда лакеи покинут комнату. Когда дверь за ними закрылась, он повернулся к Кейт. — Теперь можешь говорить.

Она взглянула на него с удивлением. Наверное, он не хотел, чтобы его слова прозвучали столь резко, однако… Кейт вскочила со стула, заставив Грейсона вздрогнуть.