Страница 13 из 95
Джулиан не знал, насколько тщательно подбирали для призыва в армию людей, которым предстояло стать механиками. Чтобы эффективно работать в боевой группе, призывники должны были обладать рядом очень специфических личных качеств. Групп охотников и убийц было не так уж много, и они с трудом поддавались контролю, причем сразу по нескольким параметрам. Эти группы и сами по себе не очень четко исполняли приказания, а кроме того, они плохо взаимодействовали с другими группами. К тому же каждый отдельный механик в группах охотников и убийц, как правило, был не слишком тесно связан с товарищами по группе.
И это неудивительно. В такие группы подбирали людей того же типа, которым в армиях прежних времен поручали самую «мокрую» работу. Они заведомо должны были быть до какой-то степени необузданными и независимыми в принятии решений.
Как верно подметил Джулиан, в большинстве групп был человек, который на первый взгляд плохо подходил для работы механика. В группе Джулиана таким «неподходящим» человеком была Канди — ее ужасала война, и она старалась не причинять врагам лишнего вреда. Таких людей, как Канди, называли «стабилизаторами».
Джулиану казалось, что Канди воплощает в себе совесть его группы, но вернее было бы сказать, что она действовала на группу, как регулятор — подобно регуляторам в машинах. Группы, в которых не было такого человека, были более склонны выходить из-под контроля, превращаться в так называемых берсеркеров. Такое иногда случалось с группами охотников и убийц, «стабилизаторы» которых просто не могли быть настроены слишком мирно — и в тактическом плане это грозило настоящими бедствиями. Согласно Клаузевицу, «война — это контролируемое применение военной силы для решения политических вопросов». Неконтролируемая же военная сила причиняет больше вреда, чем пользы.
Ходили байки, что случаи берсеркерства — боевого безумия — в общем и целом даже полезны в качестве живой пропаганды — якобы после таких случаев нгуми еще сильнее боятся наших солдатиков. На самом же деле, судя по результатам исследований психологии противника, все было как раз наоборот. Боевые машины типа солдатиков вызывают у врагов наибольший страх, именно когда действуют как настоящие машины, бездушные автоматы, управляемые на расстоянии. А когда солдатики проявляют гнев или впадают в боевое безумие — то есть ведут себя, как люди в костюмах роботов, враги начинают думать, что это обычные люди, а значит, не так уж и неуязвимы.
Более половины «стабилизаторов» выходят из строя задолго до окончания срока службы. В большинстве случаев это происходит не внезапно, неудаче предшествует некоторый период нерешительности и сомнений. Марта и Рэй как раз и предстояло изучить все данные о состоянии и действиях «стабилизаторов» перед срывом, и выяснить, существуют ли четкие внешние признаки, которые могли бы насторожить командование и предотвратить катастрофу — вовремя направив механика-«стабилизатора» на оздоровление или на другую работу.
Непробиваемая защита имплантатов, которая обеспечивает их самоуничтожение в случае повреждения, официально предназначалась для того, чтобы люди не причиняли вреда себе или другим. Но все прекрасно знали, что на самом деле все это делается для сохранения государственной монополии на имплантаты. Но, как большинство общеизвестных истин, это было не совсем верно. Точно так же, как то, что невозможно перенастроить или починить вживленный имплантат «на месте». Но перенастройка касалась в основном ограничения воспоминаний механика — обычно такое проделывали, когда солдат видел что-нибудь такое, что лучше бы ему не видеть, и в интересах командования было, чтобы он это забыл. Но среди собравшихся в эту пятницу в «Ночном особом» о подобной тонкости знали только двое.
Иногда к такой «подчистке» памяти приходилось прибегать ради секретности и безопасности, а иногда — гораздо реже — ради самих людей.
Почти все, чем сейчас занимался Марти, так или иначе относилось к военному ведомству. Поэтому он чувствовал себя несколько неуютно. Тридцать лет назад, когда Марти Ларрин только пришел в науку, имплантаты были еще малоизученным новшеством, чрезвычайно дорогим и редким, и применялись в основном в медицинских целях и для научных исследований.
Тогда большинству людей еще приходилось работать для того, чтобы себя обеспечивать. Но спустя десять лет все переменилось: по крайней мере в странах «первого мира» большинство профессий, связанных с производством и распределением товаров, морально устарели и стали ненужными. Нанотехнология подарила миру нанофоры: если тебе нужен дом, закажи его нанофору и обеспечь машину достаточным количеством воды и песка. И назавтра уже можешь перевозить в новое жилище свои пожитки. Нанофору можно заказать все, что угодно — машину, книгу, пилочку для ногтей. Более того, тебе даже не нужно заказывать все по отдельности — нанофор сам знает, чего хочет человек и в каком количестве. Конечно, нанофоры могут изготавливать другие нанофоры. Но не для кого угодно — только для правительства. И ты не сможешь так просто закатать рукава и соорудить нанофор сам, потому что правительство владеет монополией и на секретную технологию термоядерных реакций, а без энергии, которая высвобождается при таких реакциях в огромном количестве, нанофоры просто не смогут существовать.
Эти разработки стоили жизни многим тысячам людей, а в Северной Дакоте появился громадный кратер — но к тому времени, когда Джулиан пошел в школу, правительство уже могло себе позволить обеспечивать всех граждан любыми материальными благами. Естественно, оно не давало тебе абсолютно все, чего тебе хочется — алкоголь и прочие наркотики отпускались под строгим контролем, точно так же, как небезопасные штуки, вроде оружия и машин. Но если ты — хороший, законопослушный гражданин, то можешь прожить всю жизнь в достатке и безопасности, не пошевелив даже пальцем, конечно, если только тебе самому не захочется работать. За исключением трех лет обязательной государственной службы.
Большинство граждан в течение этих трех лет просто носят военную форму и работают в Управлении Ресурсов — то есть следят за тем, чтобы нанофоры бесперебойно получали все необходимые для их деятельности вещества. Примерно пять процентов призывников надевают голубые униформы и становятся медработниками — это люди, у которых при тестировании обнаруживаются способности к работе с немощными стариками и больными. Еще пять процентов надевают зеленые мундиры и становятся солдатами. Небольшая часть из этих пяти процентов, проявивших при тестировании сообразительность и быстроту реакции, становятся механиками.
Людям, которые попадают на государственную службу, разрешается продлевать контракт, и очень многие этим правом пользуются. Некоторые из них хотят быть полезными обществу, им невыносима мысль о том, что вся жизнь пройдет в полном бездействии. Некоторых привлекают дополнительные выгоды, которые они получают вместе с униформой — деньги на развлечения и хобби, уважение в обществе, удобства от того, что не надо думать, чем бы заняться — у тебя есть начальство, которое всегда скажет, что необходимо делать. Ну и еще — карточка довольствия, по которой можно получать алкоголь в неограниченном количестве, но только в свободное от дежурств время.
А некоторым просто нравится, что им разрешают носить оружие.
Солдаты, не занятые в управлении «солдатиками», «летунами» или «морячками» — между собой механики называют их «бутсами», — получают все положенные военнослужащим льготы, но их в любой момент могут уволить из армии и отправить по домам. Им обычно не приходится сражаться с противником, поскольку солдатики делают это лучше и их невозможно убить. Но, несомненно, одна из важнейших военных обязанностей полностью лежит на «бутсах»: они выступают в качестве заложников. Или даже, точнее будет сказать, в качестве приманки. Этакий привязанный к столбу козленок для дальнобойного стратегического оружия нгуми. Из-за этого бутсы и не питают особой любви к механикам, поскольку выходит, что именно благодаря механикам им не приходится рисковать жизнью. Если солдатика разорвет на куски — механик просто получит себе нового. Во всяком случае, так думают бутсы. Они не знают, каково это — пережить подобное на собственной шкуре.