Страница 25 из 80
— Я вижу рядом с собой двух нерешительных и ни на что не способных взрослых, — сказал он сердито. Его хулиганская душа страдала от бездействия, а приключения тем временем уходили прямо из-под носа. — Итак, сегодня вечером я проникну в дом старика и произведу тщательную разведку!
Мы с Фероцией, не веря своим ушам, уставились на мальчишку. Польщенный таким вниманием, юный волшебник выпятил грудь и засверкал, как новенькая монета.
— Об этом не может быть и речи! — сказал я, констатируя с завистью, что в нынешние времена дети намного отважнее, чем в мои. Даже если они отъявленные хулиганы. — Ты на моем попечении, Тристан. Я несу за тебя ответственность, которую возложила на меня Гермиона. Она будет недовольна, если ты сгинешь в логове тьмы безо всякого следа. Я уже не говорю, что эта новость просто выведет из себя твоего отца! Поэтому — нет!
Тристан надулся.
— Не надо меня недооценивать. Я тоже хочу внести свой вклад в общее дело.
— Ты внесешь его, если останешься тут!
Во что бы то ни стало нужно было проявить твердость, и я приложил все силы. Результат, как всегда, вышел жалким.
— Если сделать все по уму, Вольфрам ничего не заметит, — сказал Профитроль-младший. — Ну неужели непонятно, Браул? Или ум в твоей голове входит в список дефицитных товаров?
— Но-но, попрошу! Не забывай, я запретил тебе расслаблять пояс! Ты все еще наказан!
— Ну вот, ты сам себе противоречишь! — прозвенел Тристан. — Я должен исправиться? Должен! Обязан! Я должен искупить свой проступок? Еще как! Так дай мне эту возможность! С ума сойти: как только ты хочешь быть полезным, тебе говорят нельзя, сиди, мол, и помалкивай в трубочку!
— Но…
Фероция бросила на меня скептический взгляд. Теперь я точно не попаду в список самых уважаемых этой девицей жителей Эртилана.
— Я предлагаю отличный вариант, а ты отказываешься! Мы вместе, сообща должны остановить расползание зла! В одиночку ничего не выйдет! Правильно я говорю, Фероция?
— Госпожа Зипп!
Моя гостья боролась с искушением запустить в мальчишку стулом.
— В общем, так! — Тристан приступил к выдвижению ультиматума. — Я проникаю в дом старика и произвожу тщательную разведку местности, вдруг эта местность станет в скором времени ареной эпической битвы? Ты можешь поручиться, что этого не произойдет? Нет. Так вот. Ты отвлекаешь внимание, изображая, как всегда, полного идиота, а я прошмыгиваю через сторожевые кордоны. Вуаля!
— Нет!
Тристан вытаращился на меня, словно пес, у которого из-под носа умыкнули любимую косточку.
— Опять нет? Браул…
— Опять и опять! — прогремел я, изнывая от желания применить только что воскресшее в моей памяти заклинание полного оцепенения. Называется оно Морская Фигура Замри и весьма эффективно работает против буйных. Здоровье от него не страдает, зато как приятно смотреть на живую статую, которая только и может, что вращать глазами и метать бесшумные молнии ярости.
— Ну, знаешь! Я всего от тебя ожидал, но не такого! Мы же вроде были друзьями, мужчинами, мушкетерами, древними героями, своими в доску, а теперь ты… ты…
— Что?
— Ладно-ладно! — Тристан надулся как мышь на крупу, съежился в кресле, скрестив ноги. — Ты меня еще не знаешь… ладно-ладно…
Фероция решила, что больше ей здесь делать нечего, и встала, чтобы уйти. Собрав все свое высокомерие, громадная девушка оставила нам его в подарок и добавила напоследок, что если у нас появится внятный план боевых действий, пусть ее предупредят, а свою миссию она выполнила.
Я вызвался проводить ее до выхода и на пороге выслушал еще несколько хлестких замечаний по поводу современного состояния мужского пола в нашей отчизне, после чего Фероция отчалила. Сейчас она еще больше напоминала баржу, груженную бревнами. Посмотрев, как исполинский силуэт растворяется в желтоватом свете дня, Браул Невергор почувствовал слабость в ногах. Чтобы общаться с такой особой, надо иметь изрядную закалку, которой у меня, увы, не было.
Подумав, что надо чего-нибудь выпить для успокоения нервов, я закрыл входную дверь, и в нее тут же позвонили. Я вскрикнул — теперь повсюду мне мерещился Вольфрам Лафет — и вцепился в ручку. На пороге стоял тощий посыльный с физиономией, обильно усыпанной прыщиками. Один особо злостный прыщ угнездился на кончике его длинного носа, что придавало и без того корявой внешности еще большую корявость.
Убедившись, что я — Браул Невергор, а не королева Амелия, посыльный торжественно вручил мне конвертик с очередной запиской. Она была от Гермионы и пахла, как Гермиона. Полный дурных предчувствий, я прочел послание, после чего две минуты обнимался с одежной вешалкой, стоявшей в углу. Только она и не дала мне упасть.
«Я тут подумала и пришла к выводу, что тебе необходимо объясниться с Вольфрамом. Сделай это как можно быстрее. Во всяком случае, ты получишь возможность заглянуть в его глаза. Это иногда помогает.
Гермиона».
Вот такая записка. Правда, было неясно, отчего или чему помогает заглядывание в глаза чокнутых стариков, разгуливающих по дому в образе разных страшилищ.
Я прочел послание еще раз. Ясно, что от визита к Вольфраму Лафету не отвертеться. Так, видно, мне на роду написано.
Тут я заметил приписочку на другой стороне послания:
«Да, посылаю к тебе Ирму Молейн. Побеседуй с ней, утешь несчастную девушку. Я с присущей мне женской деликатностью вывалила на нее всю правду, и теперь бедняжка, кажется, бьется в конвульсиях. Удачи, Браул!
Гермиона».
Я хрюкнул, удивляясь, почему до сих пор конвульсии не скрутили меня самого. Гермиона обожала давать мне разные задания, но еще ни разу я не был утешителем девушек. Никогда не давал им белоснежный платочек, чтобы они промокнули свои глазки, и не говорил нужные слова. У меня совершенно нет опыта!
Селина появилась прямо из воздуха, и я посмотрел на нее печальными глазами морской коровы. Энергичная служанка без разговоров отодрала меня от вешалки и, доведя до моего сведения, что: «Ну, нельзя же так-то!», — под ручку проводила в ту самую комнату на втором этаже. Тристана там не было, зато на столике меня ждал большой стакан джина.
Ничуть не смущаясь, Селина прочла записку.
— Вижу, вы попали в переплет, граф.
Я кивнул. Моя голова пульсировала, словно большое сердце.
— Я могла бы вам помочь, — сказала служанка. — Вы пойдете к Вольфраму, а я, если баронесса все-таки заглянет к нам на огонек, объясню ей положение дел.
— Вы?
— Ну а кто? Думаете, она со мной и разговаривать не захочет? Захочет!
— Почему вы так уверены? Даже мне неизвестно, каков среднестатистический уровень снобизма в семье Молейн.
— Не знаю, как насчет того, что вы сказали, но Ирма, насколько мне известно, просто пропитана демократизмом.
— Простите, Селина, я не понимаю…
— Ну, Гала Молейн, матушка Ирмы, — большая подруга герцогини Профитроль. Она часто гостит у нас и притаскивает с собой и свою дочь. В герцогском доме мы и познакомились.
— Хотите сказать, что Ирма только и делает, что заводит дружбу со служанками?
— Нет, лишь время от времени, — ответила Селина, — Особенно если они могут быть полезны в качестве переносчиков записок.
— Все равно не понимаю…
— Я подслушала все, что вы говорили здесь, так что я в курсе.
— Боги! Наверное, теперь об этом знает вся Мигония.
— У меня нет привычки подслушивать, но, как заметил Тристан, если…
— Понятно-понятно. Так вы носили по просьбе Ирмы записки? Куда? Кому?
— Леопольду Лафету.
— Да что вы говорите! Как тесен мир!
— Не то слово, граф.
— И когда вам выпала такая честь?
— Это было… примерно полгода назад.
— Хорошо. Раз между вами такие нежные и близкие отношения, доверяю вам занять баронессу до моего прихода. Если, конечно, я когда-нибудь приду.
— Я в вас верю, — сказала Селина.
— Спасибо.
— Только дайте мне инструкции, которые я смогу вывалить на бедняжку.