Город падших ангелов

— Я надеюсь, что все это не только из-за Джейса, — сказала Джослин в итоге. — Я знаю, как это бывает, когда ты влюблена в кого-то. Ты хочешь постоянно быть рядом с ним и делать то, что он делает, но Клэри…

— Я не ты, — сказала Клэри, пытаясь сдержать свой гнев, — сумеречные охотники — не Круг, а Джейс

— не Валентин.

— Я не сказала ни слова о Валентине.

— Но ты подумала об этом, — сказала Клэри. — Может, Валентин и воспитал Джейса, но Джейс не похож на него.

— Ну, я надеюсь на это, — мягко сказала Джослин. — Ради всех нас.

В итоге она сдалась, но установила несколько правил:

Клэри не было позволено жить в Институте, только с ее матерью в доме Люка; Джослин должна была получать еженедельные отчеты о прогрессе от Маризы, подтверждающие, что Клэри училась чему-то, а не просто кокетничала с Джейсом целый день или делала нечто другое, о чем переживала ее мать. И Клэри не было позволено оставаться в Институте на ночь — вообще.

— Никаких ночевок там, где живет твой парень, — сказала Джослин твердо. — Меня не волнует, если он живет в Институте.

Ее парень. Для нее все еще было шоком слышать это слово. Слишком долго это казалось абсолютно невозможным, что Джейс когда-нибудь станет ее парнем, что они смогут быть друг для друга кем-то кроме брата и сестры, и принять это было слишком тяжело и страшно. Они решили, что лучше будет совсем не видеться друг с другом, и это было похоже на смерть. И вдруг, словно по волшебству, они стали свободны. Прошло уже шесть недель, но это слово все еще не надоело Клэри.

— Мне нужно домой, — сказала она. — Почти одиннадцать часов, и моя мама переживает, если я задерживаюсь здесь после десяти.

— Хорошо. — Джейс бросил свою форму или как минимум верхнюю ее часть на скамью. Он был одет в тонкую футболку; Клэри могла видеть метки сквозь нее, словно чернила, проступающие через влажную бумагу. — Я провожу тебя.

В Институте было тихо, пока они шли. Сейчас в нем не гостили сумеречные охотники из других городов. Роберт, отец Изабель и Алека, был в Идрисе, помогая организовать новый Совет, и так как Ходж и Макс навсегда оставили их, а Алек пропадал с Магнусом, Клэри казалось, что оставшиеся жители Института были словно привидения в пустом отеле. Она хотела бы, чтобы другие участники Конклава заезжали чаще, но предположила, что все решили не беспокоить Лайтвудов какое-то время. Время, чтобы подумать о Максе и забыть обо всем.

— Ты в последнее время слышал что-нибудь об Алеке и Магнусе? — спросила она. — Они хорошо проводят время?

— Судя по всему, да. — Джейс достал из кармана свой телефон и протянул ей. — Алек постоянно присылает мне раздражающие фотографии. Означающие «хочу, чтобы и ты был здесь», хотя на самом деле думает иначе.

— Ну, тебе не за что осуждать его. Это ведь должна быть романтическая поездка. — Она просмотрела фото в телефоне Джейса и хихикнула. Алек и Магнус возле Эйфелевой башни, Алек в джинсах, как обычно, а Магнус в полосатом сетчатом свитере, кожаных штанах и сумасшедшем берете. В садах Боболи, Алек снова в джинсах, а Магнус в громадном венецианском плаще и шляпе гондольера. Он выглядел, как Призрак Оперы. Возле музея Прадо он был одет в сверкающий тореадорский пиджак и ботинки на платформе, тогда как Алек умиротворенно кормил голубя на заднем фоне.

— Позволь мне убрать телефон до того, как ты доберешься до фото из Индии, — сказал Джейс, забирая телефон. — Магнус в сари. Зрелище, которое будет невозможно забыть.

Клэри рассмеялась. Они уже подошли к лифту, который открыл свои грохочущие двери, когда Джейс нажал кнопку вызова. Она вошла внутрь, и Джейс зашел за ней. Как только лифт начал опускаться

— Клэри не считала, что когда-нибудь ее сердце перестанет замирать каждый раз, как лифт дергался при старте — он приблизился к Клэри в полутьме и притянул ее ближе. Она прижала руки к его груди, ощущая твердые мускулы под его футболкой и биение сердца под ними. Его глаза сияли в тусклом свете.

— Мне жаль, что я не могу остаться, — прошептала она.

— Не жалей об этом. — Резкость в его голосе удивила ее. — Джослин не хочет, чтобы ты стала похожей на меня. Я не виню ее за это.

— Джейс, — сказала она, немного ошеломленная горечью в его голосе, — все в порядке?

Вместо ответа он поцеловал ее, крепко прижимая к себе. Он прижал ее к стене своим телом, спиной к холодному зеркалу, и его руки скользнули вниз по ее талии, проникая под свитер. Ей всегда нравилось, как он держал ее. Осторожно, но не слишком, не настолько, чтобы она почувствовала, что он контролировал себя лучше нее. Они не могли контролировать свои чувства друг к другу, и ей это нравилось, нравилось, как их сердца стучали друг против друга, как он шептал напротив ее губ, когда она целовала его в ответ.

Лифт замер с шумом, и решетка открылась. За решеткой Клэри увидела пустой неф собора, свет канделябров, мерцающий вдоль центрального прохода. Она прильнула к Джейсу, обрадованная тем, что в тусклом свете лифта она не видела в зеркале, как покраснело ее лицо.

— Может, я могла бы остаться, — прошептала она. — Чуть-чуть дольше.

Он ничего не ответил. Она почувствовала, как он напрягся, и сжалась в ответ. Это было что-то большее, чем возбуждение из-за желания. Он дрожал, все его тело содрогалось, пока сам он уткнулся лицом в изгиб ее шеи.

— Джейс, — сказала она.

Внезапно он отпустил ее и отошел. Его щеки горели, а взгляд был лихорадочным.

— Нет, — сказал он. — Я не хочу давать твоей матери очередной повод не любить меня. Она и так уже считает, что я продолжение своего отца…

Он замолчал, прежде чем Клэри успела сказать, что Валентин не был его отцом. Обычно Джейс был осторожен, называя Валентина Моргенштерна только по имени, никогда не используя формулировку «мой отец», если вообще упоминал о Валентине. Чаще всего они не касались этой темы, и Клэри ни разу не призналась Джейсу, что ее мать беспокоилась, что в тайне Джейс был похож на Валентина, зная, что даже предположение этого сильно ранит его. В основном Клэри делала все, что могла, чтобы не дать им встретиться.

Он дотянулся через нее, прежде чем она могла сказать что-нибудь, и открыл решетку лифта.

— Я люблю тебя, Клэри, — сказал он, отводя взгляд. Он смотрел в глубину церкви, вдоль рядов зажженных свечей, отражающихся золотом в его глазах. — Больше, чем когда-либо… — он замолчал. — Боже. Возможно, больше, чем мне следует. Ты ведь знаешь это, правда?

Она вышла из лифта и повернулась к нему лицом. Столько всего она хотела сказать, но он уже отвернулся, нажимая кнопку, чтобы вернуть лифт наверх к этажам Института. Она попыталась возразить, но лифт уже начал движение, и двери закрылись, когда он загромыхал, поднимаясь. Они захлопнулись с щелчком, и Клэри уставилась на них на секунду; на поверхности дверей был изображен ангел с распростертыми крыльями и взглядом, направленным вверх. Ангел был изображен везде.

Ее голос отразился в пустой комнате резким эхом, когда она сказала:

— Я тоже люблю тебя.

Глава третья

Всемеро

— Знаешь, что действительно круто? — спросил Эрик, откладывая свои барабанные палочки. — Иметь вампира в нашей группе. Это реально должно поднять нас на вершину.

Кирк закатил глаза к потолку, опуская микрофон. Эрик постоянно рассуждал о том, как они поднимутся на вершину славы, но на самом деле ничего не изменилось за это время. Лучшее из всего, что они делали, это концерт на трикотажной фабрике, на который пришло всего четыре человека. И одной из них была мать Саймона.

— Не понимаю, как это может продвинуть нас на вершину, если мы не можем никому об этом рассказать.

— Очень жаль, — сказал Саймон. Он сидел на одной из колонок рядом с Клэри, которая была увлечена написанием смс, вероятно, Джейсу. — В любом случае, никто не поверит вам, потому что посмотрите — вот он я. В дневном свете. — Он поднял руки, указывая на солнечный свет, просачивающийся сквозь дыры в крыше гаража, где они сейчас репетировали.