Лебеди Леонардо

— Впрочем, он мне больше чем сын, — заметил Лодовико.

— Никто этому не поверит, ваша милость, — отвечал Галеазз и, когда Лодовико бросил на него притворно суровый взгляд, добавил: — Вы слишком молоды, чтобы иметь сына моего возраста.

— А теперь, когда я вступаю в брак с этим воплощением юности и чистоты, никто тем более не скажет, что я старик, — отвечал Лодовико Галеаззу, но адресовал свои слова Беатриче, словно благодарил ее за возможность омолодиться столь чудесным образом.

Беатриче рассмеялась и тут же задумалась: а не слишком ли подготовленной выглядит эта льстивая речь? Впрочем, ей нравилось, что Il Moro так добр к этому красавцу, что он считает его ровней и членом семьи. Правитель должен возбуждать в своих подданных желание служить не за страх, а за совесть — еще вчера Беатриче не ожидала подобной мудрости в своем порочном и злобном муже. Ободренная отсутствием Цецилии Галлерани, слушая приветственные выкрики толпы и любуясь на этого славного воина, предложившего ей свои услуги и покровительство, Беатриче спрашивала себя, возможно, семейная жизнь с Лодовико и не окажется продолжением ее ночных кошмаров?

Чуть позже Беатриче сидела у окна библиотеки, рассматривая сквозь мутное стекло занесенный снегом парк, озеро и сады Кастелло ди Павия — одного из множества ее новых дворцов. Садилось солнце, но еще можно было различить фонтан — обледеневший трезубец Посейдона упрямо торчал вверх. Кусты, лужайки, деревья и тропинки окутало белое снежное покрывало, окрашенное пурпурным светом заходящего светила. От окна веяло холодом, но все же пейзаж поражал странной красотой. Беатриче не верилось, что следующей весной, вернувшись в Павию, она обнаружит вместо этой белоснежной мантии живую зелень. Как полноправная хозяйка замка она сможет объехать все местные угодья на своем красавце жеребце цвета корицы.

Библиотека представляла собой череду комнат с высокими сводчатыми потолками, мебелью из красного дерева и мраморными колоннами в пышном коринфском стиле. На полках хранились тысячи ценных рукописей, украшенных изысканными миниатюрами, которые Il Moro собирал по всему свету. Он показал одну из рукописей Изабелле и Леоноре. Они с восхищением рассматривали крошечные заметки на полях — переводы Висконти трактата о поверженных драконах и прочих злобных тварях. Лодовико похвастался, что у него самая полная частная коллекция греческих и латинских авторов в Европе.

— Возможно, больше рукописей хранится только в Ватикане, — скромно заметил Лодовико. — Я провел много дней, сочиняя письма владельцам этих сокровищ. Из-за войн и прочих бедствий множество текстов пропало, а некоторые нашли пристанище в церквях, монастырях и у дилетантов, которые не ведали, чем владеют.

Леонора уже упомянула о своей библиотеке в Ферраре и сейчас рассказывала о трудах герцога Эрколя, мечтавшего, чтобы сокровища античных цивилизаций были переведены на родной язык.

— Цель достойная, — согласился Лодовико. — Теперь вы видите, что ваша дочь не будет оторвана от мира учености, даже оставив своих просвещенных родителей. Я рад буду исполнить любое ее желание.

— Ваши заверения, равно как и то, что я увидела собственными глазами, успокоили мое сердце, — отвечала Леонора новоиспеченному зятю, которого совсем недавно готовилась невзлюбить.

— Мадонна Беатриче!

Голос Лодовико заставил Беатриче отвернуться от окна, хотя она предпочла бы не участвовать в беседе, а наблюдать со стороны.

— Надеюсь, вы проведете здесь множество счастливых часов, посвящая свой досуг ученым занятиям, в коих, я слыхал, вы весьма преуспели.

— Кто у нас разбирается в литературе, так это Изабелла, — промолвила Беатриче, желая выглядеть если уж не ученой, то хотя бы великодушной.

Она всеми способами пыталась избежать дальнейших расспросов Лодовико о латинских текстах. Пускать пыль в глаза — дело сестры.

— Моя сестра слишком щедра на комплименты. — Изабелла решила проявить еще большее великодушие. — Когда вы увидите, как она скачет на прекрасном жеребце по открытой местности, то поймете, что равных вашей жене в этом искусстве нет на целом свете.

— Ничуть не сомневаюсь, мадам. Юношеское очарование вашей сестры неоспоримо.

Все трое смотрели на Беатриче, словно на малютку в колыбели. Она еще могла понять задумчивый взгляд матери, но Изабелла? Она всего на год старше Беатриче, ей ведь только шестнадцать! Почему по сравнению с ней Беатриче кажется нескладным подростком? Разве все дело в пышном бюсте сестры, который так выигрышно смотрится рядом с крошечными грудками Беатриче? Или в развитом уме, который позволяет Изабелле так свободно вести разговор с мужчинами? Какова бы ни была причина, женственность Изабеллы весьма выигрывала на фоне девичьего простодушия Беатриче.

— Наверное, дамы хотят отдохнуть? — спросил Лодовико.

Он уже успел объявить, что, несмотря на тяготы пути, во время которого дамы страдали от холода и голода, свадебная церемония состоится через день и будет проходить в часовне Кастелло ди Павия. На следующий день они отправятся в Милан, где в честь новобрачных будут даны пышные feste. Герцогский астролог мессир Амброджо, чье мнение при дворе считалось непререкаемым, заявил, что этот день наиболее благоприятен для церемонии.

— Я ничего не делаю без его совета, — объяснял Лодовико. — Три года назад я лежал при смерти, и только вмешательство астролога в самое благоприятное для этого время спасло мне жизнь. Боюсь, слишком многие тогда хотели моей смерти. С тех пор я всегда прислушиваюсь к его словам.

Сам астролог уже находился на пути в Милан, собираясь на месте оценить все опасности, которые могли помешать свадебной церемонии. Вместе с ним отбыл magistro Леонардо, который отвечал за театральные декорации и устройство предстоящих торжеств. Лодовико поведал дамам, что художник занимается изучением анатомии и архитектуры в его библиотеке.

— Мы ведь еще увидим его? — слегка разочарованно спросила Изабелла.

— Он проводит здесь лето и большую часть осени. Я разрешил ему пользоваться библиотекой и свел с учеными мужами из нашего университета. Какая недальновидность!

— Недальновидность?

— Я нанимал Леонардо как художника и инженера, а попробуйте заставить его взять в руки кисть! У него вечно находится тысяча причин, чтобы не садиться за мольберт!

— Следует с пониманием, но строго относиться к капризам художников, состоящих у вас на службе, — знающим тоном промолвила Леонора. — Герцог Эрколь и я вынуждены постоянно подыгрывать нашим придворным живописцам. На свете нет более ранимых созданий, чем творцы! Видя, сколько хлопот они доставляют мне и герцогу, художники чувствуют свою вину и с большим усердием берутся за работу.

— Превосходная тактика, мадам. Придется применить ее к художникам, состоящим при моем дворе. Особенно к magistro. Дай ему волю, он бы сутки напролет препарировал трупы людей и животных!

— Но для чего? — испуганно спросила Беатриче.

Новость показалась сестрам такой ужасной, что внезапно им захотелось покрепче прижаться друг к дружке.

— Разве вы не знаете? Он исследует органы и сосуды! Леонардо заявляет, что, будь его воля, он посвятил бы жизнь изучению того, что находится внутри тела, а не прославлению того, что снаружи! Хвала Господу, что он незаконнорожденный и поэтому не смог посвятить себя медицине или праву. Если бы его отец был в молодости более благоразумен, великий художник вскрывал бы сейчас язвы на ногах чумных больных!

— Он ведь рисует наружность, — удивилась Беатриче, — зачем ему внутренности?

— В душе он медик, дорогая моя. О, он много чем увлекается, но этим в особенности. Вместо того чтобы заняться украшением миланского замка, он день и ночь зарисовывает органы, сосуды, конечности и даже мертвых младенцев в чреве матери. Вы должны увидеть их — они удивительны и ужасны!

Лодовико улыбнулся и слегка кивнул невесте. Беатриче чувствовала, что глаза жениха скользят по ее телу. Взгляд был почти неприличным. Беатриче хотелось верить, что это — начало более близких отношений.