Роковой треугольник

Запрокинув голову, он смотрел на бездонное голубое небо и плывущие по нему белые облака.

— Но тебя я тоже любил, — Признался он. — Хоть и злился, и ревновал, но любил тебя. — Внутренняя боль немного отступила, и на смену ей пришло облегчение. — О господи, Дейв, я скучал по тебе. Прости меня за то, что я овладел тогда Вандой, а потом трусливо сбежал.

Солнечный свет слепил глаза, затуманивая взор и делая окружающий мир менее отчетливым. И мгновенно в его мозгу всплыл образ четырех мальчиков Беренджеров, какими они были в то далекое лето. Эти четверо, юные и бесстрашные, рассчитывали всегда быть вместе.

— И в душе, — тихо продолжил Стив, чувствуя, как в его сердце входит мир, — мы всегда будем вместе. Ты — часть нас самих, Дейв. И светлая память о тебе останется в наших сердцах до конца дней.

Легкий вздох ветерка коснулся его щеки, и он улыбнулся, отпуская прошлое и устремляясь навстречу будущему.

* * *

Два дня спустя Билл влетел в кухню и сверкнул глазами на мать.

— Стив уезжает.

Ванда уронила сковородку, которую держала, и оглушительный грохот отозвался эхом во всем доме. Она не видела его с той последней ночи в ее спальне. Он собирает вещи и уезжает? Уже? Не сказав ни слова?

— В конце лета, — уточнил Билл, направляясь к холодильнику. Распахнув его, он вытащил банку содовой и захлопнул дверцу. — Мэтт говорит, что он собирается обратно в Бразилию.

Ванда подняла сковородку, машинально провела по ней полотенцем и наклонилась, чтобы поставить ее на место в шкафчик.

Стало быть, он пробудет здесь еще неделю, подумала она, вспомнив, что каждый из кузенов Беренджеров обещал Мэтту провести все лето в Редсвилле.

Одна неделя. Всего семь дней, и Стив снова уедет. Как сможет она вернуться к прежнему образу жизни, который он полностью разрушил?

Ее охватило смятение, но Ванда заставила себя выдавить улыбку, чтобы сын ничего не заподозрил. Надеясь, что ее голос прозвучит спокойно, она заметила:

— Ты же знал, что Кевин и Стив уедут в конце лета.

— Но Стиву совсем не обязательно уезжать, — возразил ее сын. Щеки у него горели, в глазах застыла немая просьба. — Ты могла бы уговорить его остаться.

— Что?

— Я знаю, ты ему нравишься. Он сам говорил мне. Так попроси его не уезжать.

У Ванды защемило сердце. Она отказывается от Стива, но какое она имеет право решать за Билла? Ванда в смятении взглянула на своего любимого мальчика. Он так быстро растет и совсем скоро начнет жить самостоятельно. Он уже строит планы на будущее. Даже София с надеждой смотрит вперед. Вчера вечером она приняла предложение руки и сердца от Дона. Осенью она выйдет замуж и переедет к своему старому другу и новому мужу.

Все, кроме Ванды, двигались вперед.

Скоро у всех, кроме нее, будет новая жизнь. А она закончит свою здесь, в доме, где выросла. Одна.

Ей совсем не нравился такой прогноз. Больше не будет Дейва. Не будет страстных ночей со Стивом. Не будет поцелуев украдкой; засыпая, она больше не почувствует размеренного дыхания мужчины на своей шее. Не будет споров со Стивом, которые заканчивались изумительными поцелуями. Каким пустым вдруг показалось ей ее будущее! Ванда чуть не разрыдалась.

Одна ее половина хотела сделать то, о чем просил Билл. Сию же минуту поехать на ранчо Беренджеров и умолять Стива остаться.

Но что это даст? Он уже принял решение и вряд ли изменит его. Смерть Дейва едва не разрушила ее жизнь. То, что она теперь чувствовала к Стиву, было гораздо глубже. Так будет лучше отпустить его сейчас, чем волноваться за него каждую секунду. Ведь, если он тоже погибнет, разве она сможет пережить это?

Нет. Так будет лучше для нее и для Билла.

Лучше им быть в безопасности, чем получить новую рану.

— Я не могу, Билл, — ответила Ванда, подходя к сыну. Билл попятился, в его глазах блестели слезы разочарования.

— Лучше скажи — не хочешь.

— Я и не рассчитываю, что ты поймешь, — произнесла она спокойным голосом, хотя ей хотелось кричать от боли. — Но я должна сделать то, что считаю наилучшим для нас обоих.

— Ты не права.

— Возможно, — согласилась она, чувствуя, что боль сковала все тело. — Но я не могу рисковать.

Стив глотнул прохладного ночного воздуха. Лето почти закончилось. И если бы его жизнь кардинально не изменилась за последнюю пару недель, он бы уже думал об отъезде. Только от одной мысли о возможной разлуке с Вандой у него заболело сердце. Но он снял напряжение, напомнив себе, что еще ничего не решено.

Плотнее запахнув свой черный кожаный пиджак, чтобы защититься от внезапного порыва ветра, он засунул обе руки в карманы.

Проходя через поле, Стив оглянулся и посмотрел на освещенные окна ранчо.

Было поздно, и в доме уже все спали. Проворочавшись с бока на бок и так и не сумев заснуть, Стив решил прогуляться. И теперь он стоял в темноте, пытаясь привести в порядок мысли. Правда заключалась в том, что семейное ранчо всегда казалось ему надежным убежищем, гаванью, где можно укрыться от всех проблем. И, видит Бог, эти пятнадцать лет он очень сожалел, что не имеет возможности вернуться в Редсвилл. И считать это место своим домом.

Улыбаясь, он продолжал идти куда глаза глядят. Было так приятно находиться на свежем воздухе. Он ушел из дома, потому что ему хотелось побыть одному и все обдумать. Пришло время попрощаться с бурной холостяцкой жизнью и бросить якорь в тихой гавани.

Последние два дня он провел, стараясь завершить незаконченные дела. Несколько часов говорил по телефону с риэлтерами и банкирами, пытаясь перевести бизнес сюда, в Редсвилл.

Стив с удивлением понял, что может безболезненно отказаться от работы. Что касается всего остального, он наймет опытного менеджера, который будет следить за каждодневными делами в его бразильском офисе. Стив же будет общаться с ним по мере необходимости.

С этого момента Редсвилл станет его домом.

Наконец-то. Стив знал, что ему еще о многом нужно серьезно поговорить с Вандой, но сначала необходимо уладить все дела. Тогда он сможет с полным правом сказать ей, что оставил старую жизнь в прошлом и хочет строить новую, с нею и с Биллом. Он очень надеялся, что она не откажет.

— Здесь ты рискуешь, приятель, — пробормотал он. — Она может просто послать тебя подальше. Что тогда? — Он нахмурился, понимая, что Ванда, возможно, не захочет, чтобы он остался насовсем. Летний роман — это одно. А жизнь бок о бок — совсем другое. Как бы сильно он ни хотел этого, но даже его немного пугала мысль о том, что они все время будут вместе. Что, если он все испортит? Что, если ненароком подведет Ванду? Разочарует Билла? Что, если он просто не создан для семейного очага?

Вдруг Ванда действительно не захочет выйти за него замуж? Так много вопросов, и ни одного ответа. Покачав головой, Стив зашагал дальше. Большую часть жизни он рисковав свернуть себе шею. На этот раз, правда, он рисковал намного большим, чем просто шеей. Дело касалось — также и сердца, но и вознаграждение, если Ванда не отвернется от него, стоит риска.

Черт, он даже не сообщил семье о своих планах. Ему надо было поговорить с Вандой перед тем, как он скажет остальным, что собирается сделать.

После того утра у реки, когда он наконец открыл душу Дейву, Стив впервые за долгое время взглянул на мир другими глазами. Он радовался каждому новому дню, его жизнь больше не омрачало чувство вины и сожаления. Каждое дуновение ветерка, каждый шепот в ночи сулил надежду на светлое будущее, о котором до возвращения домой он и мечтать не смел.

Услышав на расстоянии приглушенный гул мощного мотора, Стив на мгновение остановился.

Кто бы это мог быть? Гул медленно затих, и он, усмехнувшись, зашагал дальше. Несколько недель назад, до встречи с Вандой, он бы уже погнался за неизвестным водителем мотоцикла, у него бы забурлила кровь от предвкушения погони и неизбежной победы. Но больше этого не будет.