Аракчеев

Для достижения этой цели «следователи» безоглядно нарушали законодательство, действовавшее в то время в Российской империи. Стремясь продемонстрировать преданность своему благодетелю Аракчееву, губернатор Жеребцов даже приезжал в Грузино и самолично участвовал в допросах обвиняемых.

По существовавшему тогда законному порядку решения по уголовным делам, по которым проходило более девяти обвиняемых, назначенных к наказанию, должны были представляться через Сенат на высочайшее утверждение. Соблюдение такого порядка отдалило бы наказание убийцы и лиц, причастных к убийству Настасьи, на весьма продолжительное время. Дабы ускорить ход дела, губернатор Жеребцов разбил его на семь дел: по каждому из них проходило не более шести обвиняемых.

Убийца и причастные к убийству Настасьи люди были установлены быстро. Прибывший с Аракчеевым в Грузино командир полка его имени полковник Ф. К. фон Фрикен распорядился сразу же арестовать всех находившихся в то утро в имении дворовых — более 24 человек. На допросах перепуганные крестьяне рассказали все, как было, и даже более того. Материалы дела, рассматривавшегося в Новгородской палате Уголовного суда [203], показывают, как много лишнего наговорили на себя и других подследственные.

Оказалось, что Настасью убил работавший на кухне аракчеевского дома крепостной 20-летний Василий Антонов. На допросах он рассказал, что пошел на это преступление под влиянием своей сестры Прасковьи (21 год) и дворовых девок Татьяны (17 лет) и Федосьи (19 лет) Ивановых. Все они жаловались ему на управляющую домом графа Настасью Шумскую, говоря, что она «часто причиняет им напрасные побои», и якобы просили его каким-либо образом ее извести. Василий Антонов признался, что согласился на это из сожаления к женщинам, которых Настасья мучила. О замысле убийства домоправительницы знало несколько человек, служивших у графа в качестве дворовых: это жена Василия, 30-летняя Дарья Константинова, брат Николай Антонов (16 лет), 48-летняя Елена Фомина, а также состоявшие на военной службе мастеровой Илья Протопопов (25 лет), дворецкий Иван Некшинский (32 года), фельдшер Степан Исаков (33 года). Об этом, как ни странно, рассказали на следствии сами подозреваемые.

Окончательное решение убить Настасью Василий Антонов принял, по собственному его признанию, 7 сентября, после того как домоправительница приговорила его сестру Прасковью к битью сначала розгами, а затем батогами. Удобный случай представился 10 сентября в шестом часу утра. Настасья в это время еще спала — Василий пробрался к ней в комнату с кухонным ножом в руке. Настасья проснулась, отчаянно сопротивлялась, хватая нож руками, но убийца оказался сильнее…

5 октября 1825 года Новгородская палата Уголовного суда своим решением определила: «Означенных преступников, наказав кнутом, сослать в каторжную работу в Сибирь вечно, дав им: Василию Антонову — сто семьдесят пять, Прасковье Антоновой — сто двадцать пять, Дарье Константиновой — девяносто пять, Федосье и Татьяне Ивановым — по семидесяти и Елене Фоминой — пятьдесят ударов». Орудие же убийства — найденный на месте преступления нож — был назначен приговором суда к истреблению посредством палача. Новгородский гражданский губернатор Жеребцов утвердил этот приговор. В судебном решении Настасья Шумская будет представлена «истинно усердною к соблюдению польз и спокойствия в доме Его Сиятельства» домоправительницей, которая «старалась иметь за каждым из людей надлежащий присмотр и тем обуздывала их от своевольств, а в то же самое время требовала и точного исполнения должностей их, что, конечно, не могло им понравиться».

Позднее был вынесен приговор и в отношении остальных обвиняемых. Все они также приговаривались к наказанию ударами кнута в количестве от семидесяти до ста одного, выключались из военных званий и ссылались в каторжную работу.

23 декабря 1825 года состоялось приведение приговора в исполнение. Лобное место устроили в селе Грузино на поляне прямо против колоннады собора Святого апостола Андрея Первозванного. Оцепили его ротой солдат. Собрали крестьян с женами и детьми со всей вотчины, чтобы видели и запоминали, как страдают преступники.

Василий и Прасковья Антоновы умерли на месте наказания во время экзекуции. Елена Фомина — через несколько дней. Все остальные осужденные вынесли назначенные им удары кнутом, отлежались, отсиделись в остроге и отправились в Сибирь.

Декабрист Н. И. Лорер отмечал впоследствии в своих записках: «Между сосланными не нашей категории нашлись мастеровые разного рода и за хорошую плату скоро снабдили нас всем необходимым. Помню, из них много было дворовых людей аракчеевских (сосланных) за убийство его любовницы. Эти люди рассказывали нам такие ужасы про своего прежнего господина, что сердце, бывало, содрогается».

Следствие по делу об убийстве Настасьи продолжалось долго и после того, как были наказаны главные обвиняемые. «Следователи» искали тех, кто знал о замысле убийства, но не донес. Как известно, кто желает найти — тот всегда найдет. Находили и они [204]…

Губернатору Д. С. Жеребцову излишнее усердие, проявленное при расследовании дела об убийстве Настасьи Шумской и определении приговора, обойдется недешево. Спустя год после описанных событий он будет обвинен в злоупотреблениях, допущенных при ведении этого дела, предан суду и отстранен от должности.

Граф Аракчеев так и не оправится от пережитого потрясения. До самой своей смерти он будет переживать ужасную смерть своей возлюбленной Настасьи.

После расправы над дворовыми, причастными к убийству Настасьи, Алексей Андреевич направился в Юрьев монастырь к отцу архимандриту Фотию искать утешения. Пребывание графа в монастыре Фотий запечатлел затем надписью, вырезанной на медной решетке в церкви: «На сем месте болярин Ал. Ан. Аракчеев в дни скорби своей возсылал теплыя свои молитвы к Богу».

После смерти Настасьи графу открылись некоторые тайны ее жизни, весьма для него огорчительные. Алексею Андреевичу показали записочки, писанные Настасьей молодым офицерам, — их содержание со всей очевидностью свидетельствовало о том, что его дорогая возлюбленная была ему, увы, неверна.

Спустя некоторое время Аракчеев принялся распечатывать оставшийся от убиенной скарб и обнаружил среди ее вещей множество подарков, присланных ей знатными петербургскими чиновниками, хотевшими через ее посредство размягчить каменное для них аракчеевское сердце. Алексей Андреевич не оставил эти подарки у себя, но приказал составить подробный список на все подаренное его любовнице имущество с указанием фамилий дарителей и затем послал им их подарки обратно.

На сорока огромных возах подаренные Минкиной вещи были привезены в столицу. Средь бела дня их начали развозить по домам знатных персон, искавших милости у Аракчеева через его любовницу. Многие из них, стремясь избежать позора, заявляли, что они ничего знать не знают, и отказывались принимать возвращаемые вещи. Но неистовый в своей страсти унизить ясновельможную публику, Аракчеев приказал сообщить их сиятельствам и высокопревосходительствам, что ежели они не примут подарки обратно, то он велит пропечатать в ведомостях списки с оригиналами их писем к крестьянке Настасье Минкиной. Все тотчас признали свои вещи и поспешили в Грузино изъявить графу Алексею Андреевичу свою благодарность и преданность.

Об этой истории рассказал в своих записках князь П. А. Вяземский. Петр Андреевич испытывал подлинные муки страдания от сознания того, что сановники, его окружавшие, собственной подлости посвятившие жизнь свою, не подвергнутся за это никакому наказанию. «Одна моя надежда, одно мое утешение, — молил князь, — в уверении, что они увидят на том свете, как они в здешнем были глупы, бестолковы, вредны, как они справедливо и строго были оценены общим мнением, как они не возбуждали никакого благородного сочувствия в народе, который с твердостью, с самоотвержением сносил их как временное зло, ниспосланное Провидением в неисповедимой своей воле».

203

Они хранятся в ОПИ ГИМ и несколько лет назад были опубликованы в издании: Река времен. Кн. 5. Государь. Государство. Государственная служба. М., 1996. С. 138–172.

204

К суду были привлечены в качестве обвиняемых по делу об убийстве Настасьи Шумской также управляющий Мирским банком Семен Алексеев, кухмистер Иван Аникеев, дворецкий Иван Малыш, казначей Иван Пупте, кондитер Николай Николаев, повар Тимофей Лупанов.