Серый Орден

— Ты наблюдал за мной, позволил пройти, — пророкотал я. Сделал шаг в сторону, поднял меч… и опустил. Рано. — Именно тебя видел в «Королевском приюте», когда говорил с ван Гордером…

— С тем холеным слизняком?! Ах да, ты же тогда играл в сурового и загадочного колдуна… — хмыкнул Терн. Помедлил, добавил философски: — Но ты прав, кое-где подталкивал. Забавно было наблюдать за твоими попытками отыскать меня, вступить в тайный легион… Ты явился, чтобы убить, Эскер?

— Попробую, — проворчал я, задрожав от очередной волны боли. Мельком глянул в зеркало — кожа сползала с меня как лоскуты ветхой ткани. Лицо теперь больше походило на страшную личину шлема, плечи разошлись еще больше и превратились в массивные наплечники…

— Пытались многие, и некоторым я даже поддавался. Без толку.

— У тебя есть другие варианты?

— Конечно, — кивнул Бог Тьмы. — Все элементарно. Мы заключаем союз, вместе работаем над возвышением рода человеческого. Но если победит Светозарный, будь уверен, знакомый тебе мир исчезнет. Там, в Поднебесном, когда вы с Мгиром подслушивали, мои братья и сестры не зря говорили о Гибели. Сущее будет уничтожено, появится другое. Но ни ты, ни я, ни кто-либо еще не сможет его увидеть… Ну так как?..

Удивительно, но в какой-то момент мне показалось, что Мрон темнит. Ведет игру не с двойным, а с тройным дном. Говорит, но не верит в сказанное. В глазах Древнего проскользнула смесь эмоций: надежда, неприязнь и тоска, вновь надежда… более глубокая, затаенная. Я засомневался, стал отступать к двери. С усилием остановился и качнул головой. А смысл? Уходить из-за предчувствия? Нет, нужно довести дело до конца…

— Нет, — скупо ответил я.

Терн промолчал, но эмоции в глазах полыхнули и исчезли.

— Что ж… выбор сделан, — пробормотал бог, неожиданно широко и жизнерадостно усмехнулся. — Ты принес мне меч Равновесия? Последний из выкованных мною сломался от старости… Не знал? Настоящие клинки тоже живут, мыслят по-своему и ломаются… когда иссякает вложенная в них сила. Равновесный — лучший. Еще в битве при Генте я хотел забрать, но ход событий не позволил. Хороший трофей в схватке, я буду носить его с честью…

— Не дождешься.

— Да ладно, — насмешливо парировал Древний. Вытянул руку, открыл ладонь. И тотчас я увидел, что лезвие залило мраком, рукоять нестерпимо ожгла, и меч рыбкой рванулся из пальцев. Терн подхватил на лету, полюбовался: — Я же говорил, клинок помнит настоящего Хозяина…

Мир неузнаваемо изменился. Краски растворились в сером сумраке, чуждые ощущения затопили мозг. Я видел… видел сквозь стены, зрел тусклые огоньки чужих жизней, слышал мысли многих сотен людей. Чувствовал теплые потоки энергий, бушующие в Астрале бури, далекие точки иномирных сущностей. В тело вошли эфемерная легкость и сила, грудь наполнилась радостью и предвкушением…

В руке неведомо откуда появился длинный двуручный меч, черный как ночь и невероятно острый. Я повертел так и эдак, полюбовался сотнями оттенков антрацитового. Равнодушно глянул на кисть — огромная латная перчатка, массивная и искусно отделанная, — и повернулся к врагу. Какой мелкий, тщедушный… но я знаю, можешь быть и другим. Так прими же подходящую форму! Прими и сразись!..

Путаные мысли пробежали вереницей, потухли. Я гулко захохотал, шагнул вперед и поднял клинок. Странно, но враг не отступил и не попытался закрыться. Стоял и ждал, сверлил меня безразличным взглядом. На губах блуждала болезненная улыбка, глаза напоминали озерца черноты.

Такая покорность сильного по определению противника вызвала жгучее раздражение. Я разочарованно заухал, чуть помедлил… и опустил меч, желая ощутить, как ломаются кости, как брызжет кровь и железо разрывает податливую плоть. Но к моему удивлению, вышло иначе. Клинок прошил тело как туманную дымку. Узкая черта отметила линию среза, края вспухли облачками Тьмы и затянули рану… ни крови, ни следов.

— А ты думал, будет просто?.. — насмешливо спросил Терн. Зачерпнул горстью воздух и резко выбросил руку.

Кабинет отпечатался в глазах потертой угольной картинкой: диваны и пуфы, стол, светильники и картины… а в пяти шагах впереди — враг с вытянутой рукой. Ладонь исчезла, из рукава с шипением рвались клубы черноты. Холодные, безжалостные, вечные. Мороз сковал мышцы, потушил бушующее в груди пламя… почти потушил. Осталась тусклая искорка под слоем инея, маленькая и невзрачная. А через миг чудовищный по силе удар швырнул меня в пропасть. Комната уменьшилась до светлой точки и растворилась в болезненном сиянии длинного тоннеля… нет, коридора!..

Очнулся я резко, будто вынырнул из-под воды. Жадно хватанул живительный воздух, ошалело огляделся. Действительно, коридор. Узкий и длинный, затянутый дымом и заваленный обломками. Камни, обугленные балки, какие-то железки. Невдалеке лежал труп легионера, окровавленный и присыпанный штукатуркой, накидка вяло горела. А вдалеке сверкало багровым, что-то рычало и металось, билось в стены. Слышались крики и стоны, ругань…

По самым скромным прикидкам кабинет испарился, а меня отшвырнуло на добрую сотню шагов в прилегающий ход. Боль в обожженном и измятом теле чуть не отключила сознание, но я удержался, сумел перевернуться на бок. Задел груду угольков, взвыл дурным голосом, поперхнулся и закашлялся. Слабость, жжение, тошнота — человеческие ощущения! А через секунду мгла перед взором чуть рассеялась и я увидел свою руку: ногти обломаны, кожа исцарапана, пальцы в грязной корочке запекшейся крови. Не доспех… моя рука!

Слабость рухнула на плечи тяжеленным мешком с песком, попыталась размазать по полу. Я тихо страдальчески застонал, рывком поднялся на четвереньки. Около минуты заливисто кашлял, собирал силы, затем встал и прислонился к стене, сделал шаг. Споткнулся, но выровнялся и медленно побрел прочь от дыма и пламени.

Порой из темноты выплывали трупы солдат и служителей, встречались завалы. Я скрупулезно и упрямо огибал препятствия, аккуратно и размеренно ставил ноги. Если не удержусь, подняться больше не смогу. А дальше медленная смерть от удушья или быстрая от рук врага…

В таком виде меня и отыскали: медленно бредущего вдоль стены обожженного и окровавленного человека, полумертвого от ран и усталости. Кто-то окликнул, позвал. И через целую вечность во мраке возникло движение, меня ослепило светом факелов. Крепкие руки подхватили, поддержали и потащили. Я воспротивился, задергался. Но быстро сдался и расслабился, окунулся в лихорадочный бред.

— Куда этого? — прохрипели над головой.

— Еще один?! Да сколько еще будет…

— Много, — угрюмо подтвердил третий голос. — Я считал — в том крыле храма было больше полусотни братьев и стражей.

— А кто таков, к слову? — задумчиво спросил второй. — Не припоминаю.

— На кольчугу глянь, — посоветовал еще кто-то. — Такие «черные» носят. А гвардейцы на входе сказали, что сегодня ночью пропустили пополнение.

— Точно. Ладно, братья, на все воля Алара. Кому суждено, выживет. Кто готовится отправиться в Поднебесное, уйдет с миром. Да и мы поможем…

— Выжить или того… с миром?.. — фыркнули над головой.

— А как получится, но стараться будем. Тащите во-он к той телеге, специально для бойцов подготовили. Отделим зерна от плевел, как учит Светозарный.

— Слушаемся, брат, — ответили сразу несколько голосов.

Незнакомцы говорили еще о чем-то, ругались, кляли неизвестную погань, которая осмелилась напасть на главный Храм. Но как-то без огонька, больше для того, чтобы переговорить собственный страх. Я ощутил, что куда-то несут, глаза больно резануло солнечным светом. А затем последовали легкий толчок, покалывание соломы — и очередная вспышка боли, темнота…

Сколько так валялся, неизвестно. Наверное, долго — пока нагрузили телегу, пока отправили в путь. Очнулся от тряски и опять-таки боли. Жгло грудь, лицо и спина ныли, рук и ног вовсе не чувствовал. Да и страдания как-то притупились, ушли на задний план. Разум плавал в клейкой неге, ловил обрывки ясных ощущений из далекой сейчас реальности. Может, потому я совершенно не удивился, когда тряска неожиданно закончилась и снова послышались голоса.