Страница 82 из 101
На само образование в школах и «бургах» смотрели снисходительно. Вот пример, по Кноппу, заданий одного выпускного (!) экзамена: «…воспитанникам предлагали решать следующую математическую задачу: „Самолет на скорости 108 километров в час и на высоте 2000 метров над землей сбрасывает бомбу. Через какое время и в каком месте упадет бомба?“ На экзамене по биологии звучал вопрос: „Какие факторы заставляют специалистов по расовым вопросам связывать будущее немецкого народа с исторической судьбой северной расы?“ На „национальной политике“ спрашивали: „Какими основополагающими идеями обогатил фюрер национал-социалистическое движение, чтобы привести его к победе?“»
Это поколение было уже совершенно новым и по образу мысли, и по физической подготовке. Дети «бургов» знали, что высшая радость — побыстрее попасть на фронт, высшая доблесть — умереть за фюрера и великий Рейх. Они были бесконечно преданны Рейху, они были абсолютно дисциплинированы и безоговорочно подчинялись приказам, они не знали слова «не могу», знали только слова «нужно, во что бы то ни стало». И за ценой они не стояли. Молодые нацисты сначала обучались в начальных школах «Напола», затем проходили усовершенствование в «бургах». Секрет усовершенствования сводился к очень простой формуле, выведенной Гиммлером: Верить, повиноваться, сражаться! Точка. Это все. То есть в «бургах» готовилось арийское белое мясо, которое должно выполнять любой приказ с улыбкой на губах, даже если это приказ отправиться на смерть.
7 декабря 1944 года Гиммлер получил следующий приказ фюрера: «Я приказываю, чтобы в дальнейшем младшие офицеры перед началом своей службы в вермахте или войсках СС проходили подготовку в национал-политических интернатах, школах Адольфа Гитлера, имперской школе в Фельдабинге и других учебных заведениях». Именно такие будущие фюреры нужны были нации, полностью завязшей уже в войне.
Лей недвусмысленно напутствовал юных выпускников «бургов»: «Каждому из вас следует запомнить, что тот, у кого партия отнимет право на коричневую рубашку, потеряет не только работу. Он будет уничтожен вместе с семьей, женой, детьми. Таковы жестокие, неумолимые законы нашего Ордена». Эти посвящения с выдачей эсэсовских рун называли таинствами «густого воздуха». Что это за ритуал, мы не знаем. Но вот чем становились посвященные — знаем. Об их будущем честно говорил Гитлер: «Речь вовсе не идет об уничтожении неравенства между людьми, наоборот, его необходимо усилить, поставив непреодолимые барьеры. Каким будет грядущий социальный порядок? Друзья мои, я скажу вам это: будет класс господ и толпа различных членов партии, разделенных строго иерархически. Под ними — огромная безликая масса, коллектив служителей, низших навсегда. Еще ниже — класс побежденных иностранцев, современные рабы. И надо всем этим встанет новая аристократия, о которой я пока не могу говорить… Но эти планы не должны быть известны рядовым членам партии». Будущее молодым эсэсовцам рисовалось в радужных красках, но многого, от чего придется отказаться, они попросту не знали.
Как писал Петель, «…само собой разумеется, только очень узкий круг высших чинов и крупных сановников СС знал с достаточной полнотой как теорию, так и значение требований, которые каждый член Ордена был обязан применять к себе и своему окружению. Члены различных низших и „подготовительных“ подразделений узнавали об особенности своего положения только после запрета жениться без разрешения руководства и после того, как их поставили под юрисдикцию СС. Трибуналы СС действовали с чрезвычайной суровостью, но главная их цель была не в поддержании дисциплины, но в том, чтобы вывести членов СС из-под компетенции государственной и партийной власти. Отныне у членов Ордена не оставалось никакого иного долга, как повиноваться его законам, забыв о всякой личной жизни».
Они и повиновались, жертвуя своими молодыми жизнями без сожаления и размышления, поскольку знали, что впереди ждет великая победа. Но все равно было нечто, чего не могли победить и они, — особенностей человеческого организма. Вот с этой бедой и решил бороться Гиммлер, мечтавший иметь под своим началом идеального солдата. Конечно, лучшим решением было бы иметь механических солдат, но таковых не существовало. Поэтому, как только Германия захватила Польшу и вторглась в пределы СССР, то есть пошел огромный приток военнопленных, в лагерях начались эксперименты врачей, работавших на Гиммлера. Эти доктора входили в состав сотрудников Аненербе и разрабатывали проекты для улучшения качества военной силы.
На Нюрнбергском процессе вторым по значимости пунктом обвинения после евреев как раз и стали медицинские эксперименты. Эксперименты с использованием людей были самые разнообразные. И все они были направлены на улучшение боеспособности армии. Основной вал таких исследований как раз и приходится на 40-е годы, когда требовалось в срочном порядке качества войска улучшить. С одной стороны, Гиммлеру не хотелось терять хороших солдат, отсюда все опыты с отравляющими веществами, заживлением ран, переливанием крови, попыткой воскрешения умирающих; с другой — он желал улучшить качества воинов и разработать средства для выживания в непригодных для жизни условиях. Доктор Зигмунд Рашер занимался изучением человека в состояниях, которые неминуемо приводят к смерти, — лишение воздуха, переохлаждение, потеря крови и т. п.
Опыты, проводившиеся с ограничением воздуха или полным его отсутствием, требовались для полетов на больших высотах, чем занималось ведомство Вернера фон Брауна. Ракетчикам необходимо было знать, как поведет себя организм человека в разреженном воздухе или при низком давлении. Поэтому своих подопытных доктор Рашер загонял в барокамеру и начинал планомерно откачивать кислород. Результаты были чудовищными. Люди погибали в страшных мучениях, зато доктор Рашер мог спокойно запротоколировать свои наблюдения. На «наблюдения» Рашер израсходовал примерно 200 человек. Один из свидетелей, на что уж привычный человек, охранник, описывал действия Рашера такими словами: «Я лично видел через наблюдательный глазок камеры, как один заключенный находился в разреженном пространстве до тех пор, пока у него не лопнули легкие. Некоторые эксперименты вызывали у людей такое давление в голове, что они сходили с ума и рвали на себе волосы, стараясь освободиться от этого давления. В своем безумии они разрывали себе лицо и голову ногтями в попытке покалечить себя, они разбивали себе головы о стены, они кричали, пытаясь облегчить боль в ушах от давления. Обычно эти эксперименты с крайне низким давлением кончались смертью экспериментируемого. Эксперименты с крайне низким давлением настолько часто кончались смертью, что они использовались скорее как обычное средство казни, чем как эксперимент. Я знаю случаи, когда при экспериментах Рашера заключенные находились в условиях низкого давления либо высокого давления или комбинации того и другого в течение 30 минут. Эксперименты в целом делились на две группы: одни из них известны под названием „живых экспериментов“, а другие — просто как „X“-эксперименты, то есть эксперимент и казнь одновременно».
Сам эксперимент задумывался в благих целях: если летчики страдали от падения или повышения давления, то каково будет космонавтам, вот и нужно было найти способ, как с этим бороться, а чтобы знать, как бороться, сначала требовалось понять, что с человеческим организмом в таких условиях происходит. Иначе чем опытным путем этого не понять.
Рашер и фиксировал все видимые глазом физические и психические изменения. А затем вскрывал трупы и фиксировал изменения в тканях. Это было бесчеловечно… но не для ученого. А сама идея была гуманной: помочь людям выживать. Только странно гуманизм соседствовал с жестокостью. Интересовало доктора и как влияет содержание кислорода в воздухе на процесс дыхания. Сухим научным языком он пояснял на Нюрнбергском трибунале: «Опыт проводился в условиях отсутствия кислорода, соответствующих высоте 8820 метров. Испытуемым был еврей 37 лет в хорошем физическом состоянии. Дыхание продолжалось в течение 30 минут. Через четыре минуты после начала испытуемый стал покрываться потом и крутить головой. Пять минут спустя появились спазмы; между шестой и десятой минутами увеличилась частота дыхания, испытуемый стал терять сознание. С одиннадцатой по тридцатую минуту дыхание замедлилось до трех вдохов в минуту и полностью прекратилось к концу срока испытания… Спустя полчаса после прекращения дыхания началось вскрытие».